«Первая реакция церкви на такие трагедии всегда должна быть связана с молитвой. Нужно молиться за этого несчастного мальчика, за жертв, которые стали заложниками этой истории. Нужно молиться за тех людей, которые стали к этому причастны. Это и родственники, и друзья, и сотрудники – за всех надо крепко молиться, потому что это очень тяжёлое испытание», – прокомментировал священник Павел Бибин.
Он подчеркнул, что «роль церкви ещё всегда заключается в том, чтобы давать духовную оценку тем событиям, которые происходят». «Искать не правых и виноватых, а искать причины подобных явлений. Молиться о том, чтобы этого не повторялось, и пытаться помочь людям прийти к выводам, принять то, что им может открываться. Потому что такие ситуации – это всегда проявление серьёзных глубинных проблем, которые существуют не только внутри общества, внутри семьи или конкретных людей, но и внутри церкви. Во всех этих вещах надо разбираться и понимать, где мера ответственности и что каждый должен на себя взять в этой ситуации. Церковь всегда должна быть молитвенницей и ходатайницей за тех, кто вольно или невольно оказался под действием такого зла и такой агрессии», – сказал священник.
«Люди часто думают, что если человек принадлежит к какому-то сообществу – например, элитной или православной школе, то это автоматически предполагает, что может быть снят ряд проблем. Но жизнь гораздо сложнее. Подобного рода трагедии могут происходить в любом сообществе. Нет никаких гарантий нигде. Зло может проявлять себя где угодно», – подчеркнул Павел Бибин.
***
Эта ситуация, прокомментировал священник Павел Островский, – «очередной сигнал верующим родителям, что никакие внешние православные действия (обучение в воскресной школе или православной гимназии, послушания в храме или посиделки в молодёжном церковном клубе) не могут заменить родительской любви и внимания».
«Парень страдал депрессией, часто болел и не имел друзей. Его родители развелись – он жил то с отцом, то с матерью…, – написал священник в своём Instagram. – От всей души желаю выздоровления всем пострадавшим, включая и того несчастного пацана, который пришёл с бомбой…»
***
Отец Павел Великанов в связи с трагедией призвал перестать относиться к православию как к магии: «не решит никаких проблем передача искалеченного семейными травмами подростка в православную гимназию». «Сколько же можно относиться к вере как к какой-то “магической шали”, которую стоит только набросить – и любую беду “как рукой снимет”?» – написал он в своём ТГ-канале.
«В трагедии в Серпухове мне хочется крепко обнять и матушку игуменью, и администраторов, и простых учителей, и всех-всех – потому что на них сейчас польётся такой шквал грязи и злобы – причём и от “своих”, и от “чужих”, – что далеко не всякий устоит. Будут искать и назначать виновных. Наказывать. Тыкать пальцем. Презирать. Насмехаться. И это всё надо перетерпеть. Потому что никакое правильное дело никогда не делается без ошибок. Промахов. Потерь. Иногда – трагических. И только последний подлец может упаковывать человеческую кровь в обёртку политического актива – чтобы, как пращой, охаживать своих врагов и набирать лайки», – подчеркнул священник.
«А вот обратить пристальное внимание всем, о чём же этот отчаянный крик, – обязательно надо. И не в плане претензий к конкретному монастырю и гимназии. Кто у нас реально говорит на одном языке с подростками, и они ему – верят? Я знаю только двоих: отца Павла Островского – и отца Илью Кокина. Наверное, есть ещё – дай Бог, чтобы были. И как им обоим достаётся от наших же, православных? Вот как так, а?» – напомнил отец Павел Вишневский.
***
«Прочитал правила поведения в этой монастырской гимназии, и многое осталось непонятным. Почему, например, детям запрещается шутить? Почему не допускаются “яркие обложки” для дневников и учебников? Какой тут грех? Разве в образовательном процессе должны иметь место только лишь 50 оттенков серого?» – задаётся вопросом священник Илья Соловьёв в своём аккаунте в Facebook.
«Для чего “общегимназические мероприятия” должны быть обязательными для всех? Не лучше ли делать эти мероприятия такими, чтобы учащиеся приходили на них с интересом, а не в силу принуждения? Кстати, количество добровольно пришедших учеников покажет, насколько вообще нужны и полезны эти “мероприятия”… Мне непонятно, зачем в гимназии на трапезе т.н. “уставное чтение”? Ведь гимназия не монастырь! Всегда ли уместно такое чтение?» – продолжает он.
«Ещё более странными представляются следующие ограничения: “сиди прямо, не облокачивайся на стол руками”, “на спинку стула не откидывайся”, “ногу на ногу не клади”, “не вздыхай, не потягивайся и не зевай (м.б., прикрывай рот рукой при зевании? – свящ. И.С.), ногтей на руках своих не осматривай, руками при разговорах не маши, а держи их на коленях”. Далее – “походку имей ровную, с ноги на ногу не переваливайся, телом не качайся”. Для выполнения таких рекомендаций с детьми надо проводить занятия по строевой подготовке! Не помню, чтобы такие рекомендации были у нас в армии», – комментирует священник.
«Похоже, что после этих ограничений упоминание о запрете для учеников оружия и взрывчатых веществ кажется вполне логичным», – продолжает он.
«Вспоминаю мемуары протопресвитера Георгия Шавельского. В частности, его справедливые слова о том, что “ни одна русская школа не выпускала так много атеистов, как духовные семинарии”. И в другом месте о. Георгий справедливо пишет: «Я всегда исповедовал древнюю истину: erroribus discimus (“ошибками учимся”), и всегда исповедовал, что тяжкий грех – утаивать ошибки, что нужно не утаивать, а исправлять и предупреждать их, чтобы не стали обычными и не повторялись они. Если такие ошибки действительно были (или бывают доселе) в гимназиях или иных церковных образовательных учреждениях – простите нас, ребята-ученики!», – пишет отец Илья Соловьёв.
