Почему мы хотим от закона больше, чем он может нам дать, и когда у нас наконец появятся законы, которые нас устроят, – в размышлении экс-депутата Госдумы от партии «Яблоко», директора Института гуманитарно-политических исследований Вячеслава Игрунова
Вячеслав Игрунов:
– Я не юрист и не правовед, но я всю свою жизнь нарушал законы, писал законы, настаивал на исполнении закона или, наоборот, протестовал против закона. То есть вся моя жизнь так или иначе связана с этим конфликтом закона, человека и системы. Поэтому мои рассуждения носят очень практический и очень личный характер.
Вячеслав ИгруновПервая мысль, которую я озвучу, конечно, тривиальная: человек – существо чрезвычайно сложное, и, живя в обществе, он руководствуется отнюдь не правилами и законами, а многочисленными мотивами и побудительными силами. Поэтому, например, даже будучи вполне лояльным гражданином, он может сказать: да что там закон, любовь выше закона. Может неожиданно простить виновного, хотя считал себя борцом за справедливость, может подставить щеку, когда его ударили по другой, и так далее... Поэтому анализировать поведение человека невозможно, не принимая во внимание его культурное подсознательное, историю его народа.
При этом надо обязательно иметь в виду, что культура обладает чрезвычайно сильной инерцией. Не получится изменить поведение человека так же быстро, как теоретически можно переписать законы. Мне пришлось в конце 80-х сталкиваться с этой проблемой, когда выдающиеся представители нашей интеллигенции утверждали: дайте нам сегодня европейские законы, и завтра у нас будет Европа. У меня такая позиция вызывала и вызывает полную оторопь. Поэтому мне необходимо обратиться к русской культуре, чтобы что-то прояснить в нашем отношении к праву.
Однако это обращение я предваряю парой общих замечаний. Обычно считается, что закон – это некий акт, который принимается законодательным собранием или какой-то иной инстанцией – например, монархом. Но можно и в более общей форме сказать, что закон – это некий ясно артикулируемый принцип, который регулирует поведение человека в обществе.
Вместе с тем любой согласится, что законы определяют лишь небольшую часть человеческой жизни. Гораздо больше норм вовсе не проистекает из законодательной сферы. Люди как бы интуитивно чувствуют, как им верно себя вести, а как не верно. Они впитывают эти представления из обыденной жизни и руководствуются ими. Причём система этих человеческих норм вписана в общий контекст представлений о происхождении мира, происхождении человека, о происхождении вещей и т. д. И вот это синкретическое мироощущение оставляет не так уж много места для человеческих импровизаций. Я бы даже сказал, что человек, который родился в раннем обществе, развивающемся изолированно от других, вообще не имел нужды в законах, потому что вся его жизнь была регламентирована нормами и представлениями.
И всё было бы хорошо, так бы мы все и жили, если бы не тот факт, что земля – очень маленькое место для рая. Люди и целые народы начинают соприкасаться друг с другом, возникают войны, культурные транзиты... И как раз для того, чтобы снизить остроту конфликтов при столкновении разных культурных пластов, человечество изобрело замечательный метод: редуцируя культурные представления, установить определённые нормы, которые мы называем законами. Они достаточно просты для понимания каждого. Они регулируют только социальную жизнь, оставляя частную жизнь человеку. И тем самым ставят заплатку на культурной бреши, позволяют нам жить в мире. Раз сформулировав какие-то законы, люди вошли во вкус, и так законодательство стало покрывать всё большие и большие пласты человеческой жизни.
Копия стелы с Законами Хаммурапи. Один из старейших законодательных сводов старовавилонского периода. Создан в 1750х годах до н.э. при царе Хаммурапи. Королевский Музей Онтарио. Фото: Flickr / ridaeologyДавайте для примера посмотрим на историю возникновения самой мощной системы права – римской. Почему именно Рим? Почему, скажем, не Египет? Мой дилетантский ответ прост: потому что Рим создали разбойники. Они основали город, который постоянно рос за счёт бродяг, изгоев, беглых рабов и таких же разбойников, как Ромул и Рем. Они устраивали свою жизнь самым тяжёлым образом, с самого начала она носила кровавый характер. Даже легендарная история братьев-основателей показывает, как они достигали порядка через насилие. В ранней истории Рима мы видим, как брат убивает брата, брат убивает сестру и т. д.
