Молодая женщина открыла слипшиеся ото сна глаза, удивленно посмотрела на железную ножку кровати, которая почему-то оказалась возле её лица. Не понимая, как она очутилась на полу, Софья резко села и тут же наморщила маленький аккуратный носик от ноющей головной боли. Что происходит? Софья Николаевна, держась за левый висок, чтобы хоть немного унять мигрень, тяжело поднялась с пушистого мягкого ковра и решительно вышла из своей комнаты.
– Пусти, Марфуша, мне к барыне надо! – разносились по всему дому громкие женские голоса. Оказавшись на лестнице, Софья перегнулась через перила. Её взору предстала отвратительная сцена. На первом этаже, возле входной двери, вооружившись большой метлой, стояла Марфуша. Девка размахивала помелом перед самым носом пришедшей, не давая незваной гостье переступить через порог.
– Марфа, не дури! – зычным голосом прогудела Агафья. – Мне Софья Николаевна нужна, – тщетно пыталась прорваться мимо не в меру раздухарившейся прислуги разбитная дворовая девка из соседнего поместья. – Меня барин, Прохор Петрович, прислал, – не унималась пришедшая, всячески пытаясь уклониться, чтобы не получить метлой по макушке. – Вот послание!
Девка вытащила из-под тёплой телогрейки аккуратно свернутый листок бумаги:
– Сказал, лично в руки твоей барыньке отдать!
– А я сказала – не пущу! – набычившись, прокричала раскрасневшаяся Марфушка и посильнее замахнулась на Агафью. Наблюдая за происходящим, Софья Николаевна улыбнулась: «Послание от Прохора Петровича. Однако!»
– Марфа, пропусти! – медленно спускаясь по лестнице, негромко произнесла барышня. – Тебе же сказано, что ко мне! – Софья Николаевна недовольно скосила глаза на свою служанку.
– В чем дело? – удивленно приподняв брови, спросила Софья, глядя на Марфу, которая так и не сдвинулась с места.
– Да как же я её пущу, барыня, коли нельзя? – пролепетала Марфушка. Глядя на недоумение в глазах хозяйки, девка пояснила:
– Рождество сегодня, барыня. А на Рождество нельзя, чтобы первой в дом чужая баба зашла.
– Что за чушь?! – перебила служанку Софья.
– Не чушь, барыня, не чушь! – замотала головой прислуга. – Если чужая баба на Рождество первой в дом войдёт, то все женщины в том дому хворать будут.
Софья Николаевна не смогла сдержать улыбки, услышав очередное деревенское суеверие:
– Марфуша, отойди! – женщина отстранила служанку в сторону, освободив дорогу незваной гостье.
– Софья Николаевна, – взмолилась Марфа, – может, пущай Корней первым войдёт, я его сейчас покличу! – не дожидаясь ответа, Марфушка набрала побольше воздуха в грудь и громко прокричала возле самого уха хозяйки:
– Корней, ходь сюды!
Софья Николаевна скривилась от звонкого девичьего голоса, который заставлял её голову болеть еще сильнее. Женщина не стала дожидаться развязки. Она выхватила послание из рук Агафьи и быстрым шагом удалилась в свою комнату. Проходя мимо зеркала, барыня удивленно взглянула на своё отражение: растрепанные русые волосы, смятое платье, в котором она была на званом ужине, чрезмерная бледность. «Что же вчера произошло?» – этот вопрос, словно заноза, засел в ее голове. Оказавшись одна, молодая женщина развернула сложенный вдвое лист бумаги и прочла написанную мелким почерком фразу, которую так давно хотела услышать от нерешительного соседа. «Софья Николаевна, голубушка, выходите за меня!» – уже в десятый раз перечитывала заветное предложение Софья, не веря своим глазам. Ещё вчера Прохор Петрович не удостоил её своим вниманием, проигнорировав приглашение на ужин, а сегодня зовет замуж. Что же изменилось за эту ночь? Счастливая женщина нежно прижала послание к груди. Головная боль тут же прошла. Глаза засветились от радости. Вдруг взгляд Софии упал на круглый стол возле окна. Там стояло овальное зеркало в позолоченной оправе, перед ним были аккуратно расставлены потухшие свечи. Софья Николаевна приблизилась к месту, где явно проходил какой-то таинственный ритуал. Молодая женщина медленно опустилась в кресло и погрузилась в воспоминания.
Весь вчерашний день шли приготовления к званому ужину. Приглашения отпраздновать Щедрый вечер уже были разосланы всем соседям. Прислуга бегала по дому. Дворовые суетились, нужно было и в доме прибрать, и столы накрыть. Марфуша заметала полы. Девка окунала веник из крапивы в лохань, обдавала его кипящей водой из чугуна и мела со словами:
Ты, беда, к бабьему куту
не приволахивайся,
у порога не корчись,
у избы не зыкай,
у оконца глядеть – не гляди,
а по край света иди!
