Реанимация для покаяния

Сегодня ушёл из жизни физик-теоретик, философ и богослов Сергей Хоружий. Многим он знаком как переводчик «Улисса» Джеймса Джойса, но кроме того Сергей Сергеевич основал Институт синергийной антропологии и был автором серии трудов о феномене «антропологической катастрофы» в России и возможностях её преодоления

Сергей Хоружий. Фото: Nemtsev

Сергей Хоружий. Фото: Nemtsev

В память о Сергее Сергеевиче «Стол» публикует выдержки из его доклада «О нравственной катастрофе и миссии регистратора», прочитанного на конференции «Россия между прошлым и будущим: хранители и самородки». Полный текст работы доступен здесь

Мы окунаемся в ситуацию, когда страна и общество прошли череду тяжких, разрушительных испытаний. Мы хотим увидеть, к чему это привело, в каком состоянии мы – сознание общества, культурно-цивилизационный организм страны – пребываем сегодня. И мы хотим понять, каковы перспективы и пути преодоления травматических последствий – последствий духовных и антропологических, культурных и социальных. (...)

Антропологическая  катастрофа  –  это  экстремальная  ситуация  распада       этики и  тяжёлого  упадка  формостроительной  энергетики  культурно-цивилизационного  организма;  и,  как  мы  видим,  в  антропологическом аспекте  ее  можно охарактеризовать  таким  свойством:  здесь минимальные  антропологические  проявления,  выражающие  лишь присутствие  и  ничего  больше,  совпадают   с максимальными,  какие доступны  человеку.  Раньше  всего  приход  таких  ситуаций  уловило искусство  и  для  передачи  их  специфической  природы  применило  новое  и  неожиданное  в  художественном  дискурсе  понятие  регистрации.  Именно  это  понятие   нашли   отвечающим   той   особой,   уникальной активности  или  практике,  которая  остаётся  единственно  возможной  для  человека  в  экстремальных  условиях  его  «расплющенности»,  когда никакого диапазона действия и выражения нет, когда пространство действия – да, собственно, и пространство существования! – сжались в точку. (...)

О той же миссии регистрации говорит вдруг  Даниил  Хармс.  В  программном

тексте  «Сабля»  (1929)  мы  читаем:

– Работа наша... состоит в регистрации мира...<...>

– ...Как же мы будем регистрировать мир?

–   Так  же  как  единица  регистрирует  остальные  числа,  т.  е.  укладываясь  в  них и наблюдая, что из этого получается. <...> Единица регистрирует числа своим качеством. Так должны поступать и мы. <...> ...У каждого из нас своё особое качество. <...> Работа начинается с отыскания своего качества.

Даниил Хармс. Фото: Public domain

Чтобы  регистрировать  мир,  надо  прежде  отыскать  «свое  качество», и  качество  это,  по  Хармсу,  такого  рода,  что  оно  становится  оружием для  регистрации,  а  именно – саблей. Добыть в себе такое качество – значит дойти до конца,  до  крайнего  предела  себя,  и,  по  Хармсу,  саблю  имели  во  все времена всего пять человек – во главе с Велимиром Хлебниковым.  Ясно,  что  сабля  есть  и  у  самого  Хармса.  Он  был  особой  натурой,  со  своим  уникальным  способом  существования:  он  всегда видел  себя, чувствовал  и  осуществлял  как  находящегося  вне стандартной  реальности,  на  краю её,  в  экстриме.  И  творчество  его, и жизнь – это единый опыт жизнетворчества на краю, который  он  строго  и  стойко,  неукоснительно  осуществлял,  вплоть  до самой своей гибели в тюрьме от голода. Нет сомнений, что это жизнетворчество  Хармса  в  его  цельности  есть  исполнение  миссии последнего регистратора. (...)

