С тех пор Евгений Пинелис стал популярным писателем: в издательстве АСТ, в «Редакции Елены Шубиной», вышла его книга «Всё ничего», в которой врач рассказывает о эмиграции в США, о своей жизни в «столице мира», ставшей эпицентром коронавирусной пандемии. Причём весь гонорар за книгу Евгений решил перечислить в один из благотворительных фондов.
«Стол» поздравляет Евгения с выходом книги и публикует новую часть его дневника.
16 июня 2020 года
У работы в частной практике есть своя специфика. Корм себе добываешь сам, а потому надо охотиться за пациентами. Мой распланированный на пять лет контракт предполагал, что в первый год, работая без продыху в больнице, я подружусь с достаточным количеством переживших госпитализацию, чтобы создать собственную группу пациентов. Но в планы эти вмешались высшие силы, обрушив на погрязшую в стяжательстве больницу ураган и наводнение. Без больницы переходить к амбулаторному ведению пациентов мне пришлось несколько скоропостижно. Каких-то пациентов я к тому времени успел уже вылечить, и они были готовы зайти ко мне с визитом, но их было слишком мало, чтобы забить рабочий день. Тогда старшие партнёры начали откидывать мне своих пациентов, а также вписали меня в зокдок.
В 2012 году смартфоны захватывали мир, и нью-йоркским невротикам понадобилась возможность посмотреться у специалиста с помощью нескольких нажатий на экран айфона. Тут и появился зокдок, выдающий всех врачей со званиями и специальностями в выбранном радиусе. Врачам можно было ставить звездочки и писать хвалебные и ругательные отзывы. Небритый похмельный фотограф приехал к нам в офис и запечатлел мою небритую растрёпанную после велопоездки физиономию в мятой рубашке.
Так я появился в зокдоке. Странным образом фотография не отпугнула городских ипохондриков, и на меня стали сваливаться пациенты. Большинство этих пациентов были молодыми и, что характерно, весьма здоровыми людьми. Они жаловались на одышки, покашливания, странные свисты и пощёлкивания в лёгких. Ни один из них не удосужился захватить хоть что-то из списка этих звуков на осмотр. Перед встречей со мной пациентам делали функциональные тесты лёгких. Мне казалось, что ничего нет приятнее, когда доктор объясняет тебе, что всё хорошо и ничего делать не надо. Функциональные тесты лёгких подходят для этого лучше всего. Там не просто говорят какие-то результаты, но сравнивают их со здоровыми людьми того же пола, возраста, роста и цвета. Что может быть прикольнее? Но почему-то пациентов это не удовлетворяло. Скорее наоборот. Нормальные тесты расстраивали. Тогда, заключив сделку с собственной совестью, я отправлял их на рентген, рассудив, что уровень радиации минимальный, а людей успокоить надо. Я проверял идеальные снимки, звонил с радостными новостями своим пациентам, которые сухо меня благодарили. И больше никогда ко мне не возвращались. Оценку ни один из них мне тоже не поставил.
От старшего партнёра мне однажды досталась женщина среднего возраста. Очень лёгкая хроническая болезнь лёгких, никаких госпитализаций, практически нормальные функциональные тесты и рентгены. Пришла она с жалобами на обострение. Я собрал анамнез, послушал её, сделал повторные функциональные тесты, походил с ней по офису, проверяя кислород и частоту сердечных сокращений и стараясь не обращать внимания на иронично поднятые брови нашей бухгалтерки, и, наконец, отправил её на рентген. Она вернулась после рентгена, который показал чистые лёгкие, и я радостно сказал, что необходимости стероидов или антибиотиков нет, а, если её достаёт сухой кашель, то может помочь муколитик. Написав название муколитика на рецепте, я, страшно довольный собой, отправил её домой. Во время перерыва секретарша сообщила, что звонит давешняя пациентка и что надо готовиться к её недовольству. Я нажал кнопку и пятнадцать минут слушал не прерываемый ни кашлем, ни одышкой поток ругани. Вкратце этот монолог сводился к тому, что она пошла к доктору не для того, чтобы получить лекарство, которое без рецепта продаётся в аптеке, и, если я не готов её лечить, то она отправится со своей болезнью куда-нибудь ещё.
