Не надо быть специалистом, чтобы понять, что с сохранением наследия в нашей стране дела обстоят из рук вон плохо. Достаточно выехать из центра столицы, чтобы почувствовать себя так, «будто война закончилась позавчера»: разрушающиеся памятники истории, бесхозные архитектурные шедевры, руинированные усадьбы и дворцы. Только за прошедшие 10 лет было уничтожено 25 000 памятников культуры.
Анор Тукаева, глава благотворительного фонда «Центр возрождения культурного наследия “Крохино”», и Андрей Васенёв, главный редактор медиапроекта «Стол» и куратор премии «Жить вместе» встретились на площадке проекта «Люди людям. Как социокультурные проекты меняют жизнь в городах». Вместе с ведущей проекта Мариам Андреасян они порассуждали о том, как низовые инициативы влияют на сохранение культурного наследия, о тех проблемах, с которыми сталкиваются активисты, и о том, как привить обществу «иммунитет памяти».
В 2018 году фонд «Центр возрождения культурного наследия “Крохино”», который занимается восстановлением затопленного храма-маяка в Вологодской области, пригласили на встречу с тогдашним министром культуры представлять сферу сохранения наследия от сектора НКО. «Так получилось, что министр не был подготовлен и очень удивился вопросам. Выяснилось, что в министерстве вообще не понимают, что существуют низовые инициативы и с ними нужно как-то взаимодействовать. Это был тревожный звонок для нас: к тому моменту мы уже существовали 8 лет, наши коллеги много лет работали и до этого, а про нас не знают, мы – большая серая зона», – вспоминает Анор Тукаева, учредитель фонда.
Анор Тукаева. Фото: @AnorTukaevaИ тогда они начали собирать статистику, которая легла в основу «Исследования некоммерческих и низовых инициатив по сохранению культурного наследия России», которое вышло в 2019 году. Его цель – выявить инициативы и направления их работы, тенденции и основную проблематику этой «серой зоны».
Во-первых, выяснилось, что памятников культуры в стране очень много – около 170 тысяч. Иногда этот список растёт или убавляется: сегодня памятники чаще лишают статуса, чтобы не нести за них ответственность. Из них в хорошем состоянии находится менее 25 %, остальные – в неудовлетворительном, плохом или руинированном. Большое число памятников бесхозные, а некоторых де-юро и вовсе не существуют.
Ежегодно погибает огромное число памятников, но из-за того, что никакого мониторинга нет, можно привести только оценочные данные – около 200–300 в год. Только за прошедшие 10 лет было уничтожено 25 000 памятников культуры.
Надо понимать, что весьма небольшой пирог Министерства культуры, который тратится на сохранения наследия, – это всего 10 % от бюджета. В то время как всё остальное тратится на популяризацию, просвещение, фестивали, то есть не имеет прямого отношения к собственно сохранению. Доля реставрируемых объектов составляет менее 5 % от общего числа памятников. В таком режиме понадобится около 300 лет, чтобы все их привести в какой-то порядок.
Фото: @AnorTukaevaИ тут выяснилась очень интересная картина: низовые инициативы охватывают своим вниманием гораздо большее число памятников, чем государство. При том что в сфере благотворительности культура вообще находится после всего: спорт, экология, ЛГБТ – и в самом низу какие-нибудь 0,8 процента – культура.
В исследовании приняло участие около 120 инициатив из практически всех регионов страны. Было выявлено, что большая часть из них занимается архитектурным наследием. Большинство участников – женщины, как и вообще в благотворительности и активизме. Возраст – от 25 до 40 лет, образование – высшее и так или иначе связанное с архитектурой или управлением.
Что же заставляет людей вдруг заняться столь сложным, затратным по времени, силам и часто финансам делом?