Эта система могла выжить только в том случае, если появятся какие-то договорённости внутри шайки, лишённой всех альтернативных способов прийти к согласию, а именно: долгой традиции, общих культурных ценностей, привычек, вызванных историей, и так далее. И они договорились, пусть первоначально и на очень жёстких условиях: уже в V веке римляне создают «Свод двенадцати таблиц», который далее развивается. Римские законы отнюдь не справедливы. Например, можно ли признать справедливым закон, согласно которому человек, не уплативший налог, обязательно попадает в рабство? Хотя этот человек мог вчера ещё сражаться, защищая Рим, и поэтому не успел собрать урожай, не заработал денег... Неважно: закон суров, но это закон. Источник закона – сила, и силой всякий принуждается к его исполнению.
И вот теперь давайте обратимся к русской почве. Кажется сначала, что наше установление законодательства повторяет опыт Рима. Первые законы, которые я знаю: о порядке сбора налогов, о дани, – введены Ольгой после тяжёлого конфликта с древлянами и «войн мщения». Про «Русскую правду» нам известно меньше. Между историками до сегодняшнего дня идёт спор, когда она возникла и кто был её автором. Однако «Правда» Ярославичей известна хорошо и является плодом некоего суммирования традиционных норм, а также чужеродных византийских и варяжских порядков. Легко догадаться, что этот документ рассчитан прежде всего на урегулирование отношений в княжеской среде, в элите, и в минимальной степени он касается обыкновенной жизни простых людей.
Начало древнейшего известного списка Русской Правды — Синодального списка Пространной редакции, конец XIII века. Фото: Б. ГрековДаже когда мы смотрим, чего стоит убийство того или другого человека, мы видим, что там речь идёт о кунах, о гривнах, то есть о состояниях, которые могли выплатить только очень богатые люди. Вроде бы всё развивается логично: ссорящиеся Ярославичи ищут способ договориться. Но почти тут же мы сталкиваемся с проблемой. Параллельно с «Правдой» появляется «Поучение Мономаха», а также ряд других документов Ярослава, в которых описываются нормы жизни. В качестве примера я приведу отрывок из «Поучения»: «Поистине, дети мои, разумейте, что человеколюбец Бог милостив и премилостив. Мы, люди, грешны и смертны, и если кто нам сотворит зло, то мы хотим его поглотить и поскорее пролить его кровь. А Господь наш, владея и жизнью, и смертью, согрешения наши превыше голов наших терпит всю нашу жизнь. Как отец, чадо свое любя, бьет его и опять привлекает к себе, так же и Господь наш показал нам победу над врагами, как тремя делами добрыми избавляться от них и побеждать их: покаянием, слезами и милостынею. И это вам, дети мои, не тяжкая заповедь Божия, как теми делами тремя избавиться от грехов своих и царствия небесного не лишиться».
Представьте себе, насколько эта ситуация отличается от формирования права в римском мире! Для Рима право было единственным спасением, высшей ценностью, а для нас? Александру Невскому – князю, на мой взгляд, с очень сомнительной репутацией – приписывают слова: не в силе Бог, но в правде. Вот я думаю, что эта фраза имеет очень важное значение для понимания русского права. Русское самосознание формируется под глубоким воздействием христианства. Когда христианство пришло в Рим, система права там уже сформировалась под влиянием других факторов. Поэтому в римском мире, а также в наследнице римского мира Европе, можно отделить право от морали, а закон – от справедливости. Можно спокойно говорить: «Богу – богово, кесарю – кесарево». Закон суров, читай – несправедлив, но это закон, его надо исполнять. И это достаточно характерно для Европы.
