Джованна Парравичини, советник Представительства Мальтийского ордена в России и заместитель председателя фонда «Христианская Россия», научный сотрудник культурного центра «Покровские ворота»:
– Что значит для христианина, который живёт в секуляризованном обществе, защищать свои свободу и достоинство, но при этом уважать свободу другого? Для Католической церкви сегодня это принципиальный вопрос. По следам своих предшественников папа Франциск ищет на него ответы, показывая, какой должна быть церковь по отношению к человечеству, иногда далеко ушедшему от истины в своих поисках. Он говорит о «выходящей церкви» – о церкви, которая выходит из храмов и идёт со своей лампадой искать заблудившееся человечество, чтобы быть рядом с ним, чтобы осветить его путь домой. Церковь как пастырь добрый. 27 марта, во время карантина, папа молился перед пустой площадью собора св. Петра, прося у Господа прощения за иллюзию, будто мы можем быть здоровыми в больном мире. Он каялся от имени всего человечества, признавая всеобщую болезнь.
Перед Католической церковью (и, наверное, не только перед ней) сегодня стоят и многие внутренние вызовы. Среди самых болезненных – проблема педофилии. Как спасти своё достоинство? Нас пленяла ложная идея, будто можно спасти достоинство институции, умолчав о преступлении, сменив скомпрометированному священнику место миссии и так далее. Так думали и делали те, кто не понимал: ты не можешь защитить достоинство церкви, если не защищаешь достоинства человека. Папа заговорил о проблеме публично, признав, что без покаяния и без полной правды не бывает достоинства. Это сложный шаг, его не всегда понимают даже в Католической церкви, но это возвращение к позиции Христа: вера должна показать свою правильность именно в силу своей истинности. Мы, христиане, должны жить так, чтобы достоинство церкви защищала красота и истина веры.
У меня есть верующая подруга, врач-гинеколог. В своей работе она столкнулась с проблемой: к ней приходили несовершеннолетние девочки, принимавшие противозачаточные средства. Сначала она не хотела соглашаться с их контрацепцией, не хотела давать таблетки девочкам, а потом подумала, что такая позиция приведёт к ещё большей беде: они пойдут к другому врачу или вовсе к знакомым… И тогда она решила разговаривать – и с самими девочками, и с их мамами. Она задавала девочкам простой вопрос: почему ты так делаешь? Она не учительствовала, а пыталась понять, что у них на сердце. И это привело к замечательным результатам: с девочками никто и никогда так не беседовал, они впервые подумали о любви в каком-то ином контексте, чем их учила среда. Когда мы говорим с человеком на уровне правил – «это нельзя, это можно», – мы не говорим по-христиански. Христианство – это разговор с сердцем человека, в котором мы открываем собеседнику, что голос церкви отвечает на его личностные потребности. Мы в той же позиции, что и апостолы 2 000 лет назад, которые не могли сказать язычникам, что так делать нельзя, а могли только показать, как делать, – больше по-человечески. Хочу процитировать одну сирийскую песнь, переведённую на русский Сергеем Аверинцевым: там рассказывается о царском сыне, забывшем на чужбине свой род и звание. И вдруг он получает письмо, раскрывающее, что «начертано было в сердце». «Вспомнить, что царский я сын» – вот что ему удается. И осуществлять такой переворот в человеке – это и есть задача христианского свидетельства. Свидетельство о Христе составляет неотчуждаемое достоинство христиан.
Константин Антонов, заведующий кафедрой философии и религиоведения Богословского факультета ПСТГУ:
– В нашей церкви было мало документов, собственно программных текстов или речей, посвящённых достоинству, ну или, во всяком случае, они мало влияли на церковную жизнь. Однако наши российские новомученики воплотили в себе практику достоинства. Практику сохранения достоинства без вступления в политическую оппозицию режиму, принципиально не ведя с ним борьбы. Они отстаивали присутствие образа Божьего в человеке. Можно и нужно говорить о достоинстве, но не менее важно являть достоинство. И в этой связи то, что может сказать Русская церковь миру о достоинстве, – это вспомнить подвиг новомучеников, который есть явление достоинства на практике в совершенно катастрофических внешних условиях. Никакой документ, наверное, не сможет это адекватно выразить. Хотя есть масса текстов, написанных русскими мыслителями в эмиграции, которые направлены на утверждение человеческого достоинства.
