– Есть способы, помимо вакцинации, остановить ковид?
– Других способов борьбы с вирусными инфекциями сегодня нет. Многовековая история вакцинации это доказала. Единственная вирусная болезнь, которая побеждена – натуральная оспа, – была побеждена именно благодаря повсеместной систематической вакцинации в течение многих лет во всём мире. Последний случай был, если не ошибаюсь, зафиксирован где-то в Африке в 1977 году. И с 80-го года, по решению ВОЗ, оспу уже никому не прививают. Вот у людей моего поколения ещё есть на плече эти оспинки-щербинки, а у моего сына, он в 81-м родился, уже ничего нет. Кроме вакцинации всякое другое лечение от вирусных болезней – лишь симптоматическое. Высокая температура, кашель, насморк – будем снижать температуру, принимать что-то от кашля и закапывать в нос. Но это не лечит от вируса. И все очень популярные активно рекламируемые препараты, иммуностимуляторы, иммуномодуляторы – это всё, по большому счёту, «сказки для бедных», которые ещё и очень недешево стоят.
Дело в том, что иммунитет можно стимулировать только двумя способами. Первый: человек переболел и у него сохраняется иммунная память в плазматических клетках; второй: ему поставили вакцину. Понятно, что иммунитет в целом укрепляет здоровый образ жизни, физкультура, закаливание, но это всё косвенные факторы, а основные только эти два. Именно вакцины стимулируют иммунную систему организма так, что организм начинает сам вырабатывать антитела, которые связываются с тем или иным вирусом и его уничтожают.
Старший преподаватель Свято-Филаретовского института генетик Галина Муравник. Фото: sfi.ru– Насколько долговременна иммунная память у переболевших и у вакцинированных?
– Смотря какая инфекция. Нас каждый год прививают от гриппа не потому, что иммунная память плохая. Вирус гриппа активно мутирует, и каждый год мы получаем другой штамм, так что предыдущая вакцина от него перестаёт защищать. В этом году сделали комплексную вакцину от трёх штаммов сразу, потому что неизвестно, какой именно из них нас накроет. Ещё рано говорить о продолжительности иммунной памяти после ковида – прошло мало времени для основательного исследования и тем более выводов. Китайцы, у которых старт эпидемии был раньше и которые очень внимательно отслеживали состояние и больных, и выздоровевших, публикуют данные о том, что примерно месяца через два у переболевших падает уровень антител. Как будет вызывать эту иммунную память вакцина, пока тоже неизвестно.
– То есть повторное заболевание переболевших возможно?
– Да, если допустить, что антитела упадут до нуля.
У организма несколько стратегий иммунной защиты. Первая – когда вирус проник в организм и Т-лимфоциты распознают и уничтожают этот чужеродный вредоносный агент. Если Т-лимфоциты реагируют активно и стремительно уничтожают вирус, то у человека не успевает сформироваться в плазматических клетках через В-лимфоциты иммунная память, связанная с выработкой антител. То есть если всё уничтожено на первой линии защиты, то и иммунного следа не остаётся.
А остаётся иммунный след, когда срабатывает вторая «линия обороны» – в борьбу с вирусом включились В-лимфоциты. Они трансформируются в плазматические клетки и начинают синтез антител, которые и уничтожают вирус. При этом часть В-лимфоцитов превращается в клетки памяти. Тогда, если аналогичный вирус проникает, эти клетки иммунной памяти вновь запускают выработку специфических антител – иммуноглобулинов, то есть направляют иммунитет на борьбу именно с этим с вирусом и опять его убивают.
Если до этой второй линии не дошло, всё окончилось на уровне Т-лимфоцитов и не осталось никакой иммунной памяти, тогда, наверное, возможно повторное заболевание. Сейчас обсуждается вопрос, можно повторно заболеть ковидом или нет. Этот коронавирус уже расщепился на несколько штаммов, и пока неизвестно, будет между ними перекрёстный иммунитет или нет. Может случиться так, что человек переболел одним штаммом, потом завезли откуда-то другой – и он его тоже подцепил и заболел. Это пока вопрос открытый.
