Собор Святого Николая Чудотворца и сегодня стоит в самом центре Алма-Аты, восхищая прохожих: сам храм похож на старинный семимачтовый корабль-парусник с лазоревыми куполами-парусами. Хотя, казалось бы, при чём здесь корабль? Где море – и где казахстанские степи?
Но мало кто знает, что собор был построен более 100 лет назад по благословению епископа Туркестанского и Ташкентского Антония (в миру князь Давид Ильич Абашидзе), который просто был влюблён в Чёрное море и парусники. И раз уж святой Николай Угодник считался покровителем мореходов, то и храм его должен напоминать величественный галиот, спокойно пересекающий бурное море страстей мира сего…
Епископ Антоний. Фото: общественное достояниеДеньги на собор в 1904 году собирали всем городом Верное – так в те годы именовалась будущая столица будущего Казахстана, где селились семьи казаков Семиреченского войска и переселенцев из западных губерний России. Привыкшие жить на родине вблизи церквей, переселенцы испытывали большую религиозную нужду. Не успев устроить свои хозяйства, они приступали к постройке храмов и молитвенных домов и писали архиерею так называемые «слезницы»: «Тяжело нашему сердцу было жить без храма, ещё тяжелее было разговляться в Светлое Воскресение неосвящённым хлебом. И вот собрали мы свои последние гроши и выстроили молитвенный дом. Но всё же не исцелили мы своей тоски. Умилосердись над нами, Владыко, пошли нам служителя апостольского…»
Строительством руководил Андрей Павлович Зенков, с отличием окончивший Николаевскую военно-инженерную академию в Санкт-Петербурге. И тоже влюблённый в море. Он специально попросился в Семиречье (так тогда назывались северные провинции будущего Казахстана), чтобы разработать интересующую его тему сейсмостойкого строительства. И собор Николая Чудотворца стал своего рода испытательной моделью. Сам Зенков писал: «При грандиозной высоте собор представлял гибкую конструкцию. Колокольня гнулась и качалась, как вершина высокого дерева, и работала, как гибкий брус».
14 декабря 1908 года новый храм города Верного был освящён. Настоятелем собора был назначен отец Александр Филимонович Скальский – уроженец Волынской губернии. В город Верный он прибыл вместе с новым епископом – Пименом (в миру Пётр Захарович Белоликов), замечательным миссионером и эрудитом своего времени. Владыка Пимен был потомком новгородских купцов, не раз ходивших «за три моря», в совершенстве владел тюркским, арабским, персидским, фарси, пушту, древнесирийским и новосирийскими наречиями, совершил несколько плаваний по Средиземному морю, проповедовал среди сирийских несториан, перешедших в православие, защищал их интересы перед персидскими властями, занимался научными трудами, переводил раннехристианские сирийские тексты.
Отец Александр Скальский. Фото: mitropolia.kzПод стать ему был и его помощник отец Александр Скальский, который специально ездил на Афон, чтобы привезти в Верный частицы святых мощей великомученика Пантелеимона и святителя Григория Богослова.
Кроме святых мощей отец Александр привёз южный стиль богослужения: он очень любил радостную торжественность богослужения и сам всегда был радостным, весёлым, громкоголосым.
– Надо, чтобы люди радовались, – говорил отец Александр, – чтобы все были веселы! Надо так служить, чтобы и сам воздух звенел!
* * *
В мае 1918 года Верный был захвачен карательным отрядом красных под командованием некоего Е. Мураева. Каратели и местная красная гвардия учинили полный разгром: «Казаки в панике бежали, стали предавать своих командиров… Когда бежавших спрашивали, куда они бегут, они со слезами говорили: “Не знаем”. Победители захватили станицы и приступили к расправе».
О том, что происходило в городе, оставила воспоминания одна из монахинь Верненского Иверско-Серафимовского монастыря: «Женщины наряжались в священнические ризы, в митры, как архиереи, на телегах по городу ездили, песни пели, плясали». В монастырь пришли люди с винтовками, требуя выдать им генеральскую дочь игумению Евфросинию (Бакуревич). Сёстры спрятали мать Евфросинию в амбаре. Красноармейцы, поискав и не найдя игумению, в отместку поставили у монастырской стены двух монахинь и расстреляли.