На первом месте среди мотивации – понимание того, что с наследием всё очень плохо. «Это ни для кого не секрет, любой житель провинции, глядя из окна, видит степень неустроенности, разрушенности, ощущения, что война закончилась на прошлой неделе, – говорит Анор Тукаева. – Примерно половина опрошенных ответили, что они хотят сделать что-то хорошее и важное. Кто-то болеет за конкретный памятник – как правило, это локальные инициативы в небольших старинных городках.
Фото: @AnorTukaevaНо в основном участники и даже руководители не понимают роли и миссии своего проекта. Ответов, которые говорили о понимании – “через пять лет у нас с этим объектом будет то-то, а мы продвинемся туда-то” – было немного. Когда группа активистов очень маленькая, а проблема, с которой они работают, столь глобальна, человек чувствует себя одиноко и беспомощно».
Основная проблема низовых инициатив по сохранению наследия в недостатке общественной поддержки – так ответили 70 %. Всё остальное – либо следствие, либо причина этого: финансовые трудности, нехватка активистов и волонтёров, системные трудности, связанные с тем, что сфера сохранения наследия у нас сложнейшая.
При этом огромная работа, связанная, например, со сбором информации об объекте, постановкой на учёт чаще всего остаётся совершенно невостребованной, в большинстве случаев это пустая борьба с чиновничьим безразличием. Например, в Москве есть негласное правило, по которому заявки на постановку на учёт в последнее время не принимаются, любое обращение заканчивается отказом.
И как следствие всего этого – практически 90 % активистов опираются на собственные ресурсы. «Это ведёт к тому, что ресурс, конечно, заканчивается, потому что в большинстве своём этим занимаются не супербеспеченные люди, – говорит Анор Тукаева. – Замкнутые в этом колесе, где нет ни поддержки, ни ресурсов, люди очень быстро выгорают.
Фото: @krokhinoНаш фонд существует с 2010 года, и с тех пор можно по пальцам руки пересчитать какие-то поощрительные мероприятия в области наследия: премия имени Алексея Комеча, национальная премия “Культурное наследие” – пожалуй, и все. И невероятно здорово, что появилась премия “Жить вместе”».
Премия «Жить вместе» существует с 2020 года, учреждена она благотворительным фондом с таким же названием. Причём фонд возник как необходимость собирать средства для премии.
«Мы обращаем внимание прежде всего на то, чтобы проекты были направлены на формирование устойчивого сообщества, – рассказывает Андрей Васенёв, главный редактор медиапроекта “Стол” и куратор премии “Жить вместе”. – Премия поддерживает социальные, культурные, церковные проекты, которые продержались минимум три года. Это могут быть как частные люди, так и НКО. Мир спасти невозможно, но можно стараться делать так, чтобы люди, которые зависят от твоей работы, жили лучше, чтобы у них в жизни появился смысл, красота доброта. И поэтому мы вкладываемся в те проекты, которые доказали, что они умеют действовать».
.jpg)
Андрей Васенёв. Фото: Ольга МаксимоваВ первый год было всего две номинации и общий призовой фонд – 200 тысяч рублей. Сейчас, на третий год, у премии уже шесть номинаций и призовой фонд растёт, соответственно.
Номинация «Пространство» – на соискание премии выдвигается огромное количество проектов, связанных с возрождением или сохранением архитектурных объектов: домов, храмов и так далее. Поэтому отдельно была выделена номинация, отвечающая за материальное наследие.
Номинация «Церковь», по признанию организаторов, самая сложная и проблемная: «многие просто отказываются дальше участвовать, как только видят эту строчку, нам приходится вести большую работу, объяснять, что это дискриминация. Мы не защищаем институцию, мы защищаем людей».
Номинация «Среда» – то, что связано с социальной сферой, помощь человека человеку.
Номинация «Русская традиция» отвечает за нематериальное наследие. «Я как главный редактор получаю огромное количество материалов и фотопроектов про эвенков, якутов или другие экзотические народы РФ, – говорит Андрей Васенёв. – Про русских не делает никто: считается, что всё понятно. Но это не так».
