«Стол» приводит самые интересные выступления дискуссии – споры о прародителе народа израильского Иакове и его брате Исаве – и предлагает собственный ответ на поставленные вопросы.
«Яков – образцовый лжец»
Религиовед Мария Эндель:
– Еврейская Библия – это книга, где много, охотно и искусно врут. Врут, руководствуясь самыми разными мотивами: спасая жизнь себе и своим близким, пытаясь уклониться от наказания или получить лучшую долю, скрываясь от отцовского гнева. И что говорить про людей, если уже на первых страницах Бог обещает человеку, что тот «смертию умрёт», если вкусит от запретного древа, но ничего подобного не происходит. Разумеется, комментаторы, как еврейские, так и христианские, придумали многочисленные толкования, которые оправдывают всех знаменитых библейских лжецов.
Стоит задуматься, почему библейский текст изобилует такого рода историями, как бы взывая к возникновению оправдательных комментариев. Среди знаменитых библейских лжецов Яков (т.е. Иаков, сын Исаака – «Стол»), пожалуй, является образцовым. Начал он с того, что держался за пятку Исава, стремясь всеми правдами и неправдами вырваться вперёд. Он искусно подловил момент, чтобы выторговать у брата первородство, он врал отцу на смертном одре, получая благословение вместо Исава.
Яков не только хитрил и обманывал, но ещё и давал обещания, которые не собирался выполнять. После того как он получил благословение вместо Исава, он был вынужден 20 лет скрываться и жить у брата своей матери Лавана. Когда Яков наконец захотел вернуться, Исав воспользовался моментом, чтобы отомстить обидчику. Но Яков повёл себя чрезвычайно мудро: задарил своего брата подарками, задобрил его лестью, и мести не случилось. Кроме того, Яков обещал Исаву отправиться за ним, сказав: «Пусть идёт господин мой впереди раба его, а я пойду медленно, пока не приду к господину моему в Сеир». После чего преспокойно отправился в Сихем, где и поселился, совершенно не собираясь выполнять своего обещания.
Казалось бы, читая эти тексты, мы должны сочувствовать несчастному многажды обманутому Исаву. Но не тут-то было! Вопреки мнению наивного читателя Библии, не отягощённого знанием комментаторской традиции, оказывается, что «bad guy» здесь отнюдь не Яков, а Исав. Уже ранние комментаторы простыми пропагандистскими методами склонны оправдывать Якова. Интересно, что Яков в традиции связывается с качеством правды. И стратегия комментаторов здесь – это «оправдание правды». Оказывается, ещё в утробе матери Иаков оживлялся, когда она проходила мимо Домов учения, тогда как брат вскидывался навстречу капищам. Про Якова сказано, что он «иштам», то есть человек простой, что прочитывается комментаторами как «непорочный». О нём же читаем, что пока Исав охотился, брат его сидел в шатрах. Почему «в шатрах», а не «в шатре»? Потому что это были Дома учения. Исав же, вопреки якобы своей невинности в библейском тексте, родился «красным», то есть склонным к кровопролитию, он убийца, освободитель чужих жён и вообще отъявленный негодяй. Кроме всего прочего Яков – прародитель евреев, а Исав – христиан и отчасти мусульман. Очевидно, что это образцово-показательный враг. Таким образом, не возникает вопросов, почему первородство и родительское благословение достались Якову. Тем более что, обмотавшись козлиными шкурами и придя к смертному одру слепого отца, он практически не врал, как говорит нам традиция. Согласно Мидрашу, на вопрос, Исав ли он, Иаков ответил не «я Исав, твой первенец», а немножко по-другому: «Я тот, чьи потомки примут десять заповедей, а Исав как раз твой первенец».
Рождение Иакова (Яакова) и Исава (Эсава). Иллюстрация к манускрипту XIV века«Иаков борется с Богом, и Богу это нравится»
Библеист Андрей Десницкий:
– Я буду говорить немножко с других позиции об этой же самой истории. Как же так получается, что хороший человек делает такие плохие вещи? Можно, конечно, придумывать разные мидрашистские объяснения, что на самом деле, мол, всё было совсем по-другому. Но можно заняться литературным анализом этого текста и посмотреть, что в нём сказано в том виде, в котором он существует.