– Каков принцип действия вакцины?
– Тут хотелось бы несколько слов сказать об истории вакцинации. Обычно её ведут от 1796 года, когда Эдвард Дженнер начал прививать людям коровью оспу. Его и считают основателем вакцинации.
На самом деле оспопрививание началось значительно раньше, чего Дженнер просто не знал. Сейчас находят свидетельства об этом чуть ли ни в аюрведических текстах. В Китае уже в X веке наблюдательные люди заметили: кто переболел лёгкой формой оспы, тот потом уже не заболевает страшной, смертоносной чёрной оспой. У такого человека брали из пузырьков на коже гнойное содержимое и куда-то – возможно, на руку, вносили деревянной палочкой, тем самым вызывая лёгкую форму болезни. А потом китайцы «усовершенствовали» технологию. Мы теперь не знаем имени того первого отважного врача, который начал соскребать с кожи переболевших подсохшие пузырьки (они называются пустулы), истирал их в порошок и давал вдыхать носом. Таким образом тогда вакцинировали. Не всегда это кончалось успешно, иногда люди всё-таки заражались тяжёлой формой оспы и умирали, но многих это спасало.
Дженнер также взял содержимое пустул с рук доярки, переболевшей коровьей оспой, которая не вызывает у человека смерти, и привил… ребёнку. Это был восьмилетний сын садовника, которому он ввёл это содержимое в разрез на плече. Мальчик легко переболел коровьей оспой и выздоровел. А дальше Дженнер сделал то, что сейчас просто невозможно представить: безо всякого обязательного в наши дни «информированного согласия» он больше 20 раз привил натуральную оспу этому мальчику. Но мальчик (его имя осталось в истории вакцинации – Джеймс Фиппс) – слава тебе, Господи! – ни разу не заболел.
Портрет Эдварда Дженнера, создателя вакцины против натуральной оспы. Источник: wellcomeimages.orgДженнер написал статью о своём удивительном открытии. Но его идеи не приняли на ура, ему пришлось долго доказывать эффективность и безопасность своего метода, проводить повторные испытания. Признание пришло лишь тогда, когда в Европе от эпидемии чёрной оспы умерли полмиллиона человек. Тогда решили воспользоваться его наработками и стали прививаться. Считается, что с этого началась история вакцинации. Сейчас в каждой стране есть свои национальные календари прививок. У нас, в России, с 1958 года есть график, когда детям делают прививки от туберкулёза, коклюша, дифтерии, полиомиелита, столбняка, кори, гепатита, краснухи – всех основных детских и недетских инфекций.
А что касается вакцин, то это некий препарат, который вызывает приобретённый иммунитет к конкретному возбудителю. Именно по такому принципу действовал Дженнер, когда прививал ослабленные формы вируса (хотя, разумеется, он не знал ни о вирусах, ни о бактериях как причине болезней). Подобным же образом действовал и Луи Пастер. Создавая вакцину против бешенства, он сделал одно важное наблюдение: когда вирус передаётся от одного заболевшего к другому, потом к третьему и так далее, его патогенность падает. Это явление называется аттенуацией. Такой ослабленный возбудитель вызывает заболевание в мягкой форме, но при этом создаётся иммунитет. Это самая ранняя группа вакцин – живая аттенуированная вакцина. Кстати, у нас сейчас в Институте имени Чумакова пытаются создать аттенуированную вакцину от коронавируса. Но, по словам разработчиков, на это уйдёт довольно много времени.
