Как царь Пётр сам себя подменил

– Подменили! Царя нашего подменили!

Этот миф с юности преследовал Петра Алексеевича Романова: дескать, во время заграничной поездки в Европу коварные иностранцы похитили юного царя, а вместо него подсунули нам «двойника».

В принципе этот народный миф был вполне объясним: уж слишком сильно изменился молодой государь за время этой поездки и слишком сильно перевернул всю страну. Вот народ и принялся сочинять легенды, чтобы хоть как-то объяснить себе всё происходящее.

На этих легендах и сегодня базируется все наши представления о роли Петра Великого в мировой истории: царь Пётр рубил бороды боярам и насильно заставлял крестьян есть картошку. Ещё заставлял пить водку своих дворян, устраивал кутежи-ассамблеи, работал плотником и токарем, лично построил первый русский флот. Наконец, именно Пётр открыл для России Запад – прорубил, как написал поэт Пушкин, «окно» в Европу.

Именно это «окно» и изменило всю Россию.

* * *

Современники государя Петра Великого и не подозревали, что живут в какой-то «избе» без окон. Напротив, Россия со времён Новгородской республики поддерживала самые тесные отношения с европейскими державами – и, прежде всего, с Англией. Например, в 1551 году было заключено соглашение об образовании «Московской торговой компании», которой Иоанн Грозный выдал грамоты об особых торговых привилегиях – английские купцы получили право свободной и беспошлинной торговли оптом и в розницу, в Москве, Холмогорах и Вологде были построены склады и логистические центры.

Самым известным деятелем «Московской торговой компании» стал Джером Гарсей, который не только торговал, но и выполнял деликатные поручения русского царя – например, в октябре 1570 года, в самый разгар Ливонской войны, он переправил королеве  Елизавете I тайное письмо от Грозного. Царское письмо было спрятано в двойном дне деревянной фляги с водкой, которая крепилась под гривой лошади, причём фляга была явно дешёвая, чтобы на неё никто не позарился. В письме царь жаловался на то, что «английские купцы начали совершать над нашими купцами многие беззакония и свои товары начали продавать по столь дорогой цене, какой они не стоят». При этом царь подчеркнул, что выдавая англичанам торговые привилегии, он рассчитывал «на великую дружбу со стороны вашего брата и вас и на верную службу всех англичан». Королеве тогда удалось успокоить Грозного, отправив в Архангельск – единственный в то время морской порт России – 13 караванов кораблей с порохом, селитрой, медью, свинцом и прочими военными материалами, необходимыми для продолжения боевых действий.

Картина А. Литовченко «Иван Грозный показывает сокровища Джерому Горсею». Фото: Государственный Русский музей

Гарсею мы обязаны и появлением в России «немецких слобод» – мест компактного проживания иностранцев близ российских городов. Правда, первая слобода была шотландской – английский купец смог уговорить царя Ивана Грозного  не наказывать пленных шотландских стрелков – наёмников Ливонского ордена, но взять их к себе на службу и использовать против татар. В итоге «двенадцать сотен этих солдат сражались с татарами успешнее, чем двенадцать тысяч русских с их короткими луками и стрелами, – писал Гарсей. – Татары, не знавшие до того ружей и пистолей, были напуганы до смерти стреляющей конницей, которой они до этого не видели... Это очень развеселило царя».

Уже в царствование государя Алексея Михайловича в России появилось несколько таких немецких поселений – например, на Арбате, на Тверской улице и в Сивцевом Вражке. Самая же большая слобода располагалась на правом берегу Яузы (ныне это Бауманский район Москвы). Это настоящий иностранный городок с чистыми прямыми улицами, набережной аллеей, садами, уютными и опрятными домиками с цветниками, где протестантские церкви самым мирным образом уживались с католическими костёлами. Неудивительно, что в Немецкой слободе обожал бывать юный царевич Пётр – здесь он познакомился с Францем Лефортом и Патриком Гордоном, будущими сподвижниками царя, завёл роман с Анной Монс. И юный царевич искренне полагал, что и весь западный мир был похож на этот уютный городок московских «немцев», большая часть была офицерами-наёмниками и получала сказочные – по меркам русских стрельцов – жалованья.