Мы отстаиваем своё достоинство тогда, когда действуем, следуя Христу. Не тогда, когда мы активно защищаем своё достоинство, настаиваем на собственных правах, заставляя считаться с ними своего оппонента, а наоборот: когда мы отдаём себя, признаем свои ошибки и свою вину. Возможность предоставления слова и действия другому – это вещь, в конечном итоге, более достойная, чем борьба за свои права. Христианская позиция состоит в том, что ты можешь бороться за права и достоинства другого, но не за свои собственные. Конечно, ты должен заявить свою позицию, если речь идёт о столкновении мировоззрений, но не ради себя, не ради того, чтобы тебя как христианина окружили ценностями, которые ты считаешь правильными, а ради самих этих ценностей, точнее – ради Христа. Здесь можно вспомнить Бердяева с его знаменитым трудом «О достоинстве христианства и недостоинстве христиан»: Христос – вот Кто достоин. О Нём мы можем с людьми говорить, а наше собственное достоинство вполне может и потерпеть. Когда мы говорим о притеснении со стороны секулярного общества, государства, нужно задаться вопросом: а общество и государство – это что? Это мы сами, в конце концов. Это не что-то, отдельно от нас существующее.
Исправить положение здесь мы можем скорее внутренним путём. Я, разумеется, не хочу сказать, что нужно раболепствовать, но я хочу сказать, что выбор способа защиты своего собственного достоинства как человека, как творения Божьего – это сложная вещь. Редко его можно сохранить в ходе лобового столкновения с тем, кто пытается на это достоинство покуситься. Даже если формально ты «выигрываешь ринг», ты всё равно себя чувствуешь неправым. Мой опыт говорит о том, что такая победа на людях – вовсе не то, что помогает нам сохранить достоинство. Христос не учит раболепствовать, но он явил «зрак раба»: это зрак, за которым стоит достоинство, проецирующееся на других людей. Говоря эти слова, я не могу утверждать, что они соответствуют реальности моей личной жизни. Сложно увидеть образ Божий в каждом человеке, тем более в том, который покушается на твоё достоинство. Но задача именно в этом.
Священник Георгий Кочетков, духовный попечитель Преображенского братства:
– Здесь есть проблема: что значит отстаивать своё достоинство в обществе или в церкви? Ведь церковь тоже функционирует как общество в наше время, вовсе не как община. Если кто-то или что-то, какая-то сила, не обязательно личностная, но даже и безличная, как интернет, попирает твоё достоинство, должен ли ты молчать? Ведь часто клевету, дурные слухи распространяют не какие-то боты, незнакомцы, а те, на кого ты хотел бы смотреть как на братьев. Да, нам заповедано подставлять другую щёку – и нужно это делать. Но как быть с общественным пространством, с людьми, кого клевета отравила? Оставить их разбираться со всем самим? Полагать всю ответственность на Бога, который должен защитить «малых сих» от волков, не удосужившихся возрасти до качеств порядочности и правды?
Конечно, иногда ты не можешь защитить своё достоинство совсем: тебе не дают слова, тебя не слушают. Тогда ты способен только примером своей жизни отвечать на все недостойные выпады и унижение твоего личного достоинства. Но это всё-таки не единственный путь. В любом приличном обществе всегда было большое желание сохранять честь и достоинство – и своего ближнего, и себя самого. В церковной и светской среде существовали специфические искажения этого здорового нравственного чувства. В светской среде защита собственного достоинства стала таким фетишем, что приводила, например, к дуэлям; в церкви наблюдалась другая крайность: право на защиту собственного достоинства верующим человеком отрицалось, приводя к тирании и усиливая клерикализм. Почему-то считалось, что с верующим дозволено делать всё что угодно, вытирать об него ноги, а он должен молчать в любом случае, а если не молчит – значит, гордец, или унижает достоинство церкви, или не ведёт себя как христианин.
Почему-то забывается, что Христос не всегда терпел заушения, Он знал времена и сроки. Так же, как и апостол Павел: он мог сказать, что он римский гражданин. Если отказываться от защиты своего достоинства, можно вскоре прийти к культивированию рабства как нормы, а это уже недостойно христианина. Меня эти тонкие вещи, различения очень волнуют. Рабствование – это не то, что должно быть в церкви или в обществе. А вот у нас его очень много, и часто не производится различения между христианским смирением и антихристианским рабствованием, сервилизмом. Исторически на Востоке, а значит, и в восточном христианстве часто унижалось человеческое достоинство, оно просто не замечалось: коллективное, общее было на первом месте. Личное и личностное начало было подавлено этим общим, коллективистским началом. Поэтому мы очень страдаем от неумения сохранять и защищать как достоинство другого человека, так и своё собственное. Мы плохо понимаем, что защита своего достоинства не обязательно должна сопровождаться нелюбовью к оппоненту. Даже если он твой враг. Это совсем не обязательно! Защита достоинства и чести – это не просто человеческие вещи, это дело Божеское. И даже когда нам нужно потерпеть, подставить другую щеку, когда мы узнаем в этом правду, — это тоже может быть достойным жестом. Важно обретать это достоинство поступка, чтобы оно проявлялось помимо наших немощей.
