Арт-объект "Пламенеющая готика". Фото: Евгения Новоженина/РИА Новости«Стол» решил разобраться в том, что такое «пламенеющая готика» на самом деле и что в её сожжении оскорбительно для зрителя.
Пламенеющая готика как разновидность стиля появилась в Европе во второй половине XIV века и в некоторых странах просуществовала вплоть до XVI века. Она стала кульминационным и завершающим этапом для данного архитектурного стиля. Пламенеющая готика характерна преимущественно для Франции, Португалии и Испании. Как и в других разновидностях готических строений, в пламенеющей готике явно прослеживается тенденция к витиеватым линиям, устремлённым вверх, но эта тенденция становится более гипертрофированной, возрастает количество декоративных элементов, силуэты построек начинают напоминать языки пламени, устремлённые к небу, именно эта характерная черта и даёт впоследствии название стилю. Существует масса прекрасных памятников архитектуры этого стиля, и все они восхищают своим размахом и величественностью, до сих пор заставляя туристов со всего мира, затаив дыхание, восхищаться мастерством средневековых зодчих.
Надо объективно признать, что мало кто теперь не ассоциирует работу Николая Полисского с готическим храмом. Почему никому не закралась мысль, что это может быть здание светского типа? Всё очень просто: открыв любой справочник по архитектуре, мы увидим огромное количество примеров пламенеющей готики: Миланский собор, костёл Св. Анны в Вильнюсе, церковь Сен-Мало в Руане, собор Св. Николая в Фрибуре – все они объединены тем, что это постройки религиозного назначения. Есть немало светских зданий, построенных в этом стиле, но они обычно не берутся в расчёт, так как не представляют большой исторической и эстетической ценности либо построены гораздо позже.
Миланский cобор. Фото: ВикипедияРелигиозность стиля продиктована эпохой, в которую он зарождался, а именно тем, что общество было теоцентрично (от греч. «Бог» и лат. «центр круга»), то есть вся жизнь средневекового человека в эпоху расцвета пламенеющей готики подчинялась религии. Естественно, такой уклад отражался на внешнем облике городов, храмы были не просто святынями, они становились вторым домом для каждого.
Кроме того, Средние века – эпоха завоевателей, феодалов и постоянной делёжки территорий. Неудивительно, что в таких условиях замки строятся как цитадели для защиты собственных земель и часто подвергаются нападениям (разрушаются), храмы же, напротив, облекаются в формы наиболее изящные и возвышенные, заставляя прихожан благоговеть от одного только силуэта церковных комплексов.
Не исключение в этом смысле и задумка Полисского, который попытался облечь метафорически «пламенеющую» готику во вполне реальную форму, физически воплотив в языческом обряде один из самых величественных средневековых образов. Не привязываясь к религиозному контексту, мы видим аллегорию на великолепие и блеск средневековой архитектуры, которая, одновременно обретая своё неповторимое величие, проходит через обряд саморазрушения. Вспоминая многочисленные мифологические сюжеты, посвящённые недосягаемости идеала (например, Вавилонская башня или Икар, который стремился подняться к солнцу), точнее – неудачным попыткам его достичь, можно только восхититься тем, как метко архитектор показал мимолётность идеала в виде его кульминационного конца – очищения огнём и катарсиса (от греч. «возвышение, очищение») в его прямом и переносном смысле. Образ получился настолько насыщен метафорическими смыслами и контекстами – отсылая нас и к средневековым замкам, и к современному ландшафтному искусству, обыгрывая название средневекового архитектурного стиля и старинный языческий обряд, – что найти в нём нечто, оскорбляющее чувства верующих, не составило труда. Конечно, для тех, кто не потрудился углубиться в исторический контекст.