* * *

Не было и политической изоляции России. Сестра государя царевна Софья вела оживлённые переговоры с ведущими европейскими державами: Священной Римской империей, Венецианской республикой и Речью Посполитой, которые по инициативе Римского папы Иннокентия XI образовали Священную Лигу – для защиты христианских стран от натиска Османской империи. Напомним, что туркам принадлежала на тот момент вся Венгрия и Правобережная Украина – гетман Пётр Дорошенко ходил в «подручниках» у султана, а в 1683 году турки попытались взять приступом Вену, и разгром османов дорого обошёлся Габсбургам – правящей династии Священной Римской империи.

России поначалу все эти дела были не сильно интересны. Но европейцы не скупились на щедрые обещания, чтобы затащить Москву в Лигу. В частности, царевна Софья за участие в войнах потребовала в вечное владение Киев с Запорожской сечью, а также гарантии полной свободы вероисповедания всем православным на территории Польши.

Правда, Крымские походы князя Василия Голицына, фаворита Софьи, закончились полным разгромом русских полков. Казалось, с союзом было покончено раз и навсегда, но тут к власти и пришёл самый ярый «западник» Пётр I, который куда больше Софьи был заинтересован в сближении с Европой.

* * *

Пётр добился новых переговоров в Священной Лиге – он хотел получит гарантии от партнёров вести войну с Турцией до победного конца. Под Воронежем начинается строительство кораблей Азовской флотилии, и вскоре война в Крыму вспыхивает с новой силой.

Уже в 1696 году русские войска берут Азов и ставят под контроль днепровские городки — укрепрайоны в нижнем течении Днепра, что ставит под угрозу все пути снабжения Крыма по восточному и западному направлениям.

Взятие крепости Азов в 1696 году. Гравюра Монталегре конца XVII в. Фото: общественное достояние

Полагая, что взять Крым без блокады морских портов не получится, государь спешно наращивает мощь своей флотилии – он отправляет в союзные Англию, Голландию и Венецию молодых дворян для обучения морскому делу. Более того, в районы Балкан, находившиеся под властью Венецианской Республики, был отправлен «дворянин наш Григорий Григорьев сын Островский» для вербовки славянских военных моряков, уже имеющих опыт сражений с турецким флотом на Средиземном море. Предпочтение отдавалось славянам – чтобы наёмные офицеры могли бы общаться с русскими моряками без переводчика.

Более того, весной 1697 года сам Пётр в составе Великого Посольства отправляется в Европу. Главная цель – укрепление антитурецкого альянса и поиск новых союзников для участия в Священной Лиге.

И тут же получил подлый удар в спину: в самом начале 1699 года в дунайском городке Карловицы, ныне Сремски-Карловци, что в сербской Воеводине, европейцы с турками подписали сепаратный «вечный мир».

Мира запросила Турция. Конечно, идея джихада против европейских «варваров» никуда не делась, но усталость от войны сделала своё дело. В обмен на мир турки отдавали Венгрию, Трансильванию и Тимишоару, а также отдельные районы на Балканах.

Наверное, это было выгодное предложение, раз европейцы решили – вопреки всем заявлениям и договорам! – пойти на сепаратный мир, открыто предав Россию. Ведь в итоге Карловицкого мира османы смогли бросить все освободившиеся силы против русских войск, сведя на нет все завоевания Петра в Крыму.

Более того, против России выступила и Франция – союзник турок в Европе, чей военный флот начал блокировать торговые маршруты русских купцов, не пропуская торговые суда голландцев и англичан в Архангельск.

На Балтику же русских купцов не пускали шведы. А помогали им в этом вероломные поляки! 

Именно в ходе Великого посольства Пётр сделал крутой разворот всей внешней и внутренней политики России, осознав, что без победы в Европе невозможно добиться победы на юге.

* * *

Для завоевания выхода к Балтике Пётр заключает новый альянс, вошедший в историю как Северный союз. Сначала – с саксонским курфюрстом Августом II, которому русский царь помог занять трон Польши. Затем к союзу примкнула и Дания.

