В целом только в 4 странах (Саудовская Аравия, Малайзия, Австралия, Индия) более половины граждан убеждены, что дела в государстве «развиваются в правильном направлении», во всех остальных тон задают пессимисты. Причём ситуация ухудшилась по сравнению с прошлым годом: тогда про «ложный путь» своей страны сообщало 55 % опрошенных по миру, сейчас уже 65 %. Здесь Россия вполне вписывается в общий тренд, храня шаткий баланс: 59 % соотечественников полагают, что дела в стране идут «не туда», 41 % – что куда следует.
Родственники несут тело жертвы коронавируса Covid-19 на погребальной костер для его кремации в Нью-Дели. Фото: Exposure Visuals / ShutterstockСреди стрессовых факторов, осложняющих жизнь глобальному человечеству, предсказуемо лидирует ковид (45 % опрошенных в среднем считают его главным фактором беспокойства), а топ-5 причин переживать продолжается, соответственно, следующими проблемами: безработица (35 %), бедность и социальное неравенство (31 %), экономическая и политическая коррупция (30 %), преступность и насилие (25 %). При этом такие традиционные ужасы современного мира, как терроризм и экстремизм, находятся далеко в конце списка поводов для страха (6 и 7 % испуганных). Даже куда более отвлечённая вещь – «падение морали» – беспокоит большее количество человек, 10 % опрошенных.
Что отличает Россию? Видимо, то, что делает наше вползание в третью волну особенно драматичным: ковид нас совершенно не беспокоит. При 45 % взволнованных пандемией в среднем по миру в России таковых только 14 % (для сравнения: в Индии, где ситуация с вирусом, согласно статистике, тоже ухудшается с каждым днём, проблема пандемии волнует 66 % граждан). Зато в топе наших проблем – бедность и социальное неравенство (61 % опрошенных считают их главным стрессовым фактором жизни). Как нетрудно догадаться, проблема бедности становится более острой как раз вследствие экстренных мер борьбы с пандемией: локдаунов, закрытия производств и частных бизнесов. Выходит, что мы страшимся противодействия пандемии пуще самой смерти.
Российский фактор
Не исключено, что именно этот факт затрудняет оценку прямого психолого-эмоционального урона, который нанесла пандемия российскому обществу. На вопрос ФОМа, повлияла ли в целом пандемия на ваше психологическое состояние, соотечественники отвечают сложно, распадаясь на две группы: 56 % полагают, что в той или иной мере повлияла, 43 % настаивают, что не повлияла совсем.
«Поскольку субъективная оценка своего внутреннего мира респондентом может быть затруднена, мы привлекли к составлению своей анкеты Московский институт психоанализа, – рассказывает Юлия Грязнова, руководитель дирекции стратегии, исследований и аналитики АНО “Национальные приоритеты” об оригинальном исследовании своей организации. – По специальной методике опросили 1 600 россиян: выяснилось, что состояние опрошенных более-менее нормальное. Только 13 % респондентов имеют признаки посттравматического расстройства ввиду пандемии. Заодно выяснилось, что субъективная удовлетворённость жизнью (которая в России достаточно низка) никак не связана с фактором ковида – страхами перед пандемией или той же посттравматической симптоматикой».
Иными словами, мы хоть подчас и несчастны, но несчастны иначе, чем все. Исполнительный директор компании Ipsos Comcon Марина Безуглова, однако, предостерегает от того, чтобы считать россиян более «стрессоустойчивыми» перед лицом пандемии или объявлять нас жителями «острова стабильности». Влияние пандемии несомненно скажется, но не в острой фазе ужаса перед болезнью, а в затяжной – в последствиях не самого успешного прохождения пандемии, социальных и экономических рисках.
Психологическое здоровье человечества ещё до пандемии оставляло желать лучшего, и Россия здесь не исключение, – рассказывала на секции “Грушинской конференции” Марина Безуглова. – По нашим данным, 79 % населения земного шара считают, что мир меняется слишком быстро, а в России думающих так даже больше – 81 %. В 2016–2019 годах в России прирост заболеваний ментальной направленности, но непсихотической природы (то есть не биологически обусловленных), составил 8,5 %. ВОЗ так вообще полагает, что к 2030 году именно депрессия как причина будет занимать первое место по числу дней нетрудоспособности, опередив сердечно-сосудистую патологию. Пандемия только увеличила эту нагрузку: на фоне всех прочих проблем наши соотечественники ещё могут не понимать, насколько».
Согласно опросам АНО «Социальные приоритеты», самыми уязвимыми группами в период пандемии оказались, как ни странно, женщины и молодёжь. В наиболее молодой когорте (14–17-летних), по данным исследователей, признаки посттравматического расстройства наблюдаются уже не у 13 % опрошенных, как в среднем по выборке, а почти у четверти. Впрочем, как полагает Юлия Зубок, замдиректора ИСПИ ФНИСЦ РАН, этот «молодёжный» стресс может быть вызван не столько прямым воздействием пандемии, сколько косвенным – изменением порядка сдачи экзаменов, всего процесса обучения и т.д. Что касается «женского вопроса» в пандемию, то выводы коллег из АНО «Социальные приоритеты» вполне разделяет ФОМ.
