Поначалу мальчик покупал еду в столовой, но она ему не нравилась, и тогда он стал носить обеды с собой в контейнерах. А это, как выяснилось, запрещено. Мать вызвали в школу и пояснили, что если ребенок приносит еду с собой, он не должен есть ее за одним столом с другими. Это, мол, противоречит санитарным нормам. Когда дело получило огласку, администрацию школы поддержали в местном департаменте образования. «Совместный процесс принятия пищи тех, которые питаются организованно, и тех, кто приносит еду с собой, повышает риск отравления и подвергает этой опасности других учеников», – заявили там местным журналистам.
Но дело, очевидно, было не в этом: когда мальчик отказался от домашней еды в контейнерах и стал покупать выпечку в буфете, а с собой приносить только купленный в магазине йогурт, травля продолжилась. Классный руководитель во время школьного обеда в очередной раз попросила ученика покинуть столовую.
Быть может, буфет по отношению к столовой – конкурирующая структура, но тогда при чем здесь СанПиНы? Кстати, директор гимназии Стелла Шмитова, на которую активно ссылались все, кто выгонял мальчика из столовой, заявила, что все это неправда: никто мальчика не выгонял и не отсаживал от одноклассников.
Бесполезно выяснять, кто здесь виноват больше: человек или система? В этой истории постарались все. Но если говорить о системе, то она, на мой взгляд, безобразна.
Тема школьного питания занимает меня давно. Поначалу меня приятно удивляло, что в российских школах бесплатно кормят: после первого урока мы всем классом шли в столовую, где большинство из нас ждал чай с булкой или бутербродом, иногда вместо булки был глазированный сырок (грамм 30 – в магазинах я таких маленьких не видела). Первые шесть школьных лет я отучилась в Казахстане, там ничего подобного не было: вместо завтрака мы пели национальный гимн.
Постепенно, правда, я привыкла к этой манне небесной и, как Израиль в пустыне, начала роптать. Я в принципе не пью сладкий чай, но в столовой другого не было: всем наливали из общего чана. Но это полбеды. Этот чай по консистенции напоминал жидкий кисель. До сих пор не могу даже предположить, как они этого добивались... Не желатин же туда сыпали. Интересно, отвечало ли это варево СанПиНам? Я делала несколько микроглотков, чтобы смочить несдобную, несладкую булку, щедро посыпанную корицей, и почти весь возвращала. Меня всегда мучила мысль, что этот недопитый чай выливают обратно в общий чан и поят им нас на следующий день. С тех пор я, кстати, не ем корицу: она мне напоминает эти булки и этот чай. Но это лирика от сытой девочки, позабывшей Казахстан.
Что меня удивляло чуть позже, так это ежегодные телерепортажи в преддверии 1 сентября о том, как улучшилось школьное питание – выросла порция, стало больше витаминов, – оттого что правительство выделило дополнительные рубли на каждого ребенка. В репортажах никогда не уточнялось, кто именно это ест – льготники или все дети, платно или бесплатно? Показывали столовые, наполненные обычными школьниками, и все организованно поедают эти усовершенствованные порции.
Что-то похожее на виденное по телевизору получали в школьной столовой льготники. Их у нас было сравнительно немного – все дети учителей плюс несколько человек со справкой о тяжелом материальном положении, кажется. В общем, меньшинство. Хотя для нашего класса довольно заметное – учительских у нас было человек пять. Вот они ели что-то на отдельных тарелках, более разнообразное и аппетитное, чем мы. Впрочем, это мое субъективное ощущение. Сами льготники нередко тянулись к нашим 30-граммовым глазированным сыркам, на них не рассчитанным (в льготном меню сырки могли появиться в другой день). Так мы и смотрели друг на друга с легкой завистью, понимая, что никто в этом не виноват, просто система так устроена. И бутерброды носили некоторые, только ели их позже, потому что до шестого урока еще проголодаешься.
Помню еще, что льготники, которые не дети учителей, очень стеснялись своего особого положения в столовой, потому что их было совсем мало и от этого на них как бы было написано «малообеспеченные». В екатеринбургской школе, получается, все наоборот: в меньшинстве нельготники. Но ситуацию это принципиально не меняет.
Какой же должна быть льгота, чтобы не стать источником унижения, разделения и зависти? Особенно среди детей. Неужели за столько лет никто об этом всерьез не задумался?
