Картинка счастливой советской жизни, если поговорить с любым её адептом, уходит корнями в эпоху застоя. Могут перечисляться достижения предшествовавших эпох, но как личное, своё, бытовое счастье, где все победы уже совершены и остаётся время на семью, – переживается именно застой. Это время – 45 лет назад – закатилось «эпохой пышных похорон» архитекторов и блюстителей застоя. Спокойное изучение их биографий, как представляется, поможет современникам хоть немного деконструировать ту мечту о «развитом социализме» и увидеть, почему она оказалась тщетной. Начнём с ключевого персонажа эпохи – Михаила Суслова.
Среди брежневской номенклатуры Михаил Суслов занимал особое место. Формально никогда не будучи первым лицом государства, он на протяжении трёх десятилетий оставался главным идеологом партии, определяя официальную линию во всех сферах – от культуры до внешней политики. Его называли «серым кардиналом», «советским Победоносцевым» и «вторым человеком в партии» – при том что он тщательно избегал публичности и открытой борьбы за власть.
Путь Суслова к вершинам власти начался с удачно созданного образа. В анкетах он указывал, что происходит из беднейшей крестьянской семьи – «безлошадной», что в сталинские времена было важным социальным лифтом. Однако реальность, судя по всему, была сложнее: его отец организовал в родном старообрядческом селе кредитное общество, что для неграмотного бедняка было бы невозможно.
Первый секретарь ЦК БКП Тодор Живков вручает Димитровскую премию члену Политбюро, секретарю ЦК КПСС М.А. Суслову. Фото: Эдуард Песов / РИА НовостиЕщё в юности Суслов, доучившийся до аспирантуры Института экономики Комакадемии, быстро смекнул, что к ленинской теории нужно относиться как к догме, применимой ко всем сферам общественной (и не только) жизни. В своей московской квартире он составил огромную картотеку с марксистскими сочинениями, которой он начал активно пользоваться для написания статей в прессе. Вскоре к услугам универсального поисковика цитат Ленина начали прибегать другие журналисты, и у молодого Суслова появились серьёзные знакомства. Его карьера получила неожиданный толчок в 1930 году, когда Сталину для статьи в «Правде» срочно потребовались цитаты классиков марксизма, оправдывающие коллективизацию. Суслов, известный среди журналистов как «ходячий справочник по марксизму», был привлечён к работе и попал в поле зрения вождя. В день убийства Кирова он был среди первых, кого вызвали к Сталину. Вероятно, для идеологического оформления официальной версии событий.
Военные годы стали одним из самых темных периодов в биографии Суслова. Находясь в Ставрополе в 1942 году во время немецкого прорыва на Кавказ, он вместо организации эвакуации первым делом отправил в Москву донесение, перекладывая ответственность за поражение на военных и НКВД. После освобождения города в «Правде» появился его победный отчёт, но почти сразу последовало коллективное письмо раненых красноармейцев, обвинявших Суслова в гибели медиков и пациентов из-за провала эвакуации госпиталей. Расследование, однако, было быстро прекращено.
После войны Суслов неожиданно быстро вошёл в высшие эшелоны власти. Некоторые историки связывают это с покровительством старого коминтерновца Отто Куусинена, другие – с тем, что Сталин видел в нём полезного технократа, не претендующего на лидерство. Как бы то ни было, к моменту смерти вождя Суслов уже занимал важные позиции в идеологическом аппарате.
При Хрущёве он проявил себя как мастер аппаратных интриг, сыграв ключевую роль в разгроме «антипартийной группы» Молотова–Маленкова в 1957 году. Но когда Хрущёв стал слишком непредсказуемым, именно Суслов на октябрьском пленуме 1964 года произнёс основную обвинительную речь, после которой Первый секретарь был смещён.
В брежневскую эпоху Суслов достиг пика своего влияния. Формально оставаясь вторым лицом, он фактически определял идеологическую линию страны. Его стиль руководства стал символом застоя: он блокировал обсуждение экологического вреда от Байкальского целлюлозного комбината, испугавшись конфликта с лоббистом проекта Дмитрием Устиновым; отклонил предложение модернизировать полиграфическую промышленность, чтобы не ссориться с другим членом Политбюро; постоянно откладывал решения по развитию электронных технологий.
Хо Ши Мин, Михаил Суслов и Леонид Брежнев на отдыхе в Крыму. Фото: РИА НовостиЗагадочная смерть Суслова в январе 1982 года до сих пор вызывает вопросы. Она произошла через несколько дней после самоубийства первого заместителя председателя КГБ Семёна Цвигуна – союзника Черненко и Брежнева. По словам дочери Суслова, незадолго до смерти ему ввели «какое-то новое лекарство». Уже через несколько месяцев Юрий Андропов занял пост Суслова в Секретариате ЦК, что сделало его главным претендентом на власть.
Суслов не был ни кровавым диктатором, ни харизматичным лидером. Он был идеальным продуктом системы – бюрократом, для которого стабильность значила больше, чем развитие. Его карьера показала: в позднем СССР дольше всех у власти оставались не самые яркие или умные, а те, кто лучше других умел избегать рисков. Именно при нём советская идеология окончательно превратилась в ритуал, а страна – в «державу ритуалов», как её позже назовут. Возможно, поэтому после его смерти система, лишённая даже этой догматической скрепы, начала разваливаться с пугающей скоростью.