Картина Луи де Сильвестра «Портрет Августа II». Фото: Национальный музей (Познань)

В циркуляре русским послам за границей, разосланном в ноябре 1700 года, сам государь так обосновал своё право денонсировать все прежние договоры со Швецией: «Шведский трон, который умело применял принцип «Vivitur ex raptu» (в переводе с латыни «жить грабежом») ко всем своим соседям, отторг от царя эти провинции Ингрию и Карелию, воспользовавшись в начале века в Московии внутренними волнениями».

Пётр I начал Северную войну осенью 1700 года с неудачной осады крепости Нарва – бывшего города Наров из новгородских летописей.

Но затем ситуацию удалось переломить в свою пользу: в октябре 1702 года штурмом был взят Нотебург (русская крепость Орешек), в мае 1703 года русским сдался Ниеншанц, возле которого царь решил основать портовый город Санкт-Питер-Бург.

Именно прорыв к Балтике и строительство порта стали для Петра символом победы в войне. С этого момента он был готов немедленно прекратить войну и начать мирные переговоры. Но это оказалось невозможным – шведский король Карл XII отказался от переговоров.

Не было в Европе страны, к которой бы не обратился Пётр с просьбой стать посредниками в мирных переговорах, но король неизменно отвергал все предложения России – дескать, любые переговоры c Петром возможны только при условии полной капитуляции России, возвращения ею всех захваченных территорий и уплате компенсации. 

Канцлер Головин писал: «Король Свейской зело упорен и ни о каком миру с Его царским величеством и слышать не хочет, но против своё восприятное намерение до крайней меры исполнить хочет». Намерение же Карла XII было предельно прозрачным: разгром русской армии, замена царя на ставленника Швеции, раздела страны на мелкие княжества, зависимые от Швеции.

* * *

К счастью для России, Карл XII был тогда полностью поглощён войной в Польше с саксонским курфюрстом Августом II, претендентом на польский престол, а посему развитие событий в устье Невы его не особенно смущало. Он не допускал и мысли, что русские смогут противостоять шведской армии – самой совершенной военной машине в мире. Поэтому он дал Петру достаточно времени, чтобы закрепиться на завоёванном плацдарме и возвести в устье Невы эшелонированную систему обороны.

Впрочем, куда сложнее для Петра оказалось добиться признания новых границ международным сообществом – фактически Россия оказалась в международной изоляции. Появление России на Балтике обеспокоило даже русских союзников. И прусский король Фридрих I, показывавший в отношении России особое дружелюбие, через своего посла тревожно вопрошал Петра касательно дальнейших завоевательных планов России. Государю пришлось лично успокаивать Фридриха: «Ни единой деревни Шведской не желает себе, хотя б которые и взяты были, понеже Его величество всегда сие в памяти имеет, чтоб не быть причиною озлобления».

Картина Фридриха Вильгельма Вайдеманна «Портрет Фридриха I». Фото: общественное достояние

* * *

Победить же Карла XII на поле боя и самим русским полководцам казалось задачей невыполнимой. Поэтому в ходе Северной войны русские войска всячески уклонялись от генерального сражения, применяя в ходе отступления вглубь страны «скифский метод», когда противник шёл по разорённой, сожжённой стране, не имея возможности пополнять запасы провианта, теряя людей в стычках с мелкими партизанскими отрядами. Тактика Петра в конце концов оправдала себя: движение армии Карла XII к Москве было приостановлено и, не дойдя до Смоленска, шведы повернули на юг, на Украину, где Карла XII ждал гетман Мазепа.

Но даже и блестящая победа в 1709 году под Полтавой не помогла Петру заключить мир. 

Кстати, первое, что сделал царь после полтавской победы, это предложил побеждённому противнику мир. Но Карл XII все равно отказался – дескать, все разговоры возможны только после капитуляции русских.

При таком повороте событий прежние поиски мирного диалога со Швецией с позиции равенства сторон завершились. Россия окончательно перешла к политике жёсткого принуждения Швеции к миру. Вскоре русские войска стремительно заняли Ригу, Ревель, Пернов, Выборг и Кексгольм.

Причём, заняв Выборг, Пётр также сразу продемонстрировал, что аннексирует его навсегда. Гарнизон Выборга был задержан под предлогом, что пока шведы не возвратят бежавших в Швецию жён и детей выборгских мещан, а также вывезенное ими имущество, гарнизон не будет отпущен. Тем самым Пётр ещё до подписания мирного договора со Швецией признавал жителей завоёванного шведского города своими подданными.