А как мыслит общество, которое сначала познало Божью правду, а потом пишет законы? Оно убеждено: если закон не основывается на христианской этике, на Божественной правде, на любви к Господу, он может быть отвергнут, он может быть презираем, он может быть не исполнен, ибо выше закона правда, любовь к Богу. Это мы видели уже во времена Мономаха, и это продолжается дальше в истории. Для русского человека чрезвычайно важно, чтобы закон основывался на правде. В случае разрыва законного оправдания у закона (простите за тавтологию) не будет. Разумеется, я всё несколько утрирую, но мне важно выделить главную мысль.
Алексей Кившенко. Чтение народу Русской Правды в присутствии великого князя Ярослава. Центральный военно-морской музейРазвитие государства, конечно, требовало большей упорядоченности, и Россия занялась законотворчеством. Первый Судебник мы получаем уже при Иване Третьем, а с приходом Романовых начинается эпоха системного законодательства. В XIX веке идея правового государства (слова такие тогда не употреблялись, они для нас относительно новые, но, по крайней мере, идея Закона с большой буквы, которому подчиняется и тиран, и не только тиран) овладевает интеллигенцией, элитой. Подавляющее большинство законов, которые возникают в ходе великих реформ Александра II, обращено как раз на урегулирование «элитных проблем»: продвижение по рангу, служба, налоги, положение дворян и т. д. И они, конечно, очень мало касались простых крестьян, жизнь которых регулировалась по старинке – обычным правом. Это можно наблюдать у Пушкина в «Дубровском»: барин – и отец, и судья сразу.
Крестьянин оставался неграмотным даже после реформы 1884 года, уравнявшей сословия в правах и позволившей любому бывшему холопу тягаться на суде с дворянином. Грамотность растёт, особенно при Александре III, быстрыми темпами, но всё равно закон остаётся чуждым и непонятным для 9/10 населения. Одна из причин революции 1917 года – причин опрокидывания Российской империи – в том, что в результате экономического развития и промышленного роста не привыкшие к закону люди наводнили Петербург и другие города. В ходе гражданской войны было разрушено не только правосознание, которое было выпестовала в себе лучшая часть русского общества, но и уничтожены те христианские основы, которые помогали организовывать русскую жизнь. Не осталось ни закона, ни правды. Мы получили общество, очень схожее с тем, которое я описывал, говоря о зарождении Рима: шайка разбойников, людей без рода и племени, без памяти, без культурных традиций, которые через кровь устанавливали новые нормы своего бытия. Может быть, если бы мы дальше так продолжали, то мы бы постепенно цивилизовались как римляне… Через пару сотен лет. Режут, правда, сильно друг друга, но всё-таки правосознание кристаллизуется… Вопрос только в том, куда за эти сотни лет ушёл бы весь остальной мир.
Когда мы в 90-е годы попытались переустроить страну, мы всё ещё были варварами. Как Чубайс говорил: «Зачем нам законы? Давайте все по канадскому методу: кто сильней, тот и взял». Да и сейчас мы – общество разбойников, снизу доверху, за редкими исключениями. Как выйти из этого состояния? Я не очень верю в возможность политического действия, в возможность перемен через власть. И думаю, что путь к правовому обществу в нашей стране не будет быстрым. Но чтобы он вообще был, нужно внимательно относиться к собственной культурной традиции. Нужно искать такое право, которое было бы выражением правды, а потому поддерживало порядок и справедливость в обществе. На мой взгляд, только национально ориентированная элита в состоянии породить подобный Закон. Этой элиты ещё, пожалуй, нет. Те, кто называют себя элитой, корыстны и коррумпированы: что бы они ни делали, в этом не будет правды. Но я верю, что общество может взрастить новую элиту, различить своих старших и так прийти к самоорганизации, к новому правовому сознанию. Не быстро – понимаю. Зато не по спирали.
