В современном российском (и не только) обществе есть такое явление, как социальное сиротство. Звучит не очень страшно, но по сути детей забирают из семьи при живых родителях. Да, часто это бывает оправдано заботой о ребёнке, но логический разрыв состоит в том, что в стране провозглашаются традиционные ценности, семья ставится на пьедестал, открываются федеральные и областные программы по поддержке демографии, но на поверку выходит так, что семья не так важна, как приплод, уж простите. Как будто речь идёт не о людях, а о племенном разведении.
При этом в 2023 году в России зарегистрировано почти 358 тыс. детей – социальных сирот, это 1,2% от всего детского населения. Много? Мало? Их забирают в специальные учреждения (что раньше мы называли просто: детдома), или опека берёт ситуацию на контроль, или их пристраивают к родственникам. Большая их часть, почти 323 тыс., воспитываются в семьях. Остальные - в государственных учреждениях. Не все дети, находящиеся в приютах или СРЦ попадают в статистику, потому что часто их повещают туда «временно», хотя потом срок пребывания часто продляют. Уполномоченная по правам ребёнка Мария Львова-Белова в конце 2024 года приводила такие данные: в госучреждениях РФ живут около 60 000 детей, из них только у 6 000 (10%) оба родителя умерли, у других - либо лишены, либо ограничены в правах.
В правительстве пишут что в 2024 году картина улучшилась: детей, оставшихся без попечения родителей (социальных сирот), за год выявили 26 594, что на 9,5% меньше, чем годом ранее. Можно сказать, что это вполне удовлетворительные результаты? Наверное, можно, если не сталкиваться с конкретными случаями.
Одна семья в Тверской области
Полуторагодовалая Лена, трёхлетняя Наташа, пятилетняя Катя и шестилетний Паша вместе с мамой оказались в детской областной больнице в Твери после пожара. Они живут в общежитии маленького города Конаково в сотне километров от областного центра. 7 марта там случилось ЧП. Загорелась квартира на первом этаже, огонь и дым распространились по зданию.
«Комнату заполнил дым, я выбежала позвать на помощь, и обратно зайти было уже невозможно. Я кричала в открытое окно, пока не сорвала голос. Это был ужас», – рассказывает Вера.
Детей спускали с пятого этажа по пожарной лестнице сотрудники МЧС. Двоих из них сразу на вертолёте отправили в Тверь, двоих – на машине скорой, Вера туда приехала позже сама. Папа детей несколько дней провёл в реанимации, затем в ожоговом центре.
Малышей тоже выписали. В больнице они провели почти две недели: их тщательно обследовали, чтобы исключить внутренние ожоги и повреждения.
Всего у Веры двенадцать детей. Самой маленькой девочке, Зое, чуть больше месяца, она тоже в больнице, но по другим причинам. Её положили с подозрением на пневмонию незадолго до пожара, все дети болели ОРВИ. Старшие, девочки 16 и 17 лет, уже не живут с мамой, их забрали к себе родственники. Средние не пострадали в пожаре, они находились в другой комнате, сейчас временно помещены в СРЦН. Семья Веры с десятью детьми живёт в двух комнатах общежития. А год назад и вовсе ютилась на площади в 18 квадратов.
Вера и её дети
В материнстве Вера нашла смысл жизни. И детей любит изо всех своих сил.
Каждое утро она на маленькой электрической плитке печёт блины на воде на девять детей и двоих взрослых. Завтракают они по очереди – за крошечным столом помещаются только три человека.
Как только появляются деньги, Вера покупает много сладостей. Так поступал папа, единственный человек, который любил её в детстве, но он рано умер. Для Веры сладости – высшее выражение любви. Она может потратить на них все деньги, какие у неё есть. А денег у Веры с 2023 года нет совсем.
Фото: Денис НасоновКак Вера лишилась пособий и детей
С таким количеством детей, как у Веры, семья в принципе не может не быть уязвимой. Но в этом конкретном случае всё началось с покупки дома на материнский капитал. Её обманули, дом оказался развалюхой без света и воды в брошенной деревне в лесу.
В 2023 году после вступления в силу поправок к закону о назначении пособий многодетным семьям Вера осталась без пособий. Бесполезный участок в деревне оказался слишком велик. Её муж тяжело заболел и больше не смог работать. Семья осталась без средств к существованию. Вера тогда была беременна Леной.
В апреле 2024-го всех детей забрали в социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних. Вера не идеальная мать, она пока не успевает должным образом заниматься развитием детей, но она не пьёт и всех их очень любит.
«Мне сказали, что я смогу вернуть детей, когда сделаю ремонт, куплю для них кровати, найду работу. Я устроилась уборщицей. Но денег на мебель и ремонт мне бы не хватило. В тот момент мне было очень страшно, что я никогда не смогу забрать детей. Я не знала, к кому обратиться за помощью, очень часто мне просто смеялись вслед. К детям я постоянно ездила, звонила. Они плакали и просились домой. Особенно сильно старшие. Они до сих пор боятся, что их снова заберут», – вспоминает Вера.