Луи Пастер вводит вирус бешенства в мозг кролика под наблюдением двух помощников. Источник: wellcomeimages.orgДругой вид вакцин – инактивированные, или мёртвые, вакцины. Там или патоген полностью убит, или используется лишь его фрагмент – какой-либо поверхностный белок. Но тем не менее, попадая в организм, они вызывают реакцию вначале Т-лимфоцитов, потом В-лимфоцитов, потом выработку антител, которые создают иммунитет, оставляя иммунный след, но не вызывая заболевания. Примеры таких мёртвых вакцин – от полиомиелита, гриппа, а также от некоторых бактериальных инфекций, таких как чума, холера, тиф и других.
Третья группа – рекомбинантные вакцины – изобретение генной инженерии. Учёные прочитывают геном вируса и определяют, где находится ген, в котором закодирован поверхностный белок. Далее этот ген вырезают из генома вируса и встраивают в дрожжевые клетки, в них и идёт синтез этого белка-антигена. Белок выделяют, очищают и готовят вакцину, которую вводят в организм. По этому белку иммунная система распознаёт и потом убивает вирус. У коронавируса этот белок – те самые шипы, которые создают корону на его поверхности. Этот ген можно перенести в геном тех же дрожжей:, в них можно будет синтезировать этот «коронный» белок, который затем точно так же надо выделять, очищать и на этой основе создавать вакцину. Так сделана вакцина против гепатита В. По этому же пути можно идти для создания вакцины от коронавируса.
Но самое последнее слово в иммунологии – это так называемые векторные вакцины. Именно этим методом молекулярной генетики сейчас делают вакцину для борьбы с коронавирусом. В качестве вектора, или носителя, используют какой-либо ослабленный вирус. Так, для коронавирусной вакцины у нас в России решили использовать вирус, выделенный из аденоидов, – аденовирус, который вызывает хорошо всем знакомые заболевания – ОРВИ. Из генома аденовируса удалили гены, то есть сделали вирус непатогенным, и на «освобожденное место» встроили чужой – ковидный ген, отвечающий за синтез белка, который находится на поверхности коронавируса. Такие конструкции – вирусные векторы – один журналист сравнил с ракетой, которая доставляет боеголовку до цели. Аденовирус – это ракета, а его боеголовка – тот ген, который вырабатывает белок, вызывающий иммунитет против коронавируса.
– Сколько нужно привить людей в мире, чтобы ковид-19 был остановлен?
– Сейчас все обсуждают вопрос популяционного иммунитета – сколько людей в популяции должны иметь антитела, чтобы перекрывать каналы передачи возбудителя от индивида к индивиду. Причём неважно, получили они эти антитела в результате того, что переболели, или их привили. В любом случае люди, имеющие антитела, блокируют распространение вируса в популяции. И здесь всё зависит от репродуктивного индекса (R0), то есть сколько человек может заразить один заболевший той или иной инфекцией. Для коронавируса R0 оказалось равно примерно 2,5. Это значит, что один больной может заразить статистически 2,5 человека. Для кори этот индекс выше – 11–15; для разных штаммов гриппа – от 1 почти до 3. Этот индекс позволяет рассчитать коллективный иммунитет для каждой болезни по формуле: R = 1 – 1/ R0 . Чем выше R0, то есть заразность болезни, тем большее число людей должны приобрести коллективный иммунитет, чтобы популяция в целом была защищена. Подставив в формулу значение R0 = 2,5 для ковида, можно вычислить R: {1 – 1/2,5} х 100 % = 60 %. Столько людей должны переболеть или быть вакцинированы, чтобы иметь антитела против вируса. Именно носители антител создают иммунную прослойку в популяции. 60 % – это безусловно очень высокая цифра. Поэтому ко всем заявлениям политиков по поводу величины популяционного иммунитета надо относиться предельно осторожно. 17 июля мэр Москвы Сергей Собянин заявил, что в Москве, как и в Нью-Йорке, уже есть коллективный иммунитет у 60 % населения. Однако за несколько дней до этого он же говорил, что, согласно результатам выборочных исследований, антитела обнаружены у 20 % москвичей. Откуда так быстро взялась цифра 60 % – втрое больше объявленной ранее? Эти собянинские 60 %, мягко говоря, ничем не подтверждённая гипотеза. Директор Института экономики и здравоохранения ВШЭ Лариса Попович говорит, что 60 % населения Москвы – это больше 7 миллионов человек, и, в соответствии с заявлением мэра, все они уже имеют иммунитет против ковида. Но раз нет вакцины, все эти москвичи должны были переболеть ковидом. «Скорее всего, речь о том, что 60 % протестированных имеют этот иммунитет. Правда, насколько я видела, лаборатории говорят о 20 %», – заключила Попович.