Вспомнил я это вот почему. Во время эпидемии мы так и не нашли ни одного действенного средства. В больнице имело смысл пользоваться поддерживающей и патогенетической терапией, приняв все вероятности рисков в надежде не отправить пациента на ИВЛ, но большинство пациентов болело легко и дома. К сожалению, лёгкое течение ковида предполагает недели недомогания, покашливания, субфебрилитета. Так как я пытаюсь исправить мировую несправедливость и написать какой-то рассказ от лица не только доктора, но и пациента, я читаю многие пациентские дневники. Ну и слежу за назначенными видами лечения. И вот что поразило меня в русских дневниках, так это уровень шаманства. Температура 36.9–37.2 плюс лёгкий сухой кашель после 20 дней болезни привели, например, к назначению антибиотика, гепатопротектора, пробиотика, небулайзеротерапии со стероидами, бронходилататорами и антибиотиками, ректального гелавита. Я был несказанно впечатлён режимом лечения, вводимого не только с обеих сторон желудочно-кишечного тракта, но и через трахею. Ну и задумался, что бы ещё могли ему назначить, будь он девочкой. В другой ситуации у ходячего и особо ни на что не жалующегося пациента с минимальными изменениями на КТ и субфебрильной температурой курс цефалоспарина третьего поколения был заменён на курс левофлоксацина с азитромицином. Тут только можно было порадоваться, что курс гидроксихлорохина закончился неделей раньше, так как, в отличие от многих КТ, ЭКГ в ходе лечения сделана не была. Однажды на обходе Хосе спросил резидента, что тот собирается лечить назначенным антибиотиком. «Лейкоциты и температуру», – не смущаясь, ответил резидент.
К чему я тут растекался мыслью по древу, потеряв эту мысль по дороге? Мне всё-таки кажется, что врач немного не равно машинке по выдаче таблеток, небулайзеров и капельниц, а внимательно наблюдать за ходом выздоровления, не мешая ему, вполне оправданная тактика. Ну и что услышать от врача, что в данный момент индивид не нуждается в медикаментозной терапии, – совсем не оскорбление, а повод немедленно выпить. Без всякого гепатопротектора.
25 июня
От момента переваливания эпидемии через пик и до начала протестов, беспорядков, грабежей и комендантского часа Нью-Йорк стал приятным городом. Эти несколько недель в мае были и правда неплохими. Конечно, страшно не хватает закрытых любимых мест, особенно кофеен, пекарен, небольших окрестных пабов, музеев и книжных магазинов, но ломка преодолевается, и к этому потихоньку получается привыкнуть. Джазовый клуб недалеко от дома вспомнил времена сухого закона и, судя по весело галдящим чувакам с музыкальными инструментами, выходящим из него во время моего возвращения с вечерней смены, превратился в спикизи. Вот разве что музеи...
В Нью-Йорке, городе-проклятье для интроверта, стало неожиданно малолюдно. Как бывает во время Дня независимости. Или Дня труда. Но в мае обычно погода получше. Проходя от метро до дома, на уровне рефлекса, подкоркой, отмечал многочисленные места для парковки. Машины у нас нет лет уже шесть, но несомненный выброс эндорфинов при виде нескольких просторных парковочных мест в пределах квартала от дома сохранился. Метро вдруг стало чистым. Помог отказ от ночных поездов, в которых в основном ночевали бродяги и добиралась домой загулявшая в барах молодёжь. Бродяг искренне жаль, хотелось бы, чтобы у них было место ночлега. Любителей загулов жалко намного меньше. В конце концов, по цене двойного «Джеймисона» с кружкой пива в баре можно доехать почти куда угодно в городе. Возможно, таксисты как раз в этом диапазоне и рассчитывают цены.
Поезда теперь загоняют в депо и чистят ночью. В 6.30 утра в поезде пахнет чистотой и кондиционированной свежестью.
