Юрий Дмитриев. Фото: Наталья ДёминаАдвокат Дмитриева Виктор Ануфриев разъяснил, что его подзащитный пробыл под стражей один год и полтора месяца. Один день содержания под стражей приравнен к двум дням наказания, не связанного с лишением свободы. Таким образом, будет считаться, что Дмитриев уже отбыл два года и три месяца своего наказания. Ему осталось отмечаться в полиции и уведомлять ее о своих перемещениях еще три месяца.
Историк и правозащитник Юрий Дмитриев посвятил свою жизнь восстановлению памяти о жертвах политических репрессий. Именно под руководством Дмитриева в 1997 году экспедиция «Мемориала» обнаружила захоронение жертв Большого террора в лесном урочище Сандармох. На этом месте в 1937-1938 годах расстреляли и похоронили более 9500 человек. Дмитриев — основатель мемориальных комплексов общероссийского значения «Сандармох», «Красный бор», мемориального кладбища на Секирной горе. Он же составил Книгу Памяти жертв политических репрессий.
Юрий Дмитриев. Фото: Наталья ДёминаРабота Дмитриева по заполнению пробелов в истории репрессий, считают правозащитники, и послужила поводом для неоправданно пристального, придирчивого внимания к нему правоохранительных органов. Историку было предъявлено обвинение в изготовлении детской порнографии, что вызвало бурю возмущения в обществе. Судебные тяжбы продолжались более года. Прокуратура требовала приговорить историка Юрия Дмитриева к 9 годам колонии строгого режима. В итоге защита при поддержке общественности настояла на проведении новой, независимой экспертизы фотографий малолетней дочери Дмитриева, послуживших поводом для возбуждения уголовного дела. Вторая экспертиза признаков порнографии не нашла, и карельский суд принял к сведению именно это заключение. Такого исхода, с оглядкой на существующую практику, защитники Дмитриева даже не ожидали, рассчитывая добиться правды только в вышестоящих судах.
Сам историк не желает смотреть на приговор суда по своему делу как на удачу или счастливое исключение. «Я всегда говорил, что я невиновен, с чем вы меня поздравляете? — недоумевает он. — Произошло то, что и должно было произойти. Обо всем остальном говорить пока рано. Спасибо всем за поддержку. Дайте выспаться, отдохнуть и свыкнуться с мыслью, что все в порядке. Слава тебе, Господи, все хорошо».
Священник Георгий Кочетков, ректор Свято-Филаретовского института:
Нельзя не порадоваться новости о решении суда, снявшего с него клеветнические обвинения. Но если не считать высказываний отдельных православных людей – голоса церкви в его защиту мы пока не слышали. И понятно почему – в страшные советские времена церковь была запугана и растерзана более, чем любое другое сообщество на нашей земле. Это не может пройти даже за одно поколение, и странно, что критики церкви этого не понимают или не хотят понять. То, что церковь молчит – это компромисс, происходящий из-за страха, из-за неумения говорить не политически, а говорить от лица народа, быть совестью народа. Совесть – понятие не политическое.
Государство обычно бывает не слишком щепетильно в таких делах, которые в чем-то нарушили его покой и внешнее благополучие, и часто допускает неправый суд, а то и просто мстит людям. Юрий Дмитриев стал таким нарушителем покоя, найдя Сандармох и конкретные доказательства преступности советского режима. Сейчас пытаются всячески исказить нашу историю, замолчать или переписать ее. А вот тут ничего не получится, достаточно одного Сандармоха, чтобы понять, что пережила наша страна и наша церковь, что пережил наш почти уничтоженный в огромной и лучшей своей части русский народ.
Мы еще потому не слышим голос церкви, что её четких границ сейчас не существует. С одной стороны это 80% населения, с другой стороны – 1-2%. Смотря как мерить. Кто должен и может от лица церкви говорить на такие темы? Люди при должностях – не могут, потому что их завтра же не будет на этих должностях, а они берегут свое положение и не могут во всем поступать по совести. Простой же народ привык жить по принципу: моя хата с краю, как бы мне самому не влетело.
Это важный вопрос – кто являет у нас сейчас совесть страны, нации и самой церкви. К сожалению, пока мы не видим таких людей - ответственных, совестливых и мыслящих, голос которых был бы авторитетным для большинства народа в нашей стране. К сожалению, все делается для того, чтобы их и не было, поэтому и не получается ничего с возрождением страны и народа. И что бы мы ни делали, ничего не получится, пока не будет с нами Господа Бога. А Господь там, где люди живут по совести, по заповедям, по вере, надежде и любви.
Поэтому я не склонен думать об этих процессах в политических категориях, для меня это прежде всего духовная и нравственная реальность.
Андрей Васенёв, главный редактор медиапроекта «Стол»:
Дмитриев оправдан с огромной мерой компромисса. Это такой привет из бездны: «Он всё это время был невиновен. Но мы не ошибаемся! И поэтому пусть хрипит у вас в ушах тяжелое жегловское "наказания без вины не бывает!"»
Подобные дела – это проверка почвы на мягкость: если сапог проваливается, то ещё рано шагать маршем по всем людям свободной мысли, свободной веры и жизни. Вокруг Дмитриева возникла довольно вязкая среда для заинтересованных в посадке историка лиц. Сейчас посмотрят, насколько легко можно заблокировать Telegram.
С другой стороны, все эти процессы канализируют людей. Легко можно посмотреть, кто тут собрался, кто чего и как добивается. Ведь кто-то будет давить клавиши за Дмитриева, а кто-то – против власти.
В любом случае, при всех этих скорбных компромиссах и незнании реальных причин, повлиявших на решение суда, факт свободы для свободного человека – это торжество правды.
Анатолий Разумов, историк, один из создателей и историк мемориала «Левашовская пустошь»:
Приговор, который мы услышали – это лучший из всех вариантов, которые мы могли предположить. Когда его огласили, да наверное ещё раньше, когда я ещё ехал в Петрозаводск на суд, у меня было очень светлое чувство. И после того, как озвучили решение, я вышел на ступеньки суда и воскликнул: «Да здравствует Чистый четверг!»
Статья, которая на нём осталась, нас совершенно не пугает. Её ведь не было в самом начале. Когда в деле Юры стали фигурировать эти две ржавые железки, адвокат понял, к чему всё идёт, хотя экспертиза показала, что они никак не могут быть признанными оружием.
Потом надо понимать, что мы не знаем, кто стряпал это дело, кто его размазывал, создавая возможности для новых обвинений, какие у них были мотивы. Понятно только, что суд учёл современную ситуацию: где это видано, чтобы юстиция у нас оправдывала гражданина? Поэтому вердикт таков, какой он есть.
В июне 2017 года в Москве на презентации двух книг Юрия Дмитриева я рассказывал о том, что у меня есть три желания.
Первое. Юра свободен. Мы сидим с ним на кухне, пьём крепкий кофе, он дымит, мы болтаем о делах. Это вчера исполнилось.
Второе. Он с семьёй приезжает ко мне в гости в Санкт-Петербург. Этого я ещё жду.
И третье, которое я тогда не озвучил, но сейчас это важно: это дело станет таким камешком упора, после которого начнётся обратный отсчёт, и всё это кривозаконие начнёт скрадываться, втягиваться.
Для этого нам надо крепко стоять на ногах. Так как Юра. Ведь они напали на стойкого духом верующего человека, которого понимают и поддерживают очень многие: молодёжь, женщины, правозащитники, священники… Он очень важен для России сегодня.