Иаков – первопредок народа, написавшего этот текст. И одновременно, что совершенно необычно, трикстер – ловкий хитрец, который идёт к своей цели, не особо задумываясь о нормах и нарушая их там, где ему это выгодно. Такого, чтобы первопредок оказывался одновременно и трикстером, пожалуй, нигде больше не найдёшь.
Давайте посмотрим очень кратко на историю с их обманом. Иаков – один из двух близнецов. Мотив двойничества для трикстеров очень характерен в мировой литературе. Иаков все время обманывает два раза: в первый раз он заключает выгодную сделку, пользуясь минутным настроением своего контрагента, например покупая первородство брата за миску похлебки (не обманывая его). А во второй раз уже прибегает к бессовестному обману своего отца, когда переодевается в брата. Точно так же у Лавана он отбирает скот: в первый раз, заключив выгодную для себя сделку, когда тот не осознаёт её последствий (что весь крапчатый скот будет принадлежать ему). А во второй раз, когда со всеми своими родными, дочерьми Лавана и его внуками, не простившись, его покидает. Такие истории действительно заставляют задуматься, почему такой уважаемый человек так себя ведёт.
Хендрик Тербрюгген. Исав продает право первородства за чечевичную похлебку. 1627У поступков Иакова есть как минимум два объяснения. Одно очень простое и очень земное. Когда Иаков отправляется на поиски невесты, его мать Ревекка ему говорит: «Твой брат Исав собирается убить тебя. Слушай, что я тебе скажу: беги к моему брату Лавану в Харан. Ты поживёшь там, пока не стихнет ярость твоего брата...». Тут все понятно: надо спасаться. И в то же время Исаак позвал Иакова и, благословив его, дал такое наставление: «Хананеек в жёны не бери. Ступай в Харан к отцу твоей матери и возьми себе жену из дочерей Лавана, её брата». Совершенно разные истории. Первая: разгневанный брат вот-вот убьёт, надо бежать, и вторая: отец благословляет взять невесту из чистого рода, где нет развращенного язычества. То же и при переселении обратно. Сначала Иаков объясняет своим жёнам: я работал на вашего отца изо всех сил, а он меня обманывал, т.е. ваш отец меня обсчитал, и теперь я буду совершенно прав, если уйду, не прощаясь с ним. И в то же время Господь сказал Иакову: вернись домой, к родным, Я буду с тобой. Здесь одновременно и желание устроить свою судьбу максимально удобным образом, и божественное повеление.
Но ключевой момент, как мне кажется, – это история противоборства с таинственным незнакомцем в 32-й главе Бытия. Здесь много деталей, на которые обычно не обращают внимания. Начинается глава словами: «Иаков продолжил свой путь, его встретили ангелы Божии. Заметив их, Иаков сказал: это стан Божий, – и назвал это место Маханаим». Маханаим – в переводе это «два стана», «два лагеря»: один – стан Иакова, другой – ангелов. Они оказываются вместе, в одной точке пространства. Потом Иаков, правда, ещё делит свое добро на два стана: если Исав нападёт на один из них, останется хотя бы второй. Опять двойной смысл: два стана в двух смыслах. Потом происходит борьба с таинственным незнакомцем, после которой незнакомец говорит: «Ты боролся с Богом и человеков одолевать будешь». Комментаторы тратят тонны чернил и бумаги, чтобы это каким-то образом объяснить. Я даже не буду пытаться это сделать, просто замечу, что сразу после этой схватки Иаков меняется принципиально. Не то чтобы в его жизни больше нет места приключениям – очень даже есть. Потом насилуют его единственную дочь Дину, за что 12 братьев успешно мстят. Но Иаков в этом не только не участвует, он не одобряет их, говорит: вы сделали меня ненавистным в глазах жителей той земли. Потом куда-то пропадает его любимый сын Иосиф, и братья дают довольно невразумительное объяснение, но Иаков опять-таки не пытается ничего делать.
Гюстав Доре. Иаков, борющийся с Ангелом. 1855 годИ вот я полагаю, что в самом этом эпизоде, который понимается как борьба с Богом, содержится объяснение трикстерства Иакова: он недоволен своим местом в жизни, недоволен той участью, которая определена ему Богом, и всё время пытается с ней бороться. И Бог почему-то принимает его борьбу. Нам кажется странным: каким образом человек может бороться с Богом? А каким образом ребёнок может бороться со взрослым? Видимо, в какой-то момент Богу начинает это нравиться. По той же причине, по которой отцу нравится, когда с ним борется его маленький сын, или хозяину щенка нравится, когда тот на него наскакивает. Ведь тем самым Иаков принимает Бога всерьёз, принимает как единственного, по сути, своего собеседника.
