Пятый день. А я застрял на первых трёх, когда вполне динамично росло количество ответов на вопрос о поддержке военной спецоперации (легальное в России наименование войны в Украине) и к десяти вечера достигло 6643 при 13 тысячах просмотров. Две цифры, позволяющие оценить коэффициент ответов, – 51 %. Не мало.
Я смотрю на график ответов, последовательно регистрируемых в течение трех дней, и вижу невероятное значение не поддерживающих в самом начале опроса, когда проголосовало около 600 человек, – 90 % против. Затем рост доли поддерживающих, пик которой приходится на 2 500 голосов и составляет 67 %, а против тогда высказалось всего 32 % опрошенных. И далее медленный рост противников. К концу третьего дня 66 против и 31% за.
Доли ответов на вопрос о поддержке в динамике набора мнений, %
Наблюдение за графиками – это лишь медитация, способ подавить боль, отключиться от шквала новостей, мнений, взаимных обвинений, непрекращающейся агрессии в словах, делах, новостных сюжетах.
В Украине разворачивается спецоперация (по версии российских властей) и гражданская война (по версии украинских). Нам, подданным России. вовсе запрещено упоминать о войне, тем более о гражданской. Но в это самое время разворачивается иная информационная война уже между нами, которую только гражданской и можно назвать. Как в опросе доля сомневающихся, затруднившихся отвечать, колебалась от двух до четырёх процентов, так и в социальных сетях, личном общении, все позиции определены и заданы, – сомнений нет.
А что это значит?
Это значит, что идёт война, на которой есть линия фронта, тылы, штабы, ударные батальоны, но самое главное – идеология, набор убеждений, не подлежащих сомнению, определяющих врага, даже не его позицию, а врага как такового.
Первые 600 человек определили мой круг референции. Да, я на стороне противников. Несколько нетипичный, поскольку активно общаюсь и со сторонниками. Порой их очень много вокруг, но в целом и общем – не более трети от тех, с кем приходится общаться. Этот опрос не про репрезентацию или убеждение в чём-либо. Опрос про моё окружение, про меня, сомневающегося и раздавленного текущими событиями. Вместе с единомышленниками я кричу о преступлении, о необходимости прекратить военные действия, о недопустимости нарушения государственных границ. У меня нет прав на действия, я не принимаю решения, но ещё могу высказать мнение. Такое право в России ещё не отменено, но уже поставлено под сомнение. Как-никак не в мирное время живём, а значит, не по мирному времени и судим, и судимы будем.
И я слушаю тех, других, ставших чужими. Пытаюсь понять их доводы, пытаюсь уйти от ярлычков врагов. Они не враги. Я не хочу видеть в них врагов.
Они поддерживают нарушение государственных границ, разрушение мирной инфраструктуры целого государства, но называют это борьбой с нацизмом и освобождением украинского народа от ига бандеровцев и наркоманов.
Флаги России и ДНР на контрольно-пропускном пункте. Фото: Анатолий Жданов / КоммерсантъОни поддерживают войну, избегая слова «война», но называют её военной спецоперацией ради установления мира, восстановления справедливости, защиты стариков и детей в поруганных украинской властью республиках.
Они идут на Киев, но говорят о справедливом возмездии руководству предателей, захвативших власть и одурачивших украинский народ.
И я не могу с этим согласиться. Не могу согласиться с войной, но ведь и они говорят о мире. И мы, и они за мир.
Парадокс? Обман? Кто-то из нас лукавит? Кого-то нужно призвать к ответу? Изобличить ложь, наказать?
Нет, не верю.
Нет, потому что поиск правды и справедливости в такой ситуации лишь питает войну, сеет вражду, укрепляет образ врага. О правде можно говорить только в мирное время в мирном контексте. Справедливость не может быть частью пропаганды, военных действий, тактических приёмов. Справедливость не ищет выгоды. Справедливость несовместима с войной.
Потому единственное решение вернуть всех нас в мирное состояние – любым способом сначала мир, только потом всё остальное. С миром согласны все, давайте с него и начнём. Без уступок, без оговорок, без условий.
Что делать?
Первое – не нужно ничего никому доказывать. Не нужно переубеждать, искать противоречия, уличать в нелогичности, неосведомлённости или лжи.
Второе – не нужно скрывать собственную позицию, но незачем и навязывать её другому. Наборы аргументов, фактов, доказательств ограничены. Даже очевидцы, а зачастую именно очевидцы менее осведомлены. Из-за их уверенности, эмоциональной взвинченности, культурной нормы приоритета присутствия они уязвимы в своей правде. Это не значит, что быть участником не важно. Важно, но недостаточно.
Третье – нужно искать сходства начиная с глобальных (убеждённость в приоритете и конечной цели – мир как высшая ценность) и заканчивая локальными, не имеющими прямого отношения к текущим событиям (сходства во вкусах, предпочтениях, привычках). Мы не враги, мы очень похожи. Мы может говорить, не обвиняя и не убеждая.
Участники акции против специальной военной операции на Украине на Невском проспекте. Фото: Александр Коряков / КоммерсантъЧетвертое – нужно улыбаться, даже в слезах, растерянности, подавленности, неопределённости. Нужно улыбаться себе и ему – тому, кто совсем другой, но не враг. Улыбаться, потому что только улыбка снижает агрессию, блокирует насилие, позволяет нам оставаться людьми даже в самых нечеловеческих ситуациях.
Ничего не доказывать, не скрывать, искать сходства и улыбаться. Попробуйте. И тогда появится шанс пересечь даже параллельные прямые, по которым мы движемся.
Да, я верю, есть пространства, в которых пересекаются параллельные прямые. И, находясь в них, мы отдаляемся от войны, мы приближаем самое важное, самое ценное, самое необходимое сейчас и всегда – мир.
Нам всем нужен мир.
Источник тут.
