– Лет десять назад вы уже пробовали себя в роли популярного автора – выпустили книгу «Альфа-самец» про президента-супергероя, уничтожающего врагов государства. «Русские супергерои» – продолжение всё той же темы, только в историческом ключе?
– Та книга тоже родилась под воздействием американской супергеройской культуры, потому что это тот ход, который сейчас востребован, которого нам не хватает: иметь свой понятный «положительный национальный тип». Вроде Капитана Америки, только русского. Но книга оказалась на прилавках в не самый удачный момент: то был 2011 год, и большая часть людей ещё не пристрастилась к политике, все – от хипстеров до моделей – погрузятся в неё чуть позже, как раз на излёте 2012 года, после Болотной и Манежки. Если бы моя книга вышла в районе 2012–2014 годов, споров вокруг президента-супергероя было бы гарантированно больше. Зато «Русские супергерои», как мне кажется, пришлись ко двору: из относительно небольшого тиража меньше чем за три месяца ¾ уже продали. К идее новой книги меня подтолкнул один мой друг-банкир, подписчик канала «Сыны монархии». Он просто заметил, что часть контента моего канала – это короткие, размером со стандартный телеграм-пост, истории из жизни наших соотечественников, которые показывают, какие же классные люди жили в нашей стране, и они пользуются большой популярностью читателей.
Обложка книги «Русские супергерои». Фото: Издательство ЭКСМОМы нашли хорошего тверского художника Колю Юдина, который нарисовал портреты всех 50 героев первой книги в стиле треш-полька, я закинул предложение издательству ЭКСМО – и всё срослось. Менее чем за год сделали книгу, рассчитанную на широкий круг читателей – от взрослых до детей. Теперь хочу, чтобы проект стал трансмедийным: с другой командой делаем короткие ролики про русских супергероев на youtube и в тиктоке, весной рассказы о них в моём исполнении можно будет услышать на радио «Россия».
– Один такой ролик даёт оригинальный взгляд на смерть Пушкина…
– Ну да, история его смерти рассматривается как заговор западных спецслужб против главного медиаменеджера России, ведь Пушкин в пору своей зрелости стал певцом самодержавия, которому Николай I, кстати, платил соответственно заслугам – хорошую зарплату статского советника. Мы пытаемся смотреть и на историю, и на современность с точки зрения, если так можно сказать, прогрессивного консерватора.
– А что это за точка зрения?
– С нашим представлением о прогрессе, как мне кажется, не всё благополучно. Для меня прогресс – это когда появляются новые технологии, которые помогают сделать жизнь человека более комфортной, а человечеству узнать больше об этом мире, покорить космос, исследовать дно океана. Но часть людей из лево-либерального спектра почему-то полагает, что легализация марихуаны и других наркотиков, разрушение института семьи и свобода половых извращений – это тоже прогресс. Я, честно, не понимаю, что тут прогрессивного. Если посмотреть на общества каменного века, уцелевшие в современном мире, вроде амазонских индейцев, легко увидеть, что у них уже всё есть: и полиаморные коммуны, и психотропные вещества, и ранние браки детей со взрослыми, и т. д.
Кроме того, они «снижают нагрузку» на окружающую среду, часто не имеют отопления, машин и всего прочего, что сейчас тоже осуждается левыми активистами. Что ещё? Ну, они тоже могут ставить права отдельных животных (священных) выше прав людей. Короче, прогрессивный идеал. Только, как по мне, этот идеал заталкивает нас в неолит, если не палеолит. Я за нормальный прогресс, за здравое развитие технологий, которые помогают нам во всех отношениях становиться цивилизованнее, но не отходить от традиционных ценностей христианства. Но поскольку сейчас под «прогрессом» каждый понимает, что хочет, приходится пояснять, что я за консервативный прогресс или прогрессивный консерватизм. Скажем, я считаю, что глупо сейчас запрещать криптовалюту в России: понятно, что её можно использовать в неблаговидных целях. Это надо пресекать, но не запретами, а регулированием во благо народа нашей страны! Задача не в том, чтобы «не пущать», а в том, чтобы было больше русских супергероев, которые любую технологию смогут обернуть во благо России.
– Кроме любви к прогрессу, какие ещё ценности входят в ваш «джентльменский набор»?