Номинация «Память» связана с трагической историей ХХ века, не прожитой и продолжающей непроживаться. «Как вы видим, помнить становится всё сложнее и больнее. Поэтому те проекты, которые ещё существуют, надо находить и поддерживать», – говорит куратор премии.
Номинация «Культура» – сюда попадают сообщества (театр или музыкальная студия), которые существуют вопреки всему.
«Главная наша задача – собрать эти сообщества, показать друг другу. На сайте премии есть карта, где отмечены проекты, ранжированные по номинациям, контакты руководителей, легко можно найти того, кто тебе ближе по тематике, духу или географически, – рассказывает куратор премии. – До 1 июня идёт сбор заявок, потом работает жюри. Из жюри мы тоже стараемся собрать сообщество, потому что это очень классные люди. Наконец, 20 августа вручение премии».
Андрей Васенёв, Мариам Андреасян и Анор Тукаева во время беседы в рамках проекта "Люди людям" в библиотеке иностранной литературы. Фото: Софья РудаковаСобственно, все эти разговоры, усилия отдельных личностей и сообществ происходят потому, что мы живём в совершенно ненормальной ситуации, когда приходится доказывать, что сохранять культурное наследие – и материальное, и нематериальное – необходимо.
«Наследие – это основа культуры, это как скелет. Если его не будет, всё распадётся. И об этом должны говорить все: звёзды кино, трендсеттеры, политики, общественные деятели. Такая должны быть нормальность, – считает Анор Тукаева. – Эта проблема не решится, пока общество в целом не понимает её. Как коллективный иммунитет: пока нет коллективного понимания того, что эта тема должна касаться каждого, оно так и будет там, на задворках».
С одной стороны, это вопрос госполитики. Конечно, такими вещами должно заниматься государство, но пока даже намёка нет на то, что такая работа будет вестись. Поэтому если эта работа не будет вестись снизу, ничего не будет меняться. Ведь, по большому счёту, главная миссия так называемых «низовых инициатив» не столько восстановить или сохранить отдельные объекты – храмы или дворцы, – но изменить отношение. Важнее наследие в головах и сердцах.
«Мы делали совместно с ВЦИОМ исследование языка, на котором люди говорят о наследии, и выяснили, что в нашем ежедневном словаре это слово чуждое, высокопарное, профессиональное, не для всех, – делится Анор Тукаева. – Принято считать, что в концепции пирамиды Маслоу, наследию выделяется самый верхний этаж. Но я всегда говорю, что вот эту пирамиду нужно резать, как торт, и тогда мы увидим, что наследием пронизан каждый уровень».
«Что такое наследие? Это вспомнить о том, что тебе принадлежит потому, что ты в этом вырос. Если ты этого не помнишь, ты растёшь, как байстрюк, ни к чему не привязанный, – говорит Андрей Васенев. – Любой человек, который выезжает даже из центра Москвы, увидит, что с наследием у нас всё плохо. Но ведь нужно ответить на вопрос: а почему плохо? Невозможно решить этот вопрос, не имея анамнеза. И вот поэтому у нас есть номинация “Память” – очень важно разобраться с корнями этой проблемы».
«Вся наша страна – это конфликт на конфликте, выращенные в ХХ веке и щедро поливаемые сейчас разными химикатами. Нас учили не помнить, не наследовать. Но эта потребность естественна для человека, она абсолютно базовая – передать что-то своим детям, не в материальном, а в духовном смысле. Надо до неё докопаться, и я верю, что на это можно повлиять, что есть потенциал. Надо пройти этот путь обратно», – считает Анор Тукаева, глава благотворительного фонда «Центр возрождения культурного наследия “Крохино”».
«Анор как-то сказала потрясающую вещь, что мы не только сохраняем историческое наследие, но мы его созидаем. Создаем то, что будут наследовать после нас. Это тоже очень важно, – подчеркнул Андрей Васенёв. – Наследие не только в прошлом, оно существует в настоящем и будущем».