В таком городе можно было бы жить. Ходить в виртуальные музеи и театры, оставить всех, кого можно, на удалённой работе, переделав стеклянно-стальные офисные помещения в жильё для лишившихся поездов бродяг, расставить столики по тротуарам и даже проезжей части, добавив в процесс похода в кафе дополнительного адреналина, при виде едва успевшего затормозить возле столика, не ожидающего такого подвоха развозчика еды из ресторанов. Со всем этим можно жить, если бы в городе объявили хоть какой-то план открытия школ.
Детей жалко. Им плохо в почти эксклюзивном общении с родителями, а родителям не так-то легко в постоянном контакте с детьми. Ну ладно, очень многим детям и некоторым родителям довольно сложно. Как минимум одному шестилетнему мальчику и двум взрослым. Детская привычная жизнь сломалась, исчезли нормальные кружки, встречи с друзьями и врагами, раздражающая школьная рутина. Летние каникулы – это прекрасная штука, если тебе есть чем заняться. Ну или хотя бы можно слоняться на улице в поисках драки или необследованных строек, оврагов и деревьев. Но летние каникулы с родителями дома или в окрестном парке – удовольствие ниже среднего. Перспектива же возвращения после летних каникул в обучение по «зуму» пугает меня до икоты.
Фото: Alexandra Koch / Pixabay31 июня
Завтра, первого июля, в больницах появятся новые интерны. Чаще всего летом больничное оживление мигрирует из терапевтических в хирургические отделения. Вторичные инфекции и осложнения всего хронического из-за сезонных вирусов уступают место всевозможным травмам. В каком-то смысле Нью-Йорку повезло. Ну, если можно назвать везением четыреста тысяч заболевших и больше тридцати тысяч умерших. Но наша первая, а может, чем чёрт не шутит, и последняя волна закончилась в мае, и новые интерны не будут начинать в переполненных ковидом больницах и реанимациях, наслаждаясь ведением одинаковых плохо улучшающихся пациентов. В отличие от интернов в Техасе, Аризоне, Флориде. Но всё равно осторожность не помешает.
Раньше говорили: «Дистанцируйтесь, а то вас будет интубировать гинеколог». Сейчас же можно сказать: «Будьте осторожны, а то ваши назначения будет делать новорождённый интерн».
Конечно же, больницами не всегда управляют идиоты. Большинство интернов первые несколько недель с ног до головы опекают старшие. Но в возрасте от нескольких недель до нескольких месяцев младенцы с высшим медицинским образованием отправляются в относительно свободное плаванье, с удовольствием иллюстрируя эффект Даннинга–Крюгера...
3 июля
Понятное дело, не могли же мы отдать лидерство какой-то там Бразилии. Ковид – не футбол всё-таки. Патриотически настроенные южные штаты раздули меха на полную мощь и начали ковать ковид десятками тысяч случаев в день. Но, что интересно, хотя случаев там очень много, количество умерших несравнимо с нью-йоркской апрельской статистикой. С начала южной экспоненты прошло уже больше двух недель, что должно было уже сказаться. Может, он (коронавирус) всё-таки выдохся? Было бы очень мило с его стороны.
Нью-Йорк же пока ничего не берёт. С понедельника я начал ездить на работу на велосипеде. Велодорожка вдоль Гудзона, налево на Уоррен к парку вокруг офиса мэра и здания суда Твида. Вообще-то это здание называется старым судом графства Нью-Йорк, но вряд ли кто помнит это название. Строительство под патронажем лидера демократической партии Нью-Йорка Уильяма «Босса» Твида принесло тому каких-то жалких семь миллиардов долларов в откатах и заняло 20 лет.
В парке неожиданное для 6.30 утра оживление, десятки полицейских машин. Свернув на Чэмберс-стрит, понимаешь, почему. Толпа протестующих и палаточный городок в парке возле здания городской администрации, заполненный хиппующими людьми, окружены живой, в три ряда, стеной полицейских. Масок нет ни у тех, ни у других. Протестующие требуют забрать миллиард долларов фондов у полиции, полицейские же в ответ охраняют их и от них, получая сверхурочные из бюджета стремительно стремящегося к банкротству города. Босс Твид был бы доволен такой рыночной экономикой. Приехав на работу, нашёл статью в «Таймс». Движение «Оккупируй городскую администрацию» вполне мирно длится уже почти неделю. На фотографиях в газете, что интересно, и полиция, и члены движения были в основном в масках.
