Когда будем выбирать архиереев?

В эти дни должен был пройти Архиерейский собор Русской православной церкви, который собирают для решения важнейших вопросов не реже раза в 4 года. Вот как могла бы выглядеть, по версии «Стола», повестка собора, отложенного из-за пандемии на конец мая 2022 года

Торжественное заседание Архиерейского собора Русской православной церкви. Фото: Сергей Пятаков / РИА Новости

Торжественное заседание Архиерейского собора Русской православной церкви. Фото: Сергей Пятаков / РИА Новости

1. Итоги разукрупнения епархий Несомненно, самый заметный из внутрицерковных процессов – разукрупнение епархий, начавшееся в 2011 году. Прежние большие епархии стали митрополиями, включающими 3 и более епархий. Например, наша Екатеринбургская вообще поделилась на пять: Екатеринбургская, Нижнетагильская, Каменская, Серовская и Алапаевская.  Подобная реформа была запланирована в Русской церкви ещё на Великом Московском соборе 1917–1918 годов, и уже при патриархе Тихоне начали создаваться новые епархии. Причём сам патриарх видел их более самостоятельными, чем это было до революции, понимая, что антицерковной власти труднее будет уничтожить менее централизованную церковь.  Главное, чего ждали от разукрупнения как в начале XX века, так и в начале XXI, – что архиереи смогут уделять больше внимания пастве, точнее – что катастрофический разрыв между иерархией, клиром и мирянами станет сокращаться. Сто с лишним лет назад епископы, которых перебрасывали с кафедры на кафедру каждые три года, не успевали даже навестить все приходы своей епархии. В 1914 году епархий было 68, архиереев – 160, приходов – более 54 тысяч. Теперь архиереев у нас в 2,5 раза больше – около четырёхсот, епархий – более трёхсот, а приходов… на 30 % меньше – около 40 тысяч.  Недостатки разукрупнения понятны: увеличение в разы числа церковных чиновников, разрастание епархиального аппарата и собственно кадровый голод. За десять лет число правящих архиереев удвоилось. Если и раньше мы видели недостатки богословского и просто культурного уровня епископов, откуда взять сразу столько подготовленных к служению архипастырей теперь?  На самом закрытом из форумов – архиерейском соборе, к сожалению, никогда не услышишь не только критики, но и просто трезвой оценки происходящего в церкви. Во-первых, это считается не комильфо – выносить свои немощи на общий суд; а во-вторых, чаще всего епископы даже в разукрупнённых епархиях (это, конечно, страшный секрет!) плохо знают и понимают, что происходит на их канонической территории. Это касается и самых важных вопросов  (сколько реальных христиан в епархии, какова ситуация на приходах, как пастыри несут своё служение), так и чисто экономических показателей. Надо помножить это на триста с лишним епархий, чтобы понять степень осведомленности Архиерейского собора о происходящем во всей церкви.

Дни скорби и покаяния в Преображенском братстве. Фото: psmb.ru
  7. Какой может быть реакция членов Русской церкви на репрессии в разных общественных сферах – религиозной, научной, образовательной, политической, экологической, национальной и других? Как реагировать на гонения на православную веру или на дискредитирующую христиан статью об оскорблении чувств верующих? Должна ли церковь заступаться за заключенных в тюрьмы не за преступления, а за веру иеговистов, последователей Виссариона, протестантов? Может быть, громче коллективных петиций и митингов было бы, например, молиться в храмах о вразумлении и умилостивлении властей? 8, 9, 10, 11. Хорошо бы посмотреть на провалившиеся проекты по возрождению в Русской церкви миссии, катехизации, общинной жизни и богослужения. Миссия – свидетельство о своей вере неверующим – наше слабое звено. На русской земле можно встретить проповедников-протестантов, кришнаитов, иеговистов, мормонов, но мы, православные, разучились говорить о своей вере. Катехизация так и не стала институтом длительной и качественной подготовки людей к свободному и сознательному крещению через покаяние и возрастание в вере. Не слишком ли часто мы крестим неверующих детей и взрослых? Инициированное несколько лет назад обсуждение общинно-братского опыта – уникального явления в Русской церкви, начавшегося в XIX веке и расцветшего в годы советских гонений – не имело продолжения. Приходы в нашей церкви редко становятся дружествами верующих, готовых служить Богу и Церкви. Наше богослужение остается непонятным, в нём второстепенные части вышли на главное место, а главные, например анафора, попросту пропали для верных. Когда будет на церковном уровне решен вопрос устроения православного богослужения на языке коренного народа нашей земли – русском? Есть и ещё немало тем, требующих обсуждения на всех уровнях, в том числе на уровне епископов: служение мирян в церкви, в том числе женщин и возрождение чина диаконисс; возрождение и развитие русской богословской школы; более трезвенное и серьёзное отношение к опыту новомучеников; ответственность церкви за народ, страну и историю… а Скорей бы уже май – посмотреть, что из этого попадёт в повестку Архиерейского собора.

Читайте также