– Есть ли основания для разговоров о второй волне пандемии? Это научная гипотеза или какой-то политический ход?
– Это расчёт эпидемиологов. Сейчас невозможно сказать о сроках и силе второй волны. Я смотрю на сайте Johns Hopkins University, где собрана информация о заболеваемости ковидом по всем 188 странам, что происходит, например, в Израиле, где у меня живут родственники и друзья. Там вторая волна значительно больше, чем первая.
Израильтяне в период пандемии. Фото: Amir AppelЕсли в начале эпидемии в день заражалось около пятисот израильтян, в мае эта цифра снизилась до нескольких десятков человек, то в июле вновь начался рост. Сейчас выявляют по три тысячи и больше. Правительство вновь ввело строгие ограничительные меры. Просто дежавю какое-то. Друзья говорят: мы вообще, извините, только в туалет в масках не ходим. Это при том, что там был карантин, всё было закрыто, никаких богослужений не проводили, иудеев-фундаменталистов решительно разгоняли, даже штрафовали. Но едва сняли жёсткие меры, заболеваемость начала резко расти. Это же сейчас наблюдается и в европейских странах. Но что будет в России, по какому сценарию станут развиваться события, пока непонятно, вполне возможна вторая волна.
– А что можно сказать о самых первых вакцинах, которые уже представлены, в том числе и в РФ?
– ВОЗ даёт такую информацию: сейчас в разработке 231 потенциальная вакцина в разных странах на разных вирусных платформах. На 33 вакцинах-кандидатах полным ходом идут клинические испытания. 32 препарата уже испытываются на людях. 7 вакцин – 3 западные и 4 китайские – уже проходят третью фазу клинических испытаний. Китайской вакцине CanSino с 25 июля дали разрешение на массовое применение, но пока ограниченное: её вводят лишь военным. Индия также запускает третью фазу испытаний своей вакцины. У американцев 2 вакцины сейчас в третьей фазе, причём их испытывают в городах, где наиболее тяжёлая эпидемиологическая ситуация. У нас не особенно об этом пишут, потому что идёт такое нездоровое соревнование – кто быстрее сделает вакцину. Это уже вопрос большой политики, к науке он не имеет отношения.
– Нас, конечно, больше других интересует российская вакцина «Спутник V».
– Вы понимаете, очень сложно спокойно говорить об этой вакцине «Гам-Ковид-Вак» – таково её официальное название. Это векторная двухкомпонентная вакцина на основе двух аденовирусов человека разных серотипов, то есть прививки надо будет делать дважды с интервалом в три недели. Проблема вот в чём. Существуют строго установленные правила испытания вакцин, которых придерживаются во всём мире. Например, Оксфордская вакцина прошла первую и вторую фазу испытаний с выборкой в пятьсот сорок три добровольца, которые получали вакцину, и столько же, которые, получали плацебо, то есть в общей сложности больше тысячи человек. Сейчас она вошла в третью фазу испытаний. А у нас по сути совместили первую фазу со второй при выборке 38 человек в каждой, при этом лишь по 20 человек получили полностью две положенные дозы вакцины.
– Маленькая выборка?
– Очень! И, несмотря на это, её уже зарегистрировали.
