Тугодумы не пролезают в игольное ушко

«Стол» писал об очередных успехах наших школьников на международных Олимпиадах и задавался вопросом: что этот факт говорит о нашем образовании? Филолог-классик Алексей Любжин поделился своими соображениями

Школьная олимпиада. Фото: mos.ru

Школьная олимпиада. Фото: mos.ru

«Всех элементов вода превосходней…» – так русский Пиндар, Державин, начал переложение первой Олимпийской оды греческого Пиндара. А что современный Державин мог бы написать в честь современных олимпиоников – тем более не в беге, борьбе или состязании колесниц, а в разного рода юношеских науках? Кстати, Державин назвал воду элементом не потому, что не знал химии, а потому, что в старом русском языке слово «элемент» означало стихию… Но мы не будем подражать Пиндару. Попробуем понять, что представляет собой международное олимпийское движение в науках, преподаваемых в школах. Это не такая простая задача, она не представляет решения, лежащего на поверхности. Потому мы постараемся окружить её сначала кольцом фактов и соображений. Заранее попрошу прощения у читателя как за хаотичное изложение, так и за несопоставимый масштаб. А воспевает победителей пусть кто-нибудь другой. Шесть олимпийских мыслей Соображение первое. Сразу же с порога отвергнем мысль, порождённую злобой и/или завистью: сама по себе победа в олимпиаде ничего не стоит. Уже одного Г. Я. Перельмана достаточно, чтобы серьёзно с этим не считаться. Соображение второе. Скорее воспоминание. Автор этих строк, учившийся во французской спецшколе, как-то выиграл районную математическую олимпиаду. (Это было в седьмом классе; я совершенно забыл об этом, но нашел диплом, роясь в бумагах.) Потом (или не совсем потом, какие-то хронологически связные воспоминания начинаются у меня только с университета) пошёл на городскую. Там я понял, что она просто не для таких, как я, по характеру предварительной подготовки: из десяти (кажется) задач я смог справиться только с двумя. За этой неудачей приоткрывается социальный механизм. Но об этом ниже. Соображение третье. Неполиткорректные исследования IQ показывают не только преимущество белых над чернокожими, но одновременно – преимущество выходцев из ЮВА над белыми. При этом наука делается в Америке и в Европе в гораздо большей степени, чем в странах ЮВА. Предлагаю навскидку три объяснения: 1) для науки лучше не максимум, а не дотягивающий до него оптимум, 2) социальная структура стран ЮВА препятствует науке и 3) иероглифическая письменность. 2 и 3, впрочем, тесно взаимосвязаны. Помню, преподавательница римской истории говорила нам, первокурсникам: в Риме и сотрудники императорской канцелярии – рабы, а в Египте носильщик опахала младшего писца – уже фигура, люди кланяются. Соображение четвертое. А как, собственно, распределяются таланты? И в рамках социума, и в пределах одной личности? У Марка Твена есть где-то, помнится, рассуждение: в загробном мире Цезари и Наполеоны – в военном деле ничто, а главный гений всех времён и народов из американской деревни так и не был принят на военную службу из-за телесного недостатка. Опровергнуть такой подход невозможно. Но выглядит эта картина чрезвычайно неправдоподобно. Представим себе: по переписи 1815 г. население России составляло 15 миллионов человек. Из них – поверим красным пропагандистам – один процент был грамотным. На этот грамотный процент был один Пушкин. В 1939 г. – поверим опять-таки красным – население СССР составило 170 млн. человек, и все они были поголовно грамотны. Статистика говорит нам, что в стране должно было быть примерно 1133 Пушкиных, однако непосредственное наблюдение таких выводов не подтверждает. Похоже, Господь дает – наряду со свободой зарыть талант в землю – и возможность проявить его, и если мы имеем дело с заведомо нереализованными талантами, то тут причина как раз в том, что человек воспользовался своей свободой именно так.

Московская математическая олимпиада школьников. Фото: Борис Ушмайкин/РИА Новости
Если вернуться к хронологии… Есть соблазн применить к ней мои выкладки. Радикальная перемена – 10 лет на проникновение в школу (и прозорливый Ортега-и-Гассет что-то замечает), еще 25 лет – на проявление результатов новой образовательной политики (1918 – 1928, посерединке между началом выхода книги и полной публикацией) – 1953 (несколько не дотягивает до даты, но, учитывая, что ситуацию нужно осознать, разработать и принять решение и осуществить его…) Логика, которая, на наш взгляд, действовала в данном случае, близка к описанной нами в своих основных линиях, но в точности её не повторяет – и тем более приобретает очень индивидуальную окраску в зависимости от страны. В СССР она начала работать в связи с полным исчерпанием человеческого потенциала, оставшегося в наследство от Российской Империи. В США ход событий был осложнен тем, что эта страна всегда занималась импортом интеллекта, и потому её школа – далеко не единственный исток её умственной жизни. А в Европе в межвоенный период не было радикального изменения школьной системы, так что и олимпиады Европе нужны меньше. Компенсаторный механизм Теперь предложу версию, которая если и не вытекает из вышесказанных соображений, то по крайней мере им не противоречит. Олимпиадное движение – компенсаторный механизм, ответ единой школы на никуда не ушедший вопрос об иерархии. В густом дыму и мглистом тумане единой школы трудно искать людей, а люди нужны – вот и возникает механизм, позволяющий как-то решать эту проблему в отсутствие правильной, нормально организованной школы. Механизм, надо сказать, весьма разумный и предельно эффективный. Половина олимпиадников спивается и сходит с ума? Не беда, остается 50 %, и это не 0,05, мы выбираем из десятков, а не из десятков тысяч. Не нужно конструировать дорогостоящую поисковую машину: талант испытывает потребность заявить о себе, придут сами. Тугодумы не пролезают в игольное ушко? Нужды нет, для наших задач обойдемся скородумами… Такова была общественная потребность, вызвавшая к жизни олимпиадное движение. Однако в процесс может вмешаться другая логика – самодовлеющая логика спорта. Европейские команды будут проигрывать Китаю уже потому, что китайцы могут ради государственного престижа лишить ребенка всего, кроме единственного предмета, где на него сделана ставка; на Западе на это не пойдут. Спортивная же логика самодовлеюща, и если поставить её во главу угла – в интеллектуальном отношении олимпиады, о которых мы пишем, будут вредоноснее и губительнее, чем профессиональный спорт – для физического здоровья. Олимпиады тела утратили свой изначальный смысл ещё в античной Греции – от аристократического занятия они прошли путь к свойственным и современному миру переменам гражданства, к участию вольноотпущенников… Трудно сказать, что осталось от идеалов, которые пытался воплотить Пьер де Кубертен. Так что в случае победы спортивной логики (более свойственной, как мне кажется, азиатским странам – это в данном случае и географическая, и качественная характеристика) общественная потребность, которой они отвечали, рискует остаться без удовлетворения… А сам я тугодум, и мне близки тугодумы. Потому мне не нравятся олимпиады.

Читайте также