Помимо  миссии  последнего  регистратора  в  посткатастрофической  ситуации  падения  могут  избираться  также  другие  пути  и  способы  ее преодоления.  Для  христианского сознания на любом рубеже, в любой ситуации падения необходимой установкой является покаяние. В  самом  начале  крушения  советской  власти  одним  из  символов  перемен  и  перестройки  стал  фильм  «Покаяние»;  тема  была  активно  заявлена,  и  обществу  дана  перспектива  всеобщего  покаяния.

Кадр из фильма "Покаяние", режиссёр Тенгиз Абуладзе, 1986 год

Ничего  случайного в этом не было – напротив, была предпринята прямая попытка  восстановления  христианских  начал  сознания  и общества  –  тех  начал,  которые  Россия  до  1917  года  всегда  принимала,  ибо считала себя православной страной. Тем не менее очень скоро общество само, без малейшего давления, отвергло путь покаяния, и тема быстро ушла из публичного дискурса. Конечно, явный отголосок покаяния несет культ царя-мученика и императорской семьи, возникший спонтанно и изнутри.

Но это лишь косвенное  и  культовое  выражение  покаяния,  далекое  от  того  цельного возрождения личности, что составляет суть и цель православных покаянных трудов. В целом же общество встретило перспективу покаяния с полным непониманием и антипатией. Начали развёртываться  проявления  нравственной  и  антропологической катастрофы, и вместо покаяния общество с удовольствием окунулось в  грязь  анти-этики.  Затем,  побарахтавшись  в  этой  грязи,  оно  по  собственной воле целиком предалось во власть тех сил, которые ещё  недавно  осуществляли  в  стране  террор  и  сегодня  ничуть  не отрицают  своей  преемственности  прежним  органам  террора.

Пришла а-этика,  атрофия  нравственного  чувства  нации,  и  эта  формация  сознания  диаметрально  противоположна  покаянию.  Противоположна  не  в  смысле  явного  его  отрицания,  а  в  смысле  полнейшей неспособности к нему. Сопоставление покаяния с миссией (последнего) регистратора делает более прозрачными причины этой неспособности. Покаяние – духовный акт, который совершается всей полнотой сознания человека, всем его существом. Регистрация же – своего рода реанимация сознания, восстановление в нём нравственных и духовных  измерений.  Это  практика, в которой  человек  возвращает себе полноту сознания, удостоверяется, что она есть, она при нём. Но покуда её нет, у человека просто отсутствует способность покаяния, и все обращения к нему с призывами о покаянии могут вести лишь к недоразумениям и конфликтам.

В начале постсоветского  периода  ни  общество,  ни  церковь  не  видели  ещё  и  не понимали  того,  что  существует  целый  спектр  состояний  сознания,  и личного, и общественного, в которых оно лишено цельности и полноты; что именно в таких состояниях российское общество и пребывает;  и  потому  первой  необходимой  задачей  является  обрести  вновь  эту  полноту,  «прийти  в  сознание».Иными  словами,  действительно  насущной  задачей  являлась  тогда  именно  задача регистрации.  И  лишь  после  её  решения  мог  бы  быть  успешным  призыв к покаянию. Нетрудно увидеть, что эта же задача продолжает стоять перед нами и сегодня. Более того, сейчас на пути её решения появляются новые препятствия, отражающие усиление посттоталитарных эффектов  в  жизни  и  сознании  общества.

Возникли  активные  и поддерживаемые властью тренды в исторической науке, которые одной  частью  целенаправленно  внедряют  подмены  и  фальсификации в отечественную историю, а другой – пытаются убеждать, будто бы исторической истины вообще не существует и совершенно нормально и законно утверждать ложные и обманные версии истории,  которые  отвечают  якобы  «народным  представлениям»  о ней, а в действительности – интересам властных групп. И это значит, что миссия регистрации здесь напрямую отвергается.   Общество, таким образом, рискует лишиться уже не только   способности  к  покаянию,  но  даже  и  способности  к  регистрации!  И  эта  опасность  требует  весьма  серьёзного  внимания.  Вместо  преодоления антропологической катастрофы мы легко можем оказаться на путях её углубления.

Читайте также