Апофеозом революционного террора стало убийство епископа Пимена. Его посадили на тачанку и увезли в загородную рощу, где и убили. Это преступление потрясло даже писателя-большевика Дмитрия Фурманова: «Безотчётность, безответственность… хулиганство отряда дошло, например, до того, что из домашней церкви пьяной ватагой был выхвачен архиерей и за городом расстрелян без суда, без предъявления должных обвинений».
* * *
Протоиерей Александр Скальский в этой расправе уцелел лишь Божьей милостью: каратели из отряда Мураева проводили повальные аресты духовенства, монашествующих и мирян. Был закрыт Иверско-Серафимовский монастырь, насельницы которого разбрелись по городу и его окрестностям. Многие из них ежедневно приходили в Никольскую церковь, где духовно окормлялись у протоиерея Александра Скальского.
Иверско-Серафимовский монастырь. Фото: Ds02006/WikipediaОтец Александр, видя бедственное положение сестёр, рассеянных по городу, и зная, что «монастырских» на работу не принимают, стал уговаривать их поселиться в церкви. Монахини закрытого и разорённого монастыря стали жить в нижнем полуподвальном помещении храма. В церкви они пели на клиросе, пекли просфоры, продавали свечи. Жили по монастырскому уставу.
В 1930-е годы Никольская церковь осталась единственным в городе оплотом православия и, как Ноев ковчег, собирала под своими сводами всех терпящих искушения в волнах богоборческого беснующегося моря. И нередко алтарь Никольской церкви был переполнен духовенством – от диакона до архиереев.
В это время в Верном (вернее, город уже был переименован в Алма-Ату) был устроен пересыльный пункт ГПУ, где заключённые получали распределение в лагеря. Причём ссыльные должны были сами являться в ГПУ за направлением в места ссылки.
Начальником ГПУ в то время был некий товарищ Иванов, который весьма лояльно относился к монахиням при церкви. Когда ссыльных было очень много и их негде было размещать, начальник Алма-Атинского ГПУ посылал их в Никольскую церковь, зная, что там принимают всех обездоленных.
И не было ни одной ночи, чтобы в Никольском храме не ночевали ссыльные. Монахини топили печь в церковном подвале, варили еду, стирали бельё ссыльных. Отец Александр из скудного церковного дохода выдавал деньги на помощь ссыльным, на эти средства им покупали еду, одежду и обувь.
И вот 9 декабря 1932 года – накануне празднования иконы Божией Матери «Знамение» – к сёстрам в Никольский храм пришла мать начальника ГПУ и предупредила: бегите куда сможете. Сегодня вечером готовятся массовые аресты всех священников храма.
Многие священники ушли, но вот отец Александр и другие священники решили остаться: не могли оставить храм.
Вместе с отцом Александром был арестован отец Стефан (Пономарёв Стефан Константинович), уроженец мещанской семьи из Верного, а также протоиерей Филипп (Григорьев Филипп Михайлович), бывший настоятель Троицкой церкви Алма-Аты (до тех пор, пока она не стала обновленческой). Не пожелав переходить в раскол, отец Филипп стал проситься к отцу Александру Скальскому в Никольскую церковь и был радушно принят.
Отец Стефан. Фото: общественное достояние* * *
Протоиереев Александра, Стефана и Филиппа допрашивали в ГПУ в течение месяца. В тюрьме они заболели сыпным тифом. Первым умер отец Филипп Григорьев 17 января, вторым – отец Стефан Пономарев 18 января. Отец Александр Скальский умер 20 января 1933 года.
Тела священномучеников разрешили забрать монахиням и похоронить на лагерном кладбище.
После ареста священников Никольский собор был закрыт. В самом здании была устроена конюшня, а в подвале разместилась военная штрафная рота. В это время в Алма-Ате не осталось ни одной действующей православной церкви.