И теперь уже Карл XII запросил переговоров на любых условиях.  

* * *

Но проходившие на Аландских островах переговоры были внезапно свёрнуты после гибели Карла XII в конце 1718 года в ходе боя при осаде крепости Фредриксхальд.

Картина Густафа Седерстрёма «Траурная процессия с телом Карла XII». Фото: Национальный музей Швеции

Престол перешёл к его дочери Ульрике Элеоноре, но позиция шведского правительства внезапно стала жёстче – оказывается, Стокгольм получил миллион талеров кредита и военно-морскую поддержку из Лондона, который откровенно испугался роста могущества России. И того, что торговые привилегии, данные купцам «Московской компании», будут потеряны.

Для принуждения шведов к миру Пётр решился начать «экзекутивные» десанты на побережье собственно Швеции. Мысль о том, чтобы сломить волю шведов к сопротивлению перенесением войны на их территорию и угрозой тотального уничтожения шведских городов, пришла ему в голову ещё во время войны на Украине, но тогда десант по понятным причинам не состоялся. Теперь же ничто не мешало, по выражению канцлера Головина, «перенести пламя войны к самой столице Швеции».

Операции прошли успешно. Дважды – в 1719 и 1720 годах – русский десант в количестве 25 тысяч человек высадился на шведский берег. Солдаты сожгли около 2 тысяч деревень и городков, десятки предприятий и мельниц. Один из русских отрядов оказался даже в 10 километрах от столицы, предав пожару пригороды Стокгольма.

Правда, обошлось почти без человеческих жертв – прибрежное население поспешно бежало вглубь страны, а экспедиционному корпусу запрещалось брать пленных. Тем не менее, в шведском менталитете навсегда остался страх перед нашествием с востока.

В конце концов русским галёрам с десантом помешали англичане – в Балтику вошла английская эскадра. Пётр опасался английского флота и своим морякам писал, что при необходимости надо отступать, ибо «от сильного ретироваться стыда нет».

Но и англичане побаивались атаковать преданных союзников. Единственный военный успех эскадры адмирала Джона Норриса – рейд на остров Нарген у берегов Эстляндии, где британские солдаты смогли сжечь сарай и баню.

* * *

Пётр отплатил англичанам за предательство: все торговые привилегии были отменены. По новому таможенному закону 1724 года все торговые операции английских купцов облагались запретительными пошлинами. Например, английское сукно облагалось 25-процентной пошлиной, а бумага — 12,5-процентной.

Кроме того, в 1722 году начался Персидский поход, в ходе которого русские войска  заняли все западное побережье Каспия – это был плацдарм для похода на юг, в Индию. Также Пётр готовил эскадру для завоевания Мадагаскара как базы для броска в Индию. Специально для войны с английским флотом в Петербурге была принята программа строительства огромных 100-пушечных кораблей, предназначенных для похода в Индийский океан. Но этим планам не суждено было сбыться.

* * *

Капитуляция Швеции, зафиксированная в Ништадте, принесла России не только новые территории, но и новый имперский статус – с стремлением к безусловной гегемонии над соседями. Впрочем, как писал вице-канцлер империи Пётр Шафиров, культ имперской силы был своего рода напускной игрой, которая должна была наводить страх на соседей империи, удерживая их от мысли о реванше. Прежде всего, это касалось шведов, которые дважды пытались военным путём взять реванш, изменить условия Ништадтского мира.

Идеологом нового русского имперского стиля стал архиепископ Феофан (Прокопович), который так говорил о волшебном эффекте перемен, происшедших с соседями после победы в войне: 

«Те из них, которые нас гнушались как грубых, ищут усердно братства нашего; которые бесчестили – славят; которые грозили, боятся и трепещут; которые презирали – служить нам не стыдятся; многие в Европе коронованные главы идут в союз с Петром... Затёрли историйки свои, инако писати начали; поднесла главу Россия – светлая, красная, сильная, другом любимая, врагом страшная...»

Эти слова стоит перечитать всем недругам России и сегодня.