– Самые обыкновенные. Нормы православного христианства, которые не устарели до сих пор. Я могу запросто доказать, что не устарели. Если ты живёшь как православный христианин (не убиваешь, не прелюбодействуешь, не желаешь чужого, не осуждаешь, не сквернословишь, готов прощать) – то ты однозначно хороший человек. Ну, с любых сторон и по-любому хороший. Это всё остальное может быть спорно, а это бесспорно. Плюс ещё воцерковленные православные люди нам доказали: если ты хорошо веришь, ты можешь и жить хорошо. Потому что христианин работает на совесть, прибыль не тратит на любовниц и яхты, у него остаётся что вложить в бизнес, семью и благотворительность. Вот и всё. Ведь халатно и мало работать – тоже грех.
– И у вас есть общественный идеал прогрессивного консерватизма?
– Мне нравится революция Мейдзи в Японии: император взял на Западе все технологии и в короткое время сделал свою страну супердержавой. Тут нужно при всей любви к родине вспомнить, что первый случай, когда европейская супердержава в открытом противостоянии регулярных армий проиграла азиатской стране, – это была Русско-японская война. Так и надо делать: брать то, что полезно и нужно, и отвергать то, что категорически вредно. Избегать идеологических диверсий.
Портрет императора Мэйдзи кисти Эдуардо Чиоссоне. Фото: Maruki Riyō / Wikipedia– Секунду, а что вы называете идеологическими диверсиями? Убийство Пушкина, пропаганду «новой этики»?
– Однажды нам из Германии закинули марксизм, после чего рухнула Российская империя: этой идеологией оказались инфильтрированы многие люди в нашей стране. И – да, радикальный феминизм, квир-активизм и прочее – по сути, марксизм в новом изводе. Надеюсь, что у нас есть какая-то прививка против такой идеологии после развала СССР. Но молодым, которые СССР не помнят, нужен новый антидот. Собственно, нужны русские супергерои: когда в ярких красках открываешь перед ними биографии Гиляровского или Гумилёва – они просыпаются, спрашивают: а что, это было в реальности? Да, это было, и было с нами. Если красивым и понятным языком пересказать русскую историю, это может перешибить подражаение Моргенштерну и Дане Милохину, в которых, честно говоря, нет ничего хорошего.
– Пока у нас советские герои занимают значительно больше места – в топонимике, общей памяти и т.д. Вы с ними собираетесь расквитаться по законам комикса?
– Я считаю, что мы не должны сбрасывать со счетов людей, выросших в русской культуре, но проживших свою жизнь в советское время. Это не их вина, а их беда. Часто это русский гений, который как бы пророс к небу вопреки советской власти, при которой он жил и творил. Заметно, наверное, что я империалист. В целом считаю, что наше национальное государство – это империя. И СССР, пытаясь выжить, в конце концов тоже попытался стать империей. Только это была как бы «империя наоборот»: в нормальной империи окраины работают на благо метрополии, а в советской метрополия кормила окраины. Национальную Россию подавляли под видом борьбы с великодержавным шовинизмом, а все местечковые национализмы культивировали, вели «коренизацию». В Киеве – древнем русском городе, где Булгаков родился и писал, – в какой-то момент Советы вообще запретили издавать газеты на русском, продвигая украинский. Когда туда из-за болезни переехал писатель Беляев в поисках более мягкого климата, он просто не смог там работать и зарабатывать, потому что там все газеты были на украинском, на русском было невозможно работать и писать. Ну и вспомним обо всех этих советских «подарках»: Казахстану – Южный Урал, Украине – Крым, Донецк и Харьков… Слушайте, даже литовцы (они об этом, конечно, не любят вспоминать), но получили от Советов Вильно, на который с равным правом претендовали белорусы. В общем, понятно. Но при этом в советской истории была и «красная машина» хоккея, и Василий Шукшин, и фильмы Элема Климова… И Великая Отечественная война. Все нормальные белоэмигранты, как бы они не ненавидели большевиков, в той войне либо заняли сторону СССР, либо помогали союзникам, либо уж хранили нейтралитет. Казачий кубанский генерал черкесского происхождения, настоящий русский патриот Сергей Улагай сотрудничал с французами, Гайто Газданов прятал у себя в квартире евреев, а гениальный русский мыслитель, автор концепции народной монархии и создатель борьбы самбо Иван Солоневич хоть и находился на территории Германии, отказался работать против своей страны. В конце концов, белоэмигрант и основатель национал-большевизма Николай Устрялов даже признал, что СССР является продолжением исторической России просто потому, что режим приходит и уходит, а страна остаётся, и остаётся задача помогать своей Родине. Но вспомним, что в конце 1930-х Устрялова репрессировали и расстреляли.