Протестующие против принятых правительством карантинных мер в Чикаго, США. Фото: Kevin Kipper / ShutterstockОбратно поехал по Манхэттенскому мосту. Помните, как буквально недавно мы хоронили Сохо, павший под нашествием варваров. Полные боли фотографии, конец цивилизации, закат империи, вот это вот всё. В каком-то обсуждении ужасов нашего городка я прочёл, что больше половины зданий в Нью-Йорке заколочены, а остальные трясутся в ужасе, ожидая прихода Чёрных жизней. Сохо цветёт. Несколько обитых фанерой с чудесными граффити магазинов я проехал, но в основном район выглядит самим собой. Народу на улице полно, множество необычных видов транспорта, открыты веранды ресторанов и магазины. В магазин независимой книги выстроилась очередь. Не как за седьмым Гарри Поттером, но приличная. Сложно поверить, что где-то месяц назад на полном серьёзе говорили о том, что нашего любимого Сохо больше нет.
Вчера на дежурстве, рассказав о находящихся в реанимации пациентах, отчаливающий домой коллега сказал, что заведующий просил сообщить о пациенте с ковид-19 с минимальными кислородными потребностями. Неожиданно такой пациент стал почти сенсацией, и про него сообщалось отдельно. Два месяца назад сенсацией становился пациент с чем угодно, кроме ковида.
8 июля
Книжный клуб у нас не получился. Это романтичное, неясное и обычно походя упоминающееся действо из книг и фильмов про Америку, в котором я так хотел поучаствовать, не сложилось. А идея у Джо была очень хорошая – постапокалиптический книжный клуб. Ещё со времён моего ежемесячного перепрочитывания «Жука в муравейнике» я залипал в ужасе и восхищении от описанной Львом Абалкиным операции «Мёртвый мир». Но эту вымирающую цивилизацию, очень напоминающую земную XX–XXI веков, упоминают только небольшие предисловия Сергея Переслегина.
В первые дни существования этого так и не родившегося клуба мы начали обмениваться любимыми книгами для прочтения. Я не помню все предложенные варианты, хотя очень многое я впоследствии прочитал. Очень славный и уютный «Увы, Вавилон», где выжившие после обмена ядерными ударами с Советским Союзом находили остатки каменной соли, выращивали апельсины и создавали новое общество в условиях небольшого флоридского городка.
Очень запомнился не переведённый на русский роман «Одной секундой позже» Уильяма Форстчена. Не совсем постапокалипсис. Скорее «ин-апокалипсис». Гимн консервативной, вооружённой и пронизанной семейными и религиозными ценностями Америке, которую мы стремительно теряли до начала апокалипсиса. Совсем не мои ценности, но очень талантливо и страшно написанная книга. Гуляющие по городу, ещё не понявшему своей обречённости, те, кого сейчас бы назвали «сноуфлэйкс», призывающие к общему миру и принятию ценностей друг друга. Автор их явно презирает, заметив походя, что в новом мире они умрут первыми. Этот роман оказался первой частью трилогии, вторую я пока что не прочитал.
Страшнейшая «Дорога» Кормака Маккарти. Гениальная книга, от которой невозможно оторваться. Дочитывал я её в четыре утра, в ужасе и слезах обнимая ничего не понимающего и отбивающегося от меня двухлетнего спящего Льва.
Вирусный апокалипсис в списке присутствовал очень широко. «Калки» Гор Видала, «Пока подруга в коме» Коупленда, «Орикс и Коростель» Маргарет Атвуд, оказавшийся также первой частью трилогии, где в новом мире выжили как раз «сноуфлэйкс», хотя и не без помощи вооружённого второй поправкой и мотоциклом Зэба, «Противостояние» Кинга. Это лишь некоторые. В каждой из книг была своя философия, своя идея, свой моральный код выживших. Объединяло все эти книги одно: вирус убивал почти всех. Почему и как выживал небольшой процент, а иногда и единицы, было не так важно. Важно было, что выжило очень и очень мало людей. Странным казалось, что у небольшого количества выживших, которым досталась вся планета на поиграть, тривиальные конфликты обострялись до абсолютного максимума и разрешались почти всегда самым трагичным образом.
