https://youtu.be/k_5gVNZGvfA?t=5019 Если двести лет назад, когда в России писал Пушкин, молился и занимался просвещением митрополит Филарет (Дроздов), о русификации богослужебных текстов можно было говорить в рекомендательном ключе, то теперь это суровая необходимость. Причём эта необходимость осознаётся нами с опозданием на 100 лет, украденных у нас советским периодом нашей истории.
Именно ХХ век стал временем, когда в России последовательно выжигалось всё духовное, христианское, русское и национальное. Во многом эти процессы были успешны, потому что теперь мало кто может свободно назвать себя русским и ещё внятно объяснить, что это значит. Ещё меньше людей так же внятно могут назвать себя православными. А подавляющее большинство православных верующих при этом пребывают в опасной иллюзии, думая, что они понимают то, ради чего они приходят в храм, – богослужение. Откуда я это знаю?
В начале этого года ВЦИОМ провёл опрос на эту тему, и выяснилось, что 94 % православных россиян считают, что в той или иной степени понимают смысл молитв в православных храмах. Но этот же опрос показал: первую строчку самой популярной христианской молитвы «Отче наш» неверно понимают 74 % опрошенных православных. Они просто согласились с переводом, в котором не только есть фактические искажения, но в котором меняется смысл отношений человека и Бога.
Можно возразить и сказать, что в таких больших вопросах смысловыми оттенками и нюансами можно пренебречь. Но мы ведь так не думаем в отношении тех, кого мы любим, за кого мы отвечаем, кого мы хотим понять?
Кроме того, почему-то именно этот вопрос стал камнем преткновения в среде православных фундаменталистов, яростно отстаивающих церковнославянский язык службы даже тогда, когда на него никто не нападает. И я 1000 раз спрашивал себя: почему им так это важно?
Если важна точность смысла, то надо переводить на русский. Ведь иначе каждый молящийся сам будет переводить непонятное слово внутри себя и понимать его так, как ему вздумается. И, если верить ВЦИОМ, 74 % «переводчиков» гарантированно ошибутся.
Если фундаменталисты выступают за единство духа и смысла, то тем более надо переводить. Потому что мы думаем, говорим и выражаем свои переживания на русском языке. А молиться, то есть говорить с Богом, должны на ином наречии? Нам есть что скрывать от Него?
А если дело в ценности традиции, то надо понимать, что христиане с первых дней пребывания церкви на земле только и занимались тем, что распространяли Евангелие по всему миру на разных языках. Христианское богослужение – это традиция слова, и в 99 % случаев это слово переведённое. Больше того, этот подход с ограничением использования языков в церкви был отвержен исторически как ересь.
Все аргументы «за» и «против» были высказаны бессчётное количество раз. Но важно понять: вопрос перехода церкви на русский язык – это не вопрос вкусов и предпочтений, это дело свободы церкви, её жизни по существу.
С другой стороны, язык – это одна из основ формирования народа. Что делает людей ближе друг ко другу? Понимание. Помните, как в мультике: счастье – это когда тебя понимают. Именно поэтому так важен язык. Но каково его качество? Достаточно ли его для того, чтобы какая-то критическая мера нашего общества достигла понимания и явила себя как народ? Это вопрос для специалистов. Но и мне ничего не мешает подумать об этом.
Лет 15 назад я купил трёхтомник «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Это было четвёртое издание с новыми комментариями автора. Там к одному из томов прилагался тезаурус, небольшой словарик блатных слов и выражений. Я, будучи студентом математического факультета Тверского государственного университета начала 2000-х годов, прекрасно понимал значение всех этих слов без словаря: фраер, урка, чифирь, туфта и так далее.
Эти слова не отскакивали от меня, они легко узнавались, потому что были внутри меня, даже если я их не употребляю в повседневной речи. То есть на этом уровне, в нижнем лексическом сегменте, понимания с кем-то ещё можно достичь. А как насчёт верхнего? Где и кем он вообще используется сейчас?
И вот мы подходим к главному.
Все слова сейчас перегружены множеством сложных коннотаций и задвоенных смыслов. Скажешь «любовь» – и нужно объяснять, что ты не про секс. Скажешь «свобода» – и придётся доказывать, что ты не либерал и не оппозиция. Русской культуре, русскому народу нужен язык, достаточный для выражения глубинных вещей. Его может дать церковь через богослужение на русском языке.
Потому что перевод – это оттачивание смысла и прояснение контекста, это творческое действие, которое сможет дать языку новое дыхание, красоту и высоту.
Остаётся только удивляться, почему президент Путин, высказываясь недавно по поводу национального и мирового значения русского языка, не включил вопрос о переводе православного богослужения в перечень нацпроектов. Но, может быть, это и к лучшему. Так как, во-первых, они пока не очень успешно реализуются, а во-вторых, переход церкви на русский язык должен осуществиться не сверху, не реформаторским путём, а снизу, от людей, которые просто хотят молиться и понимать.
И для начала надо перестать «молиться ногами», выстаивая длинные службы без понимания того, что на них происходит. Нужно быть взыскательными к тому, как и о чём мы молимся. Смысл – это дорогая вещь, если он открывается нам. А бессмыслица убивает всякое вдохновение. А если человек каждое воскресенье вместо отдыха идёт в храм, стоит там несколько часов, тратит деньги на свечи и пожертвования, но не понимает, что это в действительности значит в его жизни, рано или поздно эти походы поредеют, а после и вовсе прекратятся.
Понятно, что русский язык молитвы ещё не обеспечит нам всего, что нужно для полноценной жизни нашей церкви, народа и страны. Для этого потребуется ещё многое сделать и большой путь пройти. Но на этот путь надо встать. И первый шаг, необходимое условие, то, без чего мы не сдвинемся с вами, – это доверие, которые рождается от понимания, а понимание – от общения на родном для нас русском языке.
Люди, у которых воспитана привычка к качеству, вера которых крепка и просвещена, для которых окружающие – это не масса, не материал, не экономический ресурс и не электорат, но братья и сёстры, соотечественники, такие люди – это и есть элита. Чтобы она появилась у нас, чтобы церковь, которая тоже всегда претендовала на особое место в обществе, перестала отталкивать от себя людей, нам не нужно ждать реформ. Нужно просто внимательно посмотреть на русскую церковную традицию: там всё есть. Просто это надо оживить, актуализировать для себя, может быть, расчистить, достать и предъявить. А это возможно сделать только вместе.
И у нас всё для этого есть. И издания богослужебных переводов, и мобильное приложение со службами на каждый день по-русски, и даже целый youtube-канал с православными русскоязычными службами. Можно и самому посмотреть, и своему батюшке показать, чтобы он понимал, что так можно.
Ведь даже патриарх Кирилл не может объявить всему церковному народу, что пора начать молиться по-русски. Ему очень нужна наша инициатива.
А те, кто прикипел к церковнославянскому языку, останутся в своём праве молиться так, как они хотят. Это их право, это их личное дело. А вопрос русского языка в церкви – это более ответственная позиция. Это прямой путь церковного возрождения, а через это – возрождения и самого языка и страны. Это доступно самым разным людям из всех социальных слоёв. Каждый сможет узнать себя в этом. И у каждого из нас есть всё, чтобы начать. Прямо сегодня, например.
