Третью неделю многие граждане страны находятся в состоянии «нет слов». В буквальном, физическом смысле даже те, кто раньше на любое событие быстро формулировал мнение и громко его выражал, замолчали, онемели, как в кошмарном сне, когда надо кричать, но не получается. Связано это не только с тем, что некоторые слова стали вдруг противозаконными, как старом анекдоте: нечто есть, а слова нет. Главное – то, что происходит сейчас, настолько несовместимо со всей нашей предыдущей жизнью, что мозг не находит внятного объяснения.
Но есть люди, которые в силу своей профессии (точнее, призвания) не могут просто молчать и делать вид, что ничего не происходит. Это учителя, педагоги, те, кто приходят к нашим детям и вынуждены как-то объяснять, почему их мир рушится и как с этим справляться.
Речь сейчас не идёт о тех учителях, которые получили методички и провели урок мужества по ним – не потому, что эти методички неверные, а просто потому, что детям сейчас вовсе не нужны казённые чужие слова, они им не помогут.
«Стол» узнал у действительно неравнодушных педагогов, как и о чём они говорят в эти дни с ребятами. Хотя все они отвечали, руководствуясь исключительно правилам педагогической этики, любая позиция вне официальной сегодня может навредить и учителю, и школе, поэтому мнение тех, кто в данный момент работает в образовательных учреждениях, мы приводим без указания имён.
Учитель русского языка, Москва
– Во-первых, учитель должен помнить, что дети получают информацию из разных источников, в том числе и прежде всего от своих родителей.
Фото: Дмитрий Духанин/КоммерсантъПоэтому весьма велика вероятность, что тот ответ, который даст учитель (неважно, какой!), не совпадает с тем, что говорят дома. А это очень вредно, потому что ребёнок окажется поставлен в ситуацию выбора; по такому острому вопросу нельзя раздирать его на части.
Поэтому всё, что учитель говорит, должно быть сказано максимально мягко и уважительно по отношению к другой позиции.
Второй момент: если учитель, как и любой взрослый, соврал и ребёнок это почувствовал, то он больше к этому учителю не подойдёт.
Это взрослые люди могут простить ложь, понимая, что для этого есть тысяча разных причин, а дети ложь не прощают. Опасно говорить не то, что ты думаешь, не то, с чем ты согласен. Дети ложь чувствуют очень быстро. Они начнут провоцировать либо просто посчитают тебя человеком, с которым в дальнейшем не надо иметь дело.
Понятно, что сейчас ситуация сложная чрезвычайно, но надо помнить, что на ней жизнь не заканчивается. В такой ситуации общество существовать долго не может, всё равно это кончится. А то, как мы ведём себя, дети будут помнить очень долго. Мы потом не сможем сказать, что нас не так поняли: они запомнят хорошо то, что мы говорим, и сформируют своё отношение.
Как учитель я думаю прежде всего о том, как мне работать с этими людьми, и мне чрезвычайно важно не потерять их доверие.
И ещё один важный момент: дети должны от нас получать уверенность, что мы всегда за них. Что бы ни говорил ребёнок, какую бы чушь – неприятную, грубую, глупую, опасную, смешную – он ни нёс, он должен понимать, что с нами можно разговаривать нормально, что мы не будем доносить и всегда готовы его защитить.
Фото: Юрий Мартьянов/КоммерсантъВ данном случае мы берём на себя роль родителей: это ведь родителю положено защищать ребёнка, что бы он ни совершил.
Точно такая защита должна быть в школе: дети должны знать, чувствовать, что школа – место, где им комфортно, спокойно, где их выслушают и не будут ругать. Это основа педагогической этики.
Одновременно надо находить что-то, что не позволит детям зациклиться только на одной проблеме. Для детей чрезвычайно важно, чтобы нормальная учебная жизнь продолжалась.
Ну и помнить о всевозможных рисках, которые существуют. В конце концов, ну заставляют провести урок про фейки в интернете? Ну и чем он плох, почему не провести? Никто же не контролирует, как именно учитель его проводит. Тем более есть большой опыт советский: пишем одно, говорим другое. Фото – пожалуйста: пионеры на фоне комсомольцев.
Есть учителя, которые в этой ситуации увольняются, опасаясь давления и угроз. Кто-то решил уйти из школы, чтобы не навредить, чтобы вести себя более честно и открыто, быть свободным перед учениками, кто-то принял решение уехать. Я как раз хотел бы остаться в той школе, где я работаю, и, чтобы у неё не было неприятностей, принял решение отныне интервью давать на условиях анонимности.
Учительница математики, Москва
– Мы должны отдавать себе отчёт, что общество сегодня устроено таким образом, что есть просто полярные точки зрения, я имею в виду взрослых. А у них есть дети, и они так или иначе впитывают то, что слышат в семье, и вот они оказывают в одном классе.
Фото: Taylor Wilcox/UnsplashПодчас родные люди даже внутри семьи с трудом понимают друг друга. Это драма, очень стрессовая ситуация, а в детских коллективах важно этого избегать, споры не должны наносить урон отношениям, которые сложились в этой группе. Перед педагогом стоит задача следить, чтобы внутри класса не начался буллинг, особенно если большая часть детей придерживается одной точки зрения, а один-два отстаивают иную позицию. Надо понимать, что, если у человека сложилось какое-то представление о реальности, то оно сложилось почему-то, он попал в такие условия – ну, например, сидел в комнате у бабушки, где целый день включён телевизор, так или иначе ему в уши что-то лилось. На неполитических примерах можно предложить провести мысленный эксперимент: посадите человека в замкнутое пространство, лишите его информации или давайте только из одного источника – какие представления об окружающем мире у него возникнут? Или, например, подумайте: если у вас неверные данные, сможете ли вы принять верное решение? Подобные элементарные вещи важны всегда, в принципе, по жизни. Но главная задача учителя сегодня – сохранить хорошие отношения. И если говорить с детьми о каких-то политических вопросах, то только в формате постановки вопроса: а почему так, какие причины привели к этому? Учитель может дать понять: я помогу, подскажу, ты можешь прийти ко мне за советом, дать знак, если ты не против.