Мы сейчас живём в совершенно нетипичном по литературным стандартам американском ин-апокалипсисе. Вирус с летальностью около процента оказался для нас абсолютным кошмаром. Мы эволюционировали и не хотим видеть людей, задыхающихся без какой бы то ни было помощи, и слышать утренний звон с криком «Выносите ваших мёртвых». При этом никаких медицинских ресурсов для ситуации массового завала нет. Как минимум в США, где больницы работают на полных оборотах в основном за счёт плановых высокодоходных процедур. Во время эпидемии больницы завалило тысячами пациентов, требующих почти исключительно поддерживающего лечения. Единственный способ справиться с ситуацией – драконовский убивающий экономику и сводящий с ума карантин. Ни ввести, ни отменить его вовремя у нас не получилось.
Северо-восток пережил эпидемию первым. Обострившиеся социальные конфликты, и без всякой эпидемии готовые вспыхнуть от любой искры, предсказуемо вспыхнули. Либеральные правительства с удовольствием превратились в диктаторские режимы. Штаты, которые уже отстрелялись в плане первой волны эпидемии, совсем не спешат выходить из карантинного режима, издеваясь над гражданами и вводя на своей территории совершенно не демократичные меры, ограничивающие нормальную жизнь и передвижение. Недалеко до разноцветных нашивок у переболевших и приезжих из зон риска, иммунологических паспортов и прочего кошмара.
Члены Национальной гвардии Нью-Йорка и Военно-морское ополчение Нью-Йорка, проводят тестирование на COVID-19 в центре Теодора Рузвельта в Джонс-Бич, штат Нью-Йорк. Фото: New York National Guard / FlickrМы были первыми и совершили все возможные ошибки по организации вирусного апокалипсиса. Теперь их делают в других регионах. У нас же пока продолжается проверка людей на крепость. Губернатор не посчитал открытие ресторанов нужным в данный момент. Пусть у нас две сотни случаев подтверждённой инфекции и по две госпитализации в день на восемь миллионов жителей. Сказали – сидеть, будем сидеть. Я вполне равнодушен к ресторанам, но это значит, что не будет музеев, театров, концертов. Мэр города, услышав рекомендацию федерального правительства открыть школы, принял решение открыть их на два дня в неделю, фактически парализовав работающих родителей и продолжая травмировать не понимающих пока своей травмы детей вот этой нелепой штукой под названием «удалённое образование». Студентам-иностранцам отказывают в визе, так как многие университеты хотят переходить на удалённое обучение. Система лицензирования врачей из-за рубежа отменена на неопределённый срок, хотя врачей в горячих зонах не хватает. Этот абзац можно продолжать ещё долго, но уже понятно, что, прочитав такую завязку, я бы не ожидал ничего хорошего от будущего цивилизации в этом романе.
Позавчера мне попался под руку «Жук в муравейнике». Я привёз его из Москвы и не читал уже лет десять. Жутко оформленное издание, где умирающий Абалкин похож на молодого Шварценеггера, Камеррер – на Дона Дрэйпера, а Сикорски – на инопланетянина из «Марс атакует». Книга пережила множество покушений жены на отказ от дома и переездов. Начав читать, я не смог остановиться, пока не прочитал до конца. Чудесный романтичный XXII век из-за страха перед неизвестным сначала принял мягкую диктатуру, а потом и абсолютную власть мировой спецслужбы. Им даже не понадобился вирус. Просто что-то непонятное, а потому страшное.