Она боролась. В округе в это время началась реализация проекта «Конаково – территория для семьи», который объединил ресурсы администрации, НКО и бизнеса для помощи семьям в трудной жизненной ситуации, в том числе с риском разлучения детей с родителями. На помощь многодетной матери пришли некоммерческие организации и местная администрация. Семье выделили ещё комнату, Вера сделала ремонт. Фонд «Ясное дело» собрал средства на мебель, бытовую технику и вещи для детей. Благотворительный фонд «Новое развитие» помог вернуть детей домой.
Фото: Денис НасоновВ доме малютки оставалась только маленькая Лена. Из-за раннего изъятия она долго не ходила, с ней пришлось дополнительно заниматься специалистам. А Вера снова была беременна. Было решено, что Лена приедет домой после появления на свет ещё одной сестрёнки.
Новый год семья отмечала почти в полном составе в двух комнатах. Дети получили много подарков от фондов. В феврале на свет появилась Зоя и Лена тоже вернулась домой.
«Назвать случай Веры уникальным для Российской Федерации, конечно, сейчас нельзя. Ещё достаточно большое количество семей, особенно за пределами больших городов, где выстроена качественная социальная служба, нуждается в поддержке. Это связано с тем, что Уполномоченная при Президенте РФ по правам ребёнка Мария Алексеевна Львова-Белова называет переходом от детоцентрической к семьецентрической модели, к семьесберегающим технологиям. Пока что нет спектра услуг, которые необходимы для этих семей, не отработаны механизмы привлечения ресурсов, нет необходимых навыков у специалистов для оказания соответствующей помощи семьям в трудной жизненной ситуации. Мы привыкли, что таких семей много и они нуждаются в материальной поддержке. Большинство, в том числе в системе социальной помощи, не верят в то, что семьи могут восстановить свои ресурсы и самостоятельно справляться с кризисом. А история семьи Веры эту теорию опровергает. Она достаточно долго была на социальном сопровождении в местной службе, и к ней относились как к бесперспективной истории. Детей поместили в стационарное учреждение, и никто не верил, что они вернутся, что она с этим справится», – комментирует президент фонда «Новое развитие» психотерапевт Сергей Борзов.
Фото: Денис НасоновПренебрежение
Семья Веры, несмотря на всю помощь, которую она получает в последнее время, остаётся в трудной ситуации. Денег не было и нет, жилой площади по-прежнему мало, супруг Веры в процессе оформления инвалидности. Пожар стал ещё одним ударом. Такое событие может подкосить любую семью.
Но к моменту пожара Вера пришла уже с ощущением того, что она не одна в этом мире, у неё есть точка опоры – люди, которым можно доверять.
«Вера устояла. Не сорвалась, не сбежала, не закрыла глаза на всё. Она поехала к детям и продолжает бороться за них, чтобы их снова не забрали. Для человека в такой сложнейшей ситуации это очень хороший признак», – говорит Сергей Борзов.
Вера и её дети живут на средства, которые для них собирают благотворительные фонды, им помогают вещами и продуктами. Детям нужны педагоги, семилетняя Валя не смогла пойти в первый класс из-за того, что не успела пройти комиссию, находилась в СРЦН. Нерешённых проблем – вал. И самая основная – та самая земля в деревне в лесу.
Главное для детей – опыт жизни в любви
В той точке кризиса, в которой Вера находится, самостоятельно ей не выбраться. Да, она «сама нарожала», ей очень часто это говорят. Семья живёт в нищете. С таким количеством детей выйти на достаточный уровень доходов – очень сложная задача, а в случае с Верой нереальная. Виновата ли Вера в том, что не может работать, не получает пособие, а её муж болен? Может быть, детям будет лучше вне семьи?
Фото: Денис Насонов«История Веры подтверждает четыре главных тезиса о любви. То, что это потребность, это опыт, это забота и нежность одновременно. Если чего-то не хватает, то потребность в любви будет не удовлетворена. А непережитые чувства в нас накапливаются и влияют на наше поведение. Вера выросла в семье, где было мало любви. Ей надо было стараться, чтобы её получить. Её дети один за другим – это то, что она делает, чтобы получать любовь, чтобы чувствовать, что она нужна. В какой-то момент к ней приходят чужие люди и говорят, что она старается не так. У неё в этот момент на руках девять детей и болеющий муж. Плюс низкий индекс самоэффективности. Это значит, что она не верит в свои силы. Конечно, она не справляется. А кто справится? Но она любит детей изо всех своих сил, хотя непонятно, откуда у неё эти силы ещё вообще берутся. А ей на это говорят: “Ты своих детей плохо любишь или не любишь совсем”», – говорит Сергей Борзов.
Фото: Денис Насонов