Глядя на непонятные манипуляции, Софья Николаевна приблизилась к Марфе:
– Ты что делаешь? – с любопытством спросила барыня. – Что ты там себе под нос бормочешь? – не поняв ни слова из странной скороговорки, молодая женщина решила до конца разобраться в происходящем. Марфушка, пойманная на горячем, выпрямилась по струнке и, захлопав выпученными глазами, заглянула в лицо хозяйки:
– Я, Софья Николаевна, беду из дома гоню! Чтобы всякое лихо обходило вас стороной! – простодушно ответила она.
– Опять ты со своими глупостями! – тяжело вздохнула София, – я же тебе говорила, Марфуша, что все это чушь и бабьи суеверия, – барыня взглянула на немного растерянную служанку. – Образованные люди, Марфа, подобной ерундой не занимаются! – поучительным тоном заявила она в надежде, что прислуга возьмется за ум. Но едва Софья сделала пару шагов, услышала за своей спиной тихий шепот:
Ты, беда, к бабьему куту
не приволахивайся!
Софья Николаевна обречённо закатила глаза. «Все-таки это была плохая идея – взять в дом служанку из глухой деревни!» – подумала она.
Когда все предпраздничные приготовления были завершены и гости собрались за щедро накрытым столом, Софья зажгла восковую свечу и стала читать благодарственную молитву. Женщина из-под опущенных пышных ресниц смотрела на собравшихся за столом соседей. Благородная старушка Антонина Степановна беззубым ртом повторяла «Отче наш» за хозяйкой дома. Её дочь Татьяна – рябая девка-перестарок – то и дело облизывала толстые губы, рассматривая угощения, и с нетерпением ерзала на месте. Супруги Козятниковы – крупные помещики – безучастно скучали. Казалось, их обременяло это приглашение, но отказать богатой вдове и не прийти на званый ужин они не могли. За столом собрались все соседи, кроме одного Прохора Петровича, собственно, ради которого и затевался весь этот праздник. Уже несколько месяцев Софья Николаевна оказывала этому господину разные знаки внимания, но Прохор Петрович явно был не рад навязчивым ухаживаниям молодой вдовушки.
Вот и сейчас барин, словно почувствовав, что на него идет самая настоящая охота, решил просто проигнорировать приглашение: ведь жениться он не собирался. Прохор Петрович считался самым завидным женихом во всей округе – молодой, красивый, богатый. Всё при нем. Местные матроны мечтали породниться с ним, выдав за него своих дочерей. Да, к сожалению, Прохор оказался убеждённым холостяком. Со всеми он держался вежливо, но близко к себе никого не подпускал. Софья огорченно вздохнула:
– Все труды насмарку! Он не пришёл! – еле дождавшись окончания скучнейшего приёма, она заперлась в своей комнате и грустила. Её мысли прервал настойчивый стук:
– Барыня, я вам молока принесла. Откройте! – Марфушка ломилась в закрытую дверь. Оказавшись в комнате, дворовая девка, не обращая внимания на хандру хозяйки, бесцеремонно стала рассказывать про то, как в её селе Рождество встречают:
– Зря вы, барыня, грустите. Унынье – грех, тем паче в такой праздник! – Марфа подала стакан тёплого молока Софье. – Вот у нас на селе в Сочельник никто не грустит. Девки гадают на свою судьбу.
– Гадают?! – заинтересовалась Софья Николаевна. Обычно подобные разговоры раздражали молодую женщину, но сейчас что-то заставляло её прислушаться к сказанному.
– Ну да, – Марфуша почесала рыжий затылок, – можно, барыня, в зеркало смотреть да суженого зазывать.
– И что? – окончательно отвлеклась от своей тоски Софья. Женщине стало интересно про разные способы гаданий послушать. – Как узнать, кто суженый?
– А кого в отражении увидишь, тот и жених! – улыбнулась девка. – Но на это терпенье иметь надобно. Иной раз всю ночь выглядывать суженого в зазеркалье придется, – служанка устроилась на стуле подле хозяйки и продолжила рассказ:
– Вот у нас на селе девка одна была – Марьяна. Так сказывали, что до самого рассвета она жениха в зеркале высматривала, – Марфуша весело рассмеялась, прервав историю.
– Ну! – Софья Николаевна в нетерпении заерзала на месте. – Высмотрела?
– Ага, кузнеца нашего. А он ни ухом, ни рылом. Жениться, значит, на Марьяне и не думал, – служанка тихонько хихикнула, – да как стала эта Марья за ним по пятам ходить. Куды он, туды она, так ему и пришлось в жены ее взять, чтоб только отстала она от него.