Девушка с ребёнком в Парке Горького в Москве, на территории которого введены ограничения в связи с ухудшением эпидемиологической ситуации. Фото: Алексей Куденко / РИА Новости«Традиционно считается, что женщины более стрессоустойчивы, чем мужчины, – замечает Лариса Паутова, директор проектов ФОМ. – Это действительно так, но пандемия в первую очередь “ударяла” по тем социальным сферам, которые находятся в зоне традиционной “женской ответственности”. Скажем, здоровье семьи (включая здоровье старшего поколения), как правило, беспокоит женщин куда больше, чем мужчин; образование детей младшего и школьного возраста – так же, как правило, женская забота. Всё это повлияло на возросшую тревожность именно женщин в России».
Зато, по данным социологов, есть три фактора, способных снизить общий уровень стресса ввиду пандемии: во-первых, образование (чем выше образование у человека – тем более он спокоен, даже понимая опасность вируса), работа (среди безработных и домохозяек уровень стресса, по всем опросам, наивысший) и, наконец, законный брак. Последнее наблюдение удивительным образом отвечает на вопрос, зачем нужен формальный «штамп в паспорте»: согласно тому же опросу АНО «Национальные приоритеты», имеющие его опрошенные в среднем в полтора раза более удовлетворены своей жизнью, чем те, кто находятся в незарегистрированных отношениях. Юлия Грязнова предположила, что этот примечательный факт может объясняться восприятием брака как «социального достижения»: человек, который обрёл такой уровень отношений со своим партнёром в целом чувствует себя более состоявшимся, однако всем очевидно, что уместны и любые другие объяснительные гипотезы.
Из-за чего действительно стоит переживать
Завлабораторией социальной и экономической психологии Института психологии РАН Тимофей Нестик полагает, что отложенные последствия пандемии могут бить по традиционно больному российскому месту – уверенности в собственных силах.
«Я мог бы привести в пример множество исследований, доказывающих, что камнем преткновения личного психологического здоровья является так называемая самоэффективность, то есть субъективно воспринимаемая способность влиять на ситуацию, – рассказывает эксперт. – В некоторых сферах (например, политической) она в России традиционно мала, а в некоторых – вроде ответственности за свою семью – находится на высоком уровне, определяя субъективное благополучие. Так вот я хочу заметить, что бывает не только индивидуальная самоэффективность, но и коллективная, которая связана с социальным оптимизмом: уверенностью, что “мы” (страна, народ, общество) сможем сплотиться и помочь друг другу найти оптимальные решения перед лицом тех или иных проблем. Если коллективная самоэффективность ставится под сомнение – это разрушает общий психологический комфорт».
Проблемы с преодолением корона-угрозы в стране перед думающими людьми несомненно ставят вопрос о «коллективной самоэффективности», а также о способности нас солидаризоваться и вместе выйти из кризиса. Ирина Петрова, ведущий научный сотрудник Института общественного здоровья им. Семашко, вообще считает важным ввести в русский контекст понятие «эпидемиологической солидарности»: «Ведь в этой идее очень много от традиционно русской философии “общего дела”, о которой говорил ещё Фёдоров, от литургического действия не только в смысле богослужения, но и в смысле повседневной жизни, – поясняет эксперт. – Интуиция философов была проста: мы все – сообщающиеся сосуды, на нас сказывается “друго-доминантность”, то есть Другой всерьёз определяет качество твоей жизни здесь и сейчас. Именно эти идеи должны быть актуализированы в период ковида, а вместе с ними и этика ответственного действия, высказывания по отношению к другому, включая составление этических кодексов для представителей СМИ, экспертов и других участников диалога периода пандемии».
Вакцинация от коронавируса COVID-19 в Томске. Фото: Dmitriy Kandinskiy / ShutterstockМногие отметили прискорбный факт, что Россия, одной из первых изобретя эффективную вакцину от коронавируса, умудрилась не воспользоваться своим преимуществом, провалив сроки вакцинации. С «эпидемиологической солидарностью» ситуация не лучше: одними из первых заговорив о соборности и коммунатарности, сделав эти идеи отличительными особенностями всей национальной философии, мы продолжаем отказываться от их практического воплощения. Видимо, старая мысль диссидентов, что стоит хотя бы жить по законам, которые написали, нуждается в серьёзном дополнении: стоит хотя бы ориентироваться на идеи и открытия, до которых дорос национальный гений. А то мир вокруг всё беспокойней и беспокойней: на кого рассчитывать, если не на самих себя?
