Акция памяти жертв пожара в Кемерово на Манежной площади. Фото: Мария СотсковаЛисята и белые люди
О сборе граждан на Пушкинской площади узнать было нетрудно. В соцсетях мгновенно разошёлся призыв собраться у памятника, а также предупреждение, что акция не согласована с московскими властями. А новость о мероприятии на Манежной прошла под знаком «молнии». На сайте мэрии анонс появился около двух часов дня непосредственно во вторник, акция была назначена на 17:00.
– Какое неудобное время, – возмущается гражданка на выходе из метро «Охотный ряд». – Надо бы неудобнее, но некуда.
На часах 16:50. Сразу за выходом из «подземки» толпятся сотрудники полиции, им надо спешить, ещё не все рамки-металлоискатели развернуты, да и кабель электропитания оказался коротковат. Поэтому, чертыхаясь и пыхтя, ещё совершенно зимние полисмены энергично возводят всё необходимое для безопасности на массовых мероприятиях.
Ровно по часам, в пять по полудни, сотрудники МВД начинают запускать мёрзнущих всё это время у гостиницы «4 сезона» граждан с гвоздичками. За рамками вовсю снуют одетые в белые балахоны молодые люди. Кто-то с лампадками, кто-то с огромными охапками траурных цветов, а кто-то с подозрительными чёрными мешками, похожими на те, в которые коммунальщики по осени собирают останки листьев.
Акция памяти жертв пожара в Кемерово на Манежной площади. Фото: Мария Сотскова– Девушка, возьмите лисёнка, – из недр чёрного мешка рука в белой перчатке извлекла яркую мягкую игрушку.
– Нет-нет, простите. Я тут по работе, – приходится неловко отказываться.
Сам мемориал расположился в уголке у ворот к Вечному огню. Фотографии детей, гвоздики, стаи плюшевых лисят и лампадки уже начинают накапливаться перед надписью «Кемерово». Люди не задерживаются там надолго: кто-то отходит чуть подальше, кто-то почти сразу отправляется своей дорогой.
Две пожилые дамы, встав поодаль, тихо обсуждают кемеровскую трагедию и высылку дипломатов. Галина Алексеевна призналась, что узнала об акции из новостей какого-то телеканала.
– Я узнала об акции по телевизору… или нет, по радио, – поправилась её спутница Нина Аркадьевна. – Вообще мы, честно говоря, активистки партии Единая Россия, нам не чуждо людское горе. Поэтому мы собрались с нашим руководителем почтить память погибших детей, их родителей. Многие семьи оказались разбиты, это огромная трагедия, огромный страх! Мы говорим о том, что у нас маленькая рождаемость, а тут… Такой трагичный случай – просто нельзя высказать словами.
Акция памяти жертв пожара в Кемерово на Манежной площади. Фото: Мария СотсковаЖенщины расплакались. Кто у них руководитель, они не сказали, а спрашивать уже было неудобно. Отказались помочь и волонтёры: честно признались, что им не рекомендовано общаться с прессой. Ровно в 18.00 у ребят прошла пересменка. «Люди в белом» скрылись в здании исторического музея, на их места пришли новые помощники. Но и они не смогли сказать, кто их всех сюда пригласил.
Недалеко от «точки перегруппировки» волонтёров стоит одинокая женщина с огромным мятым плакатом, закрывающим её от шеи до земли. Если она видит человека с камерой, то поворачивается к нему, привлекает внимание. Это Вера Васильевна из Кемерово, она не первый раз приезжает в Москву. Её сын получил серьезную травму в одной из шахт Кузбасса шесть лет назад, и до сих пор их семья не получила обещанной губернатором Тулеевым помощи.
– Я здесь защищаю права своего сына, пострадавшего на производстве. Наш уважаемый Аман Тулеев отвечает не только за жизни маленьких деток в этом пожаре, но ещё и за пострадавших на производстве шахтеров, которым многие годы не могут выплатить компенсацию. Если бы Путин обратил внимание на этот беспредел раньше, то и этой бы трагедии не произошло. Тулеев должен был сесть, ещё когда он хоронил шахтёров, но тогда ему всё простили…
Прощать – это всё-таки очень важно. Умеем ли мы это делать тогда, когда это нужно, когда это сделать нелегко? С этой мыслью я направилась к следующему месту памяти.
О чём думал Пушкин
Время неумолимо летит к семи, дорога от Манежной до Пушкинской короткая – по Тверской. В витрине дорогого бутика вместо рекламы свежей весенней коллекции краткое «Скорбим». Фейсбук тактично напоминает: «Мероприятие сегодня 19.00–22.00. Сбор в память о погибших в Кемерово».
Акция памяти жертв пожара в Кемерово на Пушкинской площади. Фото: Мария СотсковаНа площади людно и необычайно тихо. К подножью памятника несут цветы, игрушки и даже детские книжки. Кажется, что даже бронзовый поэт сегодня печален. А что бы он сказал, будь он живым? Что бы он сделал?
Акция несогласованная, однако полиции совсем немного, мэрия ещё днём объявила, что задерживать никого не будут.
Кто-то зажигает череду лампадок. Проходят минуты, и на площади уже совершенно нет свободного места, а цветы и игрушки начинают скатываться с вершины скорбного пёстрого выросшего у памятника холма.
– Простите, извините, – девушка с охапкой хризантем пытается пробраться к мемориалу. – Не пройду… Можете передать цветы, пожалуйста?
Кто-то берёт россыпь её цветов и передаёт дальше. В руках у девушки остаётся листок «Кемерово 25.03.2018».
Немного в стороне толпа рассеялась: там молодые люди выкладывают на брусчатке свечи, спрятанные в пластиковые стаканчики. Когда совсем стемнеет – на площади зажжётся огненная надпись «Кемерово».
Григорий Явлинский на акции памяти жертв пожара в Кемерово на Пушкинской площади. Фото: Мария СотсковаВ толчее кто-то начинает выкрикивать лозунги: «Коррупция убивает! Долой продажную власть!». Но дебоширов успокаивают сами собравшиеся: «Хватит, хватит. Акция вне политики! Мы все и так в гневе, но молчим».
У многих в руках простые распечатанные на принтере альбомные листы «Кемерово 25.03.2018», «Скорбим», «Не забудем 25.03.2018». Но можно встретить и другие смыслы: «Страна в огне» или «Безбилетник не пройдёт».
– Отойдите, пожалуйста, от лампадок немного. Свечи гаснут, постарайтесь не перешагивать, – просит паренёк. Толпа ненадолго отступает и, не выдерживая плотности собрания, возвращается на исходную.
Полицейский из оцепления жалуется коллеге:
– Им хорошо, стоят кучкой, как пингвины, а мы мёрзни.
– Да, не говори. Но нам нельзя – служба, – философски заключает его сосед.
Смеркалось. Заложив руку в жилет и немного склонив голову, сверху нас всё это смотрел Пушкин. И всё же, о чём бы он сейчас мог подумать? Что бы он мог нам сказать? Огоньки из стаканчиков стали ярче проступать в толпе. Это был странный, но какой-то очень важный свет. Свет человеческой надежды.