Но и то, что обман не остается без последствий, тоже было замечено разного рода комментаторами. Лаван обманывает Иакова, выдавая старшую дочь за младшую, – выдает за него нелюбимую женщину. А потом старшие братья крадут у Иакова на долгий срок любимого младшего сына Иосифа. Иаков получает что-то вроде воздаяния за то, что сам прибегал к обману. Но это не имеет таких фатальных последствий. В конечном счёте история пишется на двух уровнях. Это самое загадочное трикстерство – не столько средство добиться цели, сколько средство сказать Богу: мне не всё равно, как я живу, и единственная личность, с которой я по этому поводу буду спорить, – это Ты. И Богу это почему-то нравится.
Иаков получает благословение, предназначенное Исаву. Рукопись начала XIV в«Святость – это не безгрешность»
Главный вопрос дискуссии «Стол» задал также школьному преподавателю этики и катехизатору (учителю христианской веры и традиции – «Стол») Андрею Ошарину: можно ли обманывать Бога или во имя Бога?
– Вопрос хороший. Нельзя ни при каких обстоятельствах. Но люди исходят из довольно странной посылки: они берут патриархов и начинают показывать, как они лгали. Во-первых, святость усваивается людьми не со дня рождения, а всё-таки со дня смерти. Память святых мы празднуем не в день рождения, а в день смерти. Принципиально важно, как человек прожил свою жизнь, чем он закончил. Очень многие люди ломаются на финише, не выдержав «медных труб». Почему я категорически против различного рода лубочных житий, рассказывающих, например, что Сергий Радонежский младенцем не вкушал материнского молока в пост. Просто потому, что тогда он, в общем-то, не очень человек, если не сказать, что вообще не человек. Это ярко выраженное монофизитство, а это ересь. Вывод из этого прост: поскольку мы вкушали материнское молоко по средам и пятницам, то нам не быть ни Сергием Радонежским, ни Серафимом Саровским, – стартовые условия у нас разные. Здесь появляется ещё одна ересь: предопределение.
Святость – это не безгрешность. В Новом Завете – страшно подумать! – все христиане называются святыми и «своими Богу». При этом никто не говорит, что они безгрешны. И праведность (более подходящее слово для Ветхого Завета) – тоже не безгрешность. Святой отличается от великого грешника только одним – решимостью, говорил Серафим Саровский. И вот решимость у Иакова есть, решимость прорваться к Богу. Поэтому он – патриарх, и один из уважаемых патриархов.
Кстати, религиовед Мария Эндель уличает в неправде Бога: Он сказал, что Адам умрёт, вкусив от древа, а этого якобы не произошло. Произошло! Адам умер, а до грехопадения он был бессмертен.
Когда я в первый раз читал новеллу об Иакове и Исаве, я сразу увидел в Исаве «человека полей», то есть «полевого командира». Он был охотник. Но если посмотреть на географию той местности – там ходили караваны. Исав, вообще говоря, был бандитом, он грабил караваны. Надо хорошо понимать менталитет того времени и не строить никаких иллюзий. Не надо рассматривать ни Исава, ни Иакова с точки зрения московского рафинированного интеллигента. Иаков везде себя так как ведёт. И прав абсолютно Андрей Сергеевич Десницкий, что после борьбы с незнакомцем с Иаковом что-то происходит (то же потом с Иосифом: его бросают в яму, и выходит он оттуда другим человеком). Христиане это называют метанойей – покаянием. И стада, отправленные вперёд в подарок Исаву, – это не «задабривание лестью», это акт покаяния. Можно считать это актом лицемерия – каждый судит по своей испорченности. Этот текст надо видеть с позиции веры.
Эпизод с похлебкой меня возмущает до глубины души. Да, можно сказать: воспользовался ситуацией. Но Исав мог потерпеть час-полтора, да и было что поесть в шатре, он с голоду не умирал. И вообще договор – это добровольное согласие сторон: предложили похлебку – он Бога за это и продал! Действительно – «полевой командир», и не нужен ему Бог, для него первородство – это передача некой силы, как было в Месопотамии, в некоторых восточных религиях. Для Иакова это совершенно другое. У него нет силы, и умирает он не на своей родине. В обыденном смысле он совершенно неуспешен. Это два в корне разных понимания благословения.