Почему так долго происходит испытание и внедрение вакцины? Ведь сейчас учёные могут довольно быстро изучить вирус, прочитать его геном, то есть получить максимум необходимой информации и сделать векторную вакцину. Но дальше должны проводиться доклинические испытания на лабораторных животных: грызунах, обезьянках и так далее. Потом начинаются клинические испытания на добровольцах, которые включают три фазы.
Первая фаза – это проверка вакцины на безопасность. Надо понять, что она не вызывает у человека никаких серьезных побочных эффектов, проверить все реакции организма. Смотрят также, появляются ли антитела, появляется ли клеточный иммунитет.
Если всё хорошо, то во второй фазе подбирают дозы вакцины и на этих дозах проверяют её безопасность и эффективность. Если морская свинка весит полкило, то человек – шестьдесят-семьдесят килограммов, и надо не просто пересчитать дозу по весу, но и смотреть, как будет реагировать организм человека. На второй фазе должно быть порядка 500 добровольцев.
Самая важная – третья фаза, когда иммунизируют тысячу человек, даже десятки тысяч, и оценивают уровень антител в клетках после иммунизации. И далее наблюдают, какой процент из этих провакцинированных заболел, как протекает болезнь и так далее. Согласно международным стандартам испытаний лекарств и вакцин, должно проводиться двойное слепое рандомизированное исследование, то есть когда случайным образом набирают в разных возрастных группах, допустим, по тысяче человек. Часть из них получают вакцину, часть получают плацебо (например, физраствор).
– А для чего давать «обманку»?
– Врачи шутят: дорогое плацебо помогает лучше, чем дешёвое. Человек – сложное существо. Когда ему сказали: «Тебе дадут такой хороший эффективный препарат», – у него срабатывает психосоматика. И некоторым впечатлительным людям на самом деле иногда помогает плацебо, потому что они верят в это, ведь они не знают, что их «обманывают». Этот «эффект плацебо» и должно в том числе исключить исследование в третьей фазе. Поэтому оно и называется «двойное слепое», то есть ни человек не знает, укололи ему вакцину или плацебо, ни даже тот, кто делает инъекцию. И все данные испытуемых добровольцев шифруют, хранят за семью замками, чтобы была полная беспристрастность полученных результатов.
Со «Спутником» третью фазу просто «опустили», а первую и вторую – совместили. Но при этом вакцину, в нарушение всех протоколов испытания, зарегистрировали. Я считаю, что наши граждане – не морские свинки, чтобы, не проверив дозы, не подтвердив безопасность и эффективность вакцины, разрешили её массовое применение, называя это «третьей фазой». Сейчас много известных публичных людей заявили, что они укололись этим «Спутником». Жириновский даже под камеру укололся, но никто не знает, ввели ему плацебо или вакцину. Дочка Путина, как он сам сообщил, тоже укололась. Но, по условиям испытаний, люди не должны знать, что именно им вводят – препарат или плацебо. А всё происходящее похоже не на исследование, а на откровенный пиар.
Министр здравоохранения Михаил Мурашко заявил, что массовая вакцинация начнётся в ноябре-декабре, и что он сам привьётся в августе, но сообщений об этом нет до сих пор. Помощник президента Андрей Фурсенко тоже сказал, что он привьётся, но... как только пройдёт третий этап испытаний – видимо, понимая, что сейчас прививаться – большой риск.
Вакцина от коронавируса «ЭпиВакКорона», разработанная Государственным научным центром вирусологии и биотехнологии «Вектор» Роспотребнадзора. Фото: Пресс-служба Роспотребнадзора– А в чём риск?