И ещё: вы говорите тогда удачно и успешно, когда разговариваете с собеседником на одном языке, а если вы не понимаете, каким языком владеет ваш собеседник, то это вообще не разговор, а лекция какая-то, сообщение. Поэтому педагог должен хорошо понимать, что там, у детей, происходит.
Но главное – быть честными. Если вы начнёте говорить то, что вы не чувствуете (кто-то принёс методичку, условно говоря, а вы так не считаете), то это потерянный разговор.
Второй важный момент, который нужно проговорить с детьми: все сейчас находятся в стрессовой ситуации, поэтому даже если к вам кто-то отнёсся резко, сорвался, вы не знаете, какие у него обстоятельства, старайтесь понимать, почему люди на взводе. У нас и так жизнь была с довольно большой долей неопределённости, а сейчас – в квадрате, в кубе. Новости, которые меняют нашу жизнь, сыпятся непрерывно. Мы куда-то должны бежать и делать что-то по-другому, не так, как привыкли. Мы даже не понимаем, например, можем ли теперь слово из пяти букв произнести. Об этом надо знать, отдавать себе отчёт, что условия очень динамично меняются. А мы устроены так: мозг решал сто раз одну и ту же задачу по жизни и нормально справлялся. Сейчас новая ситуация, но мозг хочет решить её по-старому, поэтому в этот момент нужно включиться и осознать, что поступить надо как-то по-другому.
Фото: Юрий Мартьянов/КоммерсантъИ – главное – вся эта ситуация не отменяет важности наших дел, тех, которые направлены на созидание: детей – учиться, взрослых – работать.
И ни в коем случае нельзя останавливаться. Может закрыться какой-то вуз или что-то другое изменится, но знания сделают тебя полезным и себе, и обществу. Сейчас идёт разрушение много чего, но придёт время, и надо будет созидать, нужны будут люди компетентные и энергичные. Нужно беречь своё здоровье: физическое и эмоциональное. А когда мы учимся, мы себе и в этом помогаем.
А учиться надо не для того, чтобы куда-то поступить, а потому, что знание, понимание процессов, жизни вокруг даёт большую свободу, потому что у тебя есть варианты. Как сложится дальше – никто не знает, но эту копилку надо холить и лелеять.
Александра Петровна Ершова, кандидат педагогических наук, режиссёр, одна из создателей и разработчиков социо-игровой педагогической технологии
– «Аммос Федорович: “Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия... да... хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены».
Эпиграфом к этому разговору я бы выбрала отрывок из «Ревизора».
Очень не хочется уподобляться этим чиновникам и рассказывать свои фантазии, идеи и предположения, поскольку я думаю, что наше учительство – как класс – не является сверхквалифицированными специалистами в политике. А те обрывки описания ситуации, которые доходят до нас, не дают нам основания по-настоящему понимать, что происходит в мире. Государственная политика от нас удалена пониманием причин, откуда берутся те или иные решения. Мы не можем это уловить и усвоить – какая-то древнегреческая трагедия несовместимости.
Всё зависит от того, откуда учитель (вообще – откуда человек) берёт информацию. Мне, например, кажется, что те источники, которые одновременно являются пропагандой, недоброкачественные. Потому что пропаганда будет нас всегда гнуть в каком-то направлении, а мы будем этому поддаваться. А поддавшись, вообще ничего понять не сможем.
Дети впитывают всю информацию. Мне кажется важным, чтобы они знали, что в России разговоры о политике похожи на диалог Ляпкина-Тяпкина с Городничим. И это выглядит так смешно.
Александра Петровна Ершова. Фото: Светлана Фрига/WikipediaДавайте заниматься теоремами, суффиксами, приставками, составом предложений, художественными произведениями, стихами, переводами, то есть учением. А о том, о чём мы плохо понимаем, говорить не будем, чтобы не уподобиться персонажам «Ревизора».
У меня сложилось на сегодня ощущение беды, и я не согласна считать украинцев врагами. И главным тут является вопрос: отдала бы я своих сыновей на эту войну? Да ни за что! Благо они у меня уже вышли из этого возраста, но за внуков беспокоюсь. Потому что когда на нас наступают, защищать свою страну представляется очевидной необходимостью. А когда кто-то хочет от тебя убежать, а ты его удерживаешь силком, то тут такой правоты не ощущаешь. Даже если тебя кто-то обидел, нужно решать это по-христиански – миром, переговорами.
Если есть возможность, нужно делать всё, чтобы кому-то помочь, но не вступать в бессмысленные споры. И помнить, что одиночество в понимании истины – это нормальное дело. Не надо страдать, стыдиться. И вера нас этому учит.
Душа человека и сам по себе человек – это сложное явление. Чрезвычайно. Сложнее, чем интернет. И эту душу можно тренировать, воспитывать, обогащать. А можно растить лопухом, какая выросла. Так вот я за то, чтобы ты свою душу тренировал, воспитывали и учил. Тогда – даже если ты пропадёшь – тебя будет очень жалко. А если ты лопух дикий, то не так, чисто биологически. Но богатый духовно и интеллектуально человек – это очень большая ценность, и о ней мы грустим веками.