Одним из первых возмутившихся «кощунственному акту сожжения» стал телеведущий Максим Галкин, который опубликовал в своём Instagram пост, критикующий Закон «О защите чувств верующих»: «Я уверен, что никто в католической Европе не отреагирует на это, посчитав просто перформансом, но представьте зеркальную ситуацию, если бы арт-объект в виде православного храма сожгли где-нибудь под Берлином или Парижем, какой бы гвалт поднялся на всех наших каналах? В этом я вижу кривозеркальный перекос нашего общества – люди страны, в которой принят очень спорный закон о защите веры, смотрят под языческий бубен на пылающий храм религии, находящейся в меньшинстве в России, а значит, неинтересной власти с точки зрения голосов, а значит, беззащитной».
Многие общественные и культурные деятели не упустили случая высказаться по этому случаю. Вот что, к примеру, написал на своей страничке facebook известный галерист и арт-дилер Марат Гельман: «Конечно, я жалею, что не был там. Это прекрасно. Горжусь, что участвовал в судьбе Полисского и что мы в Перми установили одну из лучших его работ («Пермские ворота» – прим. ред.). Никогда не угадаешь, на что и кто оскорбится». Обращаясь к оскорблённым, Гельман предложил им извиниться перед художником за своё невежество.
"Пермские ворота" в Перми, 2011 год. Фото: ВикипедияВ целом арт-сообщество практически единогласно встало на защиту архитектора, что неудивительно, потому что многие работали с художником долгие годы, хорошо знакомы с его работами и с Полисским лично, и он уж точно не был замечен в экстремистских настроениях и попытках задеть чьи-то религиозные чувства ранее.
А вот католическое сообщество в лице Кирилла Горбунова (пресс-секретаря Римско-католической архиепархии Божией Матери в Москве) оскорбилось не на шутку, вменив Полисскому сожжение храма с целью уязвить столь немногочисленное в России религиозное собрание. «Многие наши прихожане были действительно шокированы и глубоко потрясены произошедшим, – заявил он. – Мы чрезвычайно благодарны верующим других конфессий, которые возвысили свой голос и дали справедливую оценку этому событию, назвав его «провокацией», «оскорблением чувств верующих людей». Вместе с тем Горбунов подчеркнул, что никого преследовать католическая епархия не собирается.
Даже православные не остались в стороне, хотя, надо отдать им должное, их позиция, после открытого письма Полисского с извинениями, значительно смягчилась. Несмотря на всё это, 20 февраля Николай обратился к общественности с просьбой изъять фото и видео перформанса из широкого доступа, опубликовав ещё одно большое обращение с извинениями. Комментировать его Горбунов отказался.
Печально, что в такой большой стране, как Россия, с огромным национальным и религиозным разнообразием, люди до сих пор пытаются во всём усмотреть экстремизм и призыв к насилию, что стереотипное мышление и поверхностность позволяют каждому быть «экспертом» и «обиженным» там, где, казалось бы, живёт чистое искусство вне времени, религии, политики. Печально, что широкая общественность относится к перформансу как к акту унижения чувств верующих, ещё печальнее, что это мнение разделяют те, кто должен по своему личному выбору и жизненному призванию учить нас любви к ближнему и всепрощению.
Можно, конечно, долго хвататься за сердце и падать в обмороки от избытка обиженных чувств, можно, кстати, и на Масленицу в целом обозлиться – языческий праздник как-никак. Но не лучше ли отступить от религиозных прений и поразмышлять о прекрасном, глубоком и вневременном образе, созданном архитектором? Это, к слову, далеко не первая работа в Никола-Ленивце, посвящённая огню: в 2017 году на фестивале «Архстояние» состоялся прекрасный перформанс Алексея Мартинса «Быть вместе», да и традиция сжигать арт-объекты на Масленицу практикуется здесь из года в год. Всё же огонь – одна из величайших разрушающих и пугающих сил природы, которая стирает всё на своём пути, но только на старом пепелище зарождается новое, ещё более прекрасное и светлое, чего мы искренне желаем каждому.
