Сделали первую укладку куполов, первый прыжок. Вся братва уже снаряженная расселась на большой поляне ожидать своей очереди. Прыгали с «коровы», Ми-6. На борт поднимаются по сорок человек. Вертушка взлетает, делает круг и разбрасывает народ над засохшим болотом, на котором растут редкие, но довольно высокие старые сосны. Главная задача для новичка не приземлиться на сосну, что несложно, если ты не новичок, который летит, куда ветер принесет.
Петруша уходит с первым бортом. Всех выбросили, его вертолет садится, к нему уже идут следующие сорок ребят и вдруг в дверях появляется старлей. Не прыгнул, испугался. Соскакивает с вертолета как-то по-стариковски, не бодро, без испуга уже в лице и без несчастья даже. А просто без лица. И на него никто смотреть не может, глаза вниз уводят. Первый раз я такое видел. С вышки бывало не хотели прыгать, с нее, мне кажется, страшней. Прыгали все же, потому что столкнут, если не станешь. Там ведь очередь. Один стоит на земле, другой на первой площадке, следующий на второй и так до самого верха. А с вертолета никто ни разу при мне не отказался.
Не часто я вспоминаю эту картинку, но довольно отчетливо, в деталях – она меня тогда впечатлила. Обычно вертолет взлетает полный, а садится всегда пустой, дверь всегда открыта и туда сразу идет следующая группа.
Надо сказать, этот случай не вызвал никакого зубоскальства среди солдат в лагере. Всякий может испугаться. Я даже потом думал, что может, он был и не боязливей нас восемнадцати-девятнадцатилетних, но лучше понял в свои двадцать пять ценность и хрупкость жизни.