Барыня весело рассмеялась. Забавная история явно пришлась ей по душе.
– А ещё, – медленно протянула Марфушка, – можно на воске погадать.
– Это как? – заинтересовалась барыня. Идея гадать по зеркалу ей не понравилась. Мало ли кого там увидишь. Может, воск надёжней?
– Надобно воск в ложке растопить да в миску с водой вылить, – Марфа деловито приосанилась, это впервые хозяйка её слушала с раскрытым ртом. – А опосля разобрать, что за фигура на воске проявилась. Коли колечко али веночек, то к скорой свадьбе. Что правда, – девка немного покраснела и запнулась на полуслове. Немного помявшись, она продолжила, – мне в прошлый год какая-то небывальщина вылилась. Так мы всем селом понять не могли, что оно такое. И так, и этак воск крутили, а не докумекали.
Барыня насупилась: «Нет, этот способ тоже нехорош!»
– Ещё можно за порог выйти да валенок через забор бросить, – вспомнила девка ещё один способ погадать.
– И что, хорош способ? – полюбопытствовала хозяйка.
– А как же, конечно, хорош! Куды валенок укажет, оттуда и жениха ждать надобно! – Марфа громко расхохоталась, вспомнив очередную забавную историю:
– Вот у нас когда-то случай был: соседка моя, Валька, взяла батькин сапог и пошла за порог с ним, – девка прикрыла рот, чтобы сдержать смех, – замахнулась она, значит, тем сапожищем посильнее да и кинула через спину, – служанка не смогла сдержаться и зашлась диким хохотом.
– Что?! – в недоумении захлопала глазами Софья.
– А то, попала она сапогом прямо по темечку проходящего подле её хаты дьяка.
Софья Николаевна вслед за прислугой звонко рассмеялась.
– А дьяк, значится, брык в сугроб и лежит. Думал, бедный, что это его Бог громом побил за то, что он в пост колечко колбаски съел.
Еще сильнее насмешила Марфушка хозяйку.
– Так дьяк по сей день крестится, когда мимо Валюхиного дома идёт! – весело закончила историю Марфа. Затем девка немного успокоилась и сказала уже серьезно:
– Говорят, в самую полночь, под Рождество, небесные врата отворяются. Так вот, – Марфушка перешла на тихий шепот, чтобы добавить загадочности, – говорят, что если в полночь один старинный обряд провести, то получить можно все, что пожелаешь...
Дослушав про магический ритуал, Софья выпроводила служанку за дверь. Оставшись в полном одиночестве, она задумалась. Женщина не очень-то верила, что с помощью деревенского обряда можно осуществить свою мечту. «А вдруг возможно – ночь-то не простая!» – пронеслось в её голове. Женщина подняла глаза на напольные часы. Близилась полночь. Не теряя времени, Софья Николаевна взяла большой поднос и, как учила Марфушка, аккуратно расставила на нём кругом сорок свечей. Перед подносом, на столе, женщина установила свое любимое зеркало. Она поставила его так, чтобы в нём отражались все свечи. С мыслями о Прохоре Петровиче барыня стала поочередно зажигать фитильки. Мерное ровное свечение озарило всё. Горящие свечи тихонько потрескивали, придавая волшебному действу еще больше таинственности. Молодая женщина, словно завороженная, всматривалась в свое отражение. В больших карих глазах Софьи плясали яркие огоньки. Алые губы шептали немудреное заклинанье:
– Царю Небесный, Утешителю, – произносила заветные слова Софья, – сокровище благих и жизни Подателю, – молила она, - прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны.
Вдруг в глубине зеркала появилась небольшая точка. Барыня потерла глаза руками. Что за чудо? Маленькое пятнышко зашевелилось и начало медленно приближаться, превращаясь в белый светящийся силуэт. Она не могла отвести взгляд от загадочной фигуры, пытаясь рассмотреть лицо. Почувствовалось лёгкое дуновение. Русые волосы Софьи рассыпались непослушными кудряшками по плечам. Белая тень стремительно вырвалась из зеркала, подхватив застывшую на месте женщину, и закружила под самым потолком в дикой безумной пляске. София обмякла в крепких объятьях. Женщина робко подняла глаза на незваного гостя. Ей хотелось увидеть его лицо, но под опущенным на самые глаза капюшоном ничего не было видно. Вдруг безудержный танец прекратился. Свечи погасли сами собой. Незнакомец, словно бесценное сокровище, поставил перепуганную Софью Николаевну на пол и отбросил с лица капюшон. «Прохор Петрович!» – ахнула барыня и тут же лишилась чувств.
Евгения ДЕРИЗЕМЛЯ, Кременчуг
