Ночь была такая глухая, хоть глаз коли, если бы не звезды, особенно одна, то мы бы и эту пещеру не нашли. Но как вошли, уж я обрадовался сразу: там в кормушке было полным-полно душистого свежего сена, это зимой-то! Я сразу занялся едой, а хозяин стал заботиться о Марии. Да, забыл, сказать, в пещере я был не один, там был еще вол, козел и кот.
Когда Он родился, Мария спеленала Его и положила прямо в кормушку (я все-таки не все сено оттуда съел!), и знаешь, ей-богу, Он мне улыбнулся. И мы, как завороженные, смотрели и дышали на Него.
Потом много народу стало приходить, я их всех не запомнил, но эту Его улыбку я запомнил на всю жизнь, думаю, что Он так меня отблагодарил, что я не все сено съел из кормушки, и Ему там тепло было лежать.
Я ведь тебе это рассказываю, мой мальчик, не просто так, не думай, что тебе дед сказки рассказывает. Ведь тот, Кого ты завтра повезешь в Иерусалим, первый в жизни твоей седок, Он и есть Тот самый, Кто мне в пещере улыбнулся.
Ай-ай-ай, ты спишь, мой мальчик, глазки закрыл, а ведь я не сказал тебе самого главного, Он уже не вернется в Иерусалим. Никогда. А ты вернешься к своему хозяину и проживешь долгую жизнь, такую же, как я, и у тебя будут дети, внуки и, может быть, правнуки. И тебя тоже будут изображать всегда вместе с Ним. На месте людей я бы тебе завидовал, ведь ты окажешься к Нему завтра ближе всех, когда Он будет более всего одинок.
Так-то мой мальчик, я всегда буду вспоминать эту рождественскую ночь, а ты – завтрашний весенний день… Ну, спи, спи, тебе нужны завтра силы, тебе и первому твоему Седоку.
Вот мы с Ним на фотографии, люди называют её Картинаэльгреко: я слева, а Он в центре (между Марией и хозяином). Этого Картинаэльгреко там точно не было, я помню, но изобразил он все похоже, так оно и было в ту ночь, это не сказка.
Милена КОРОЛЕВА, Москва