– Первая проблема – это так называемый ADE-эффект, или антителозависимое усиление реакции. Что это такое? Если мы создаём плохую вакцину и на её основании образуются некачественные антитела, они, вместо того чтобы уничтожать вирус, наоборот, с ним связываются и затаскивают его в клетку. Подобный эффект известен у целого ряда вирусов – например, у вируса жёлтой лихорадки, вируса Денге, ВИЧ, против которого много лет не могут создать вакцину. Выяснилось, что у коронавируса тоже наблюдается такой эффект, поэтому нужна вакцина, которая бы исключила генерацию некачественных антител. А для этого надо работать и работать, и проверять, и ни в коем случае не спешить.
Второе – пока никто не может сказать, сколько новая вакцина будет действовать: неделю, месяц, полгода... Для этого и нужны испытания на третьей фазе, чтобы понять, как долго сохраняется напряжённость иммунитета, иммунная память. Но они сделаны не были. Если одна вакцина будет защищать две недели – это по сути ничего не даст.
Но есть ещё одна серьёзная проблема: о «Спутнике» очень мало известно даже специалистам. Вирусолог Константин Чумаков, внук великого Михаила Чумакова, который сделал вакцину от полиомиелита, говорит про «параноидальную секретность, отравляющую сейчас российские НИИ», где люди на самом деле трудятся не поднимая головы. Но если мы ничего не знаем о безопасности вакцины, то где гарантия, что мы когда-нибудь узнаем правду о её эффективности.
Однако на упреки в отсутствии научных публикаций разработчики вакцины всё же ответили. 4 августа в одном из самых авторитетных медицинских журналов The Lancet появилась пространная статья Дениса Логунова с соавторами: «Safety and immunogenicity of an rAd26 and rAd5 vector-based heterologous prime-boost COVID-19 vaccine in two formulations: two open, non-randomised phase 1/2 studies from Russia» – «Безопасность и иммуногенность гетерологичной первичной вакцины против COVID-19 на основе векторов rAd26 и rAd5 в двух составах: два открытых нерандомизированных исследования фазы 1/2 из России». Казалось бы, теперь все вопросы к вакцине будут сняты. Однако уже 7 сентября на итальянском портале Cattivi Scienziati появилось открытое письмо за подписью 38 крупнейших учёных мира из ряда стран – США, Италии, Швейцарии, Австралии, Швеции, Японии, Германии, Великобритании, Франции, Венесуэлы, Канады, Таиланда и даже один автор из России – с «выражением озабоченности» («note of concern»), которую вызвала данная публикация. Так «политкорректно» обозначают недостатки в публикации, требующие тщательного рассмотрения. Выявленные недостатки могут указывать на неполное сообщение результатов и даже фальсификацию данных. Именно последнее – признаки фальсификации данных – было обнаружено в статье Д. Логунова. Однако авторы обозначили это как «inconsistencies» – «несоответствия». Что же они нашли? Они выделили цветом результаты измерений уровней антител, приведённые на графиках в статье Логунова, которые странным образом полностью совпадают, хотя сделаны в разные дни и на разных людях. Так, 9 из 9 добровольцев, получивших один экспериментальный препарат, показали одинаковые титры антител на 21-й и 28-й день испытания. Аналогичное совпадение наблюдается у 7 из 9 добровольцев, получивших другой экспериментальный препарат. Эти совпадения необъяснимы, а потому вызывают сомнения. И таких маловероятных совпадений в цифрах авторы письма насчитали более десяти. И попросили объяснить этот странный эффект. Редакция журнала заявила, что готова предоставить возможность для научной дискуссии, но Д. Логунов пока не воспользовался ею. Поэтому вопросы к российской разработке по-прежнему остаются.
Но давайте предположим, что учёные Института им. Гамалеи создали вакцину в такие кратчайшие сроки и всё получилось успешно – и безопасность и эффективность. Однако дальше то, что получилось в лабораторных условиях, нужно запускать в промышленное производство. Сумеет ли наша фармпромышленность повторить этот лабораторный опыт в совсем в других масштабах? Мы лекарства, по сути, разучились создавать. Где отечественные разработки? Если не брать «Кагоцел» и «Арбидол» – эти, извините за выражение, «фуфломицины», – у нас за последние двадцать лет абсолютно ничего нет!