23 июля
Флорида, Техас и Калифорния стремительным домкратом догоняют Нью-Йорк. Исключительно по количеству инфицированных. Страшно представить, что было бы с нью-йоркскими цифрами при адекватном тестировании в марте и апреле. В штате Массачусетс, который пережил первую волну не менее бурно, чем Нью-Йорк и окрестности, продолжается постепенное возвращение к жизни. Фазы в этом штате совпадают по принципам с нашими, но, в отличие от Нью-Йорка, в Массачусетсе действительно открывается всё больше бизнесов. Руководство штата по каким-то причинам считает своих жителей взрослыми, а жители платят в ответ повсеместным ношением масок и достаточно разумным поведением. В Нью-Йорке перед тем, как что-то открыть, губернатор сообщает, что ему это кажется ненужным, и оставляет это что-то закрытым. Необычное ощущение от первого за почти полгода посещения музея с последующим визитом в книжный магазин возле абсолютно пустого Гарварда и вечерними посиделками в ресторане с друзьями. В Нью-Йорке из этого доступны только книжные.
При этом, в отличие от Нью-Йорка, Бостон и Кембридж кажутся слегка вымершими. Географию этих городов я знаю очень хорошо благодаря Fallout 4. К счастью, сходство пока ещё не полное, но ощущение некоторого катаклизма есть. На Гарвардской площади занято всего несколько столиков возле многочисленных кафе. Бездомных вокруг намного больше. На территории Гарварда абсолютная пустота. Никто не толпится у начищенного до блеска левого ботинка Джона Гарварда, группы студентов не перемещаются между факультетами, одинокий велосипед без колеса и седла стоит у стойки на двадцать. Одна семья устроила пикник на поляне у главных ворот, и молодая парочка сидела на ступенях библиотеки со своими скейтбордами. У одного из боковых входов что-то пилила пара работяг.
В Нью-Йорке народу на улицах много больше. И в будни, и в выходные. Я давно не был возле начищенных до блеска противоположных концов уоллстритского быка, но уверен, что его трогают много чаще, чем левый башмак старины Гарварда. Нью-Йоркские рестораны между тем так и остались закрытыми. Ну не считая тех, которым повезло с местом, куда можно было выставить несколько столиков. Мой тесно связанный с барным и ресторанным бизнесом старший племянник рассказал несколько интересных нью-йоркских безумств. Во время карантина единственным шансом многих заведений удержаться на плаву была возможность не платить за аренду помещения. Городские власти ввели мораторий на арендную плату до 20-го августа. Но в случае открытия ресторана платить аренду надо было полностью. В третью фазу открытия города многие рестораны объявили о своём открытии со всеми предписанными нововведениями для снижения шанса трансмиссии вируса, но власти города и штата в последний момент решили рестораны не открывать. Боюсь, что хозяева помещений не преминули использовать это краткосрочное открытие для вытрясания из рестораторов полной арендной платы. Интересно, кто из них сможет выплыть и продержаться до 3876-й фазы открытия города через 7752 недели?
Закрытые из-за пандемии магазины и кафе на одной из улиц Нью-Йорка. Фото: Robertoleecortes / PixabayДругое интересное нововведение коснулось продажи алкоголя. В конце апреля, когда погода улучшилась, а количество новых поступлений с ковид-19 в больницы начало стремительно сокращаться, многие нью-йоркские бары начали продавать напитки с возможностью выпить их, толпясь возле заведения. На эпидемиологию это повлияло точно так же, как начавшиеся где-то через месяц протесты, то есть никак. Но вот буквально в середине июля, когда так заманчива идея посидеть или постоять с запотевшим бокалом пива на улице у заведения, губернатор решил, что заказать алкоголь можно только с едой. При этом не с чипсами и орешками, а с условным стейком, который в плюс тридцать шесть не всякий захочет есть, сидя в одиночестве за столиком.
Принявший эти решения губернатор заявлял, что за открытием города будут внимательно следить эксперты. Одним из них он назвал доктора Майкла Остерхолма из Университета Миннесоты. Я не просмотрел весь внушительный список статей доктора, но я уверен, что где-то среди них есть исследование на тему увеличения трансмиссии коронавирусов при употреблении алкоголя без закуски. Если же быть серьёзным, одна из самых прибыльных и быстрорастущих индустрий города никогда не будет прежней, и очень жаль людей, вложивших столько сил и поднявших свой бизнес в условиях тяжелейшей и безжалостной конкуренции. И очень жаль множество людей, которые зависели от этих бизнесов в качестве работы. В сентябре начнём смотреть, как будет наслаждаться открытием и без того на ладан дышащая система городского образования.
Продолжение следует.