– Но с мифом, будто Сталин взял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой, вы собираетесь бороться?
– Да чушь это, а не миф. Всегда можно задать вопрос: а где была бы Россия, если бы из неё не эмигрировал Зворыкин, который изобрёл телевизор, не эмигрировал бы Понятов, который изобрёл аудио- и видеомагнитофон в Америке, не эмигрировал бы Сикорский, который изобрёл вертолёт и так далее… Если бы не было философского парохода, если бы не замучили учёного Вавилова, если бы не убили поэта Мандельштама, если бы авиаконструктора Королёва, в конце концов, не били по зубам в шарашке, а он работал бы на личной вилле с бассейном, как и положено хорошему учёному?.. Сталин паразитирует на том, что мы до сих пор не знаем своих супергероев. Эти супергерои в советское время либо страдали, либо боролись. Ну, тут на всех уровнях так… Эдуард Стрельцов мог бы стать лучшим футболистом мира, а он пять лет отсидел в тюрьме и ещё два года потом не мог играть из-за надуманного процесса! Человеку судьбу сломали. Или вспомним штангиста Юрия Власова, который родился в СССР, стал самым сильным атлетом планеты, но потом начал критиковать СССР с позиции православного консерватора – за что тут же попал под пресс.
Первый космонавт планеты Юрий Гагарин и конструктор Сергей Королёв. Фото: Игорь Снегирев / РИА Новости– Будучи империалистом, как вы оцениваете текущее состояние России?
– Тут важнее то, что я ещё и оптимист. Конечно, я думаю, что на базе того, что у нас оставалось от СССР в 1990-е, можно было построить что-то и помощнее, и получше. У Китая, например, всё было хуже нашего, но там в споре национально и прозападно ориентированных сил победили первые – в итоге распродажи страны не случилось. А мы, конечно, многое распродали. Что мешает сегодня? Прежде всего то, что остаётся много людей с советским мировоззрением. Во-первых, они безоружны, на самом-то деле, перед модной левацкой «повесточкой». Во-вторых, они по-прежнему думают, что мы должны безвозмездно всем помогать, чтобы быть сильными. Всем республикам Средней Азии, Кавказа и т.д. Большой разницы между Уругваем и Таджикистаном для России уже нет: там и по-русски-то никто не говорит, а мы продолжаем рассуждать про «интернациональный долг». Когда начнём общаться со всеми, исходя из национальной выгоды и прагматизма, защищая свои национальные интересы во внешней политике и опираясь на нашу консервативную философия калибра Ивана Ильина, во внутренней мы будем процветать.
– В какой момент вы стали прогрессивным консерватором?
– Во-первых, это семейное воспитание: у меня отец православный патриот, и хотя я в какой-то момент стал увлекаться славянским язычеством, потом преодолел это заблуждение и вернулся к христианской вере. Во-вторых, для меня было важно воцерковление. Я на примере своих знакомых вижу: если в рамках духовного поиска человек к 30–40 годам осознанно останавливается на христианстве, он с большой вероятностью обретает и почву под ногами, родину. Театральный режиссёр Эдуард Бояков – яркий тому пример; он когда-то создавал либеральный театр «Практика», а потом воцерковился и поставил глубокий христианский спектакль «Лавр» во МХАТе, делает классный фестиваль русского традиционного искусства «Русская традиция». Ну и третье – это правильная поп-культура. Когда я в юности увлекался русским роком, моими любимыми исполнителями были Кинчев и Ревякин, и оба в итоге стали консерваторами: Кинчев не боится называть себя русским националистом, а Ревякин пишет целый альбом, посвящённый Белому движению. Если посмотрим на Гребенщикова, тоже обнаружим: взлёт его карьеры – это «Русский альбом», навеянный православием и нашей историей. Поп-культура многое значит. Я впервые прочитал стихи Хлебникова, потому что Ревякин сообщил, что на них ориентируется, а стихи Гумилёва – потому что это любимый поэт Кинчева. Поэтому, чтобы люди знали Гумилёва, надо правильно настраивать массовую поп-культуру.
Спектакль «Лавр» во МХАТе. Фото: mxat-teatr.ru