Как создаётся вакцина? В биореакторе выращивают клеточные культуры. Нужно подобрать правильный режим, время, температуру, состав среды – всё-таки процесс происходит не в организме in vivo, а в этом реакторе – in vitro. Для маленького реактора надо поллитра этой жидкой среды; потом делается биорекатор литров на десять-двадцать, и начинают выращивать и подбирать условия там. А для промышленных реакторов совершенно другие объёмы – это тонны. Начинается процесс поэтапного масштабирования, когда параметры каждый раз немножко меняют. Константин Чумаков говорит, что можно купить импортное оборудование, но знание режимов купить невозможно, для новой вакцины их никто не знает – на это нужно время. А при масштабировании может случиться что угодно. Может не наработаться достаточный титр вирусного вектора (то есть количество вируса в единице объема); вирус может мутировать; он может, например, в одной части большого реактора погибнуть, а в другой выжить. И что тогда разольют в ампулы? Где-то густо, а где-то пусто? Как очень доходчиво написал Константин Чумаков: «Это как если бы люди научились собирать велосипед, а про них сказали, что они сделали космический корабль».
Так что разработать вакцину – это одно, подтвердить её эффективность и безопасность – совсем другое, наладить производство – ещё одна труднейшая задача. А тут примешивается нездоровое политическое соперничество. Многие вирусологи говорят, что плохая вакцина хуже, чем ситуация, когда её вообще нет. Почему? Люди массово начнут прививаться неэффективной вакциной. Естественно, они будут думать, что защищены от вируса, и перестанут носить маски, соблюдать социальную дистанцию и прочие меры предосторожности. Но антитела от плохой вакцины или вовсе не образуются, или образуются в недостаточном количестве, не дающем защиту, и люди массово заболевают и заражают других.
И не только западные СМИ, описывая конкурентоспособность разных вакцин, нашу вакцину вообще не рассматривают, относясь к такой скороспелой разработке более чем скептически. Есть такая российская организация – «Справочник врача». Они провели опрос более трёх тысяч российских медиков, и 52 % на вопрос о доверии к вакцине «Спутник V» ответили отрицательно, но 24,5 % сказали, что готовы пройти вакцинацию. А если учесть, что среди российских медиков такая высокая смертность, как нигде в мире, когда врачи идут в красную зону, а потом их выносят оттуда в чёрных полиэтиленовых пакетах, можно понять, почему они готовы рисковать и вакцинироваться чем угодно.
Ассоциация организаций по клиническим исследованиям (AOKИ) обратилась в Минздрав с призывом отложить регистрацию этой вакцины, пока не будет успешно завершена третья фаза клинических испытаний. Крупные мировые вирусологи и вакцинологи говорят, что никаких принципиальных препятствий для создания вакцины нет, что вирус этот не такой изменчивый, как вирус гриппа, особого иммунодефицита он не вызывает, поэтому в принципе вакцину можно сделать, но на это уйдёт, если по-хорошему этим заниматься, лет пять. Пол Оффит, известный американский педиатр и вакцинолог, автор одной из вакцин от ротавируса, сказал: «Дорога к коммерчески успешной вакцине зачастую сопряжена с трагедиями, часто за знания приходится платить человеческими жизнями». Нужно это помнить и не спешить.
– Но сейчас у нас бушует эпидемия, и поэтому остаётся сакраментальный вопрос: что же делать до того, когда появится нормальная вакцина?
– Всем известные простые вещи. Правильно носить маски, закрывая и рот, и нос. Дезинфицировать руки. Не спешить с выездом на курорты. Не посещать массовых мероприятий. Читать грамотные публикации и ждать, когда вакцина пройдёт все положенные фазы испытания, будут опубликованы результаты, и тогда только можно спокойно идти и прививаться.
