Фото: Любимов Андрей / АГН "Москва"
Стоит на костылях и ждёт помощи
«В XVIII веке Шаболовка была окраиной Москвы, – говорил в микрофон Андрей у метро “Шаболовская”. – Интенсивная квартальная застройка началась после революции, и одним из её двигателей стала башня». Мы прошли к зданию неработающего телецентра по Шаболовке, 37, где металлическое кружево башни виднелось лишь частично из-за двух заборов. «Чтобы представить себе её такой, какой построил Шухов, мысленно уберите вот эти заборы и толстые вертикальные противоаварийные опоры, – продолжал Андрей Тутушкин. – Получится лёгкая, воздушная конструкция».
2022-й – год столетнего юбилея Шуховской башни. И были надежды на её реставрацию и новую жизнь. Но этот год у нас такой выдался, что она по-прежнему стоит на костылях, продолжает корродировать и ждать помощи.
Перекрытия ГУМа и «Метрополя» делал не Шухов!
Одним из важнейших моментов жизни Владимира Шухова была его командировка в США. Потомственный дворянин, блестяще окончивший передовое в то время Императорское Московское техническое училище, в составе научной делегации попал на Всемирную выставку в США, где завёл главное профессиональное знакомство своей жизни – с инженером Александром Бари. В 1880 году имевший русские корни Александр Бари вернулся в Россию и создал фирму «Техническая контора инженера А.В. Бари», ставшую единственным местом работы Владимира Шухова. Вдвоём эти инженеры во многом изменили мир к лучшему. По заказу братьев Нобель Бари и Шухов построили первый в Российской империи нефтепровод, рискуя жизнями в борьбе с владельцами гужевых повозок. Великий изобретатель фактически создал технический прообраз современной нефтяной отрасли – например, речные танкеры или основы подъёма и перекачки нефтепродуктов. Его резервуарами-нефтехранилищами цилиндрической формы пользуются по сей день: до Шухова они были прямоугольными. Благодаря его форсунке мазут сжигался на производстве, а не выливался тоннами в море. И это неудивительно при его таланте и взглядах. «Как в музыке высшая степень творчества – композиция, – писал Шухов, – так и в инженерной деятельности – создание принципиально новых конструкций».
Владимир Шухов. Фото: из архива семьи ШуховыхСудьба улыбалась инженерному гению, жизнь била ключом. Он был весёлым, азартным человеком. Любил оперу, театр, шахматы, занимался фотографией и велоспортом – даже побеждал в городских соревнованиях. Очевидцы рассказывали, что однажды Бари попал в Александровский манеж, где проходили велогонки. Болельщики кричали лидеру: «Наддай, рыжий, наддай!». Рыжий «наддал», победно вскинул руки на финише, и Бари с изумлением узнал в победителе главного инженера своей фирмы. У Владимира Шухова была семья и престижный дом. «Его зарплата в 20–30 раз превышала доходы депутатов Городской или Государственной Думы, главы города, – рассказывал Андрей Тутушкин. – Он купил свой дом в центре Москвы на Садовом кольце за несколько лет работы инженером». В конторе Бари на Мясницкой у «человека-фабрики» был кабинет, где и пришла в голову идея знаменитой башни. А в дневниках он потом оставил такое воспоминание: «О гиперболоиде я думал давно. Шла какая-то глубинная, видимо, подсознательная работа, но всё как-то вплотную я к нему не приступал... И вот однажды прихожу раньше обычного в свой кабинет и вижу: моя ивовая корзинка для бумаг перевернута вверх дном, а на ней стоит довольно тяжёлый горшок с фикусом. И так ясно встала передо мной будущая конструкция башни. Уж очень выразительно на этой корзинке было показано образование кривой поверхности из прямых прутков». Исторический момент волею судеб даже запечатлели на фото: в 1894 году Владимир Шухов сидит на фоне той самой урны. В тот же год Бари и Шухов сделали первый сетчатый гиперболоид и через два года показали его на Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде. Это был триумф. Ажурную башню в одну секцию сразу же купил меценат Юрий Нечаев-Мальцев, понимая её техническое значение. Она и сейчас стоит в усадьбе Нечаевых в селе Полибино Липецкой области. А заказы полились рекой: башни, опоры, перекрытия, маяки, мачты военных кораблей... Водонапорные башни 1890-х – начала XX века все были шуховскими прямо или косвенно. С 1896-го по 1930 год по проектам «русского Леонардо» построили больше 200 стальных сетчатых башен, из них сохранилось 20.
Вот почему в XXI веке встал шуховский вопрос. Среди искусствоведов даже шутка появилась: если красиво и гениально – это Шухов, не так красиво – Нешухов. В Википедии и даже серьёзных биографических книгах вы прочтёте, что он проектировал перекрытия ГУМа, «Метрополя», Почтамта, Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Петровского пассажа. На ГУМе даже соответствующая табличка памятная висит. Так вот, оказывается, это не так! Автор перекрытий ГУМа – менее известный Отто Крель. Несколько лет назад исследователь Илья Печёнкин поднял архивы, провёл большую кропотливую работу и выяснил, что без сомнений в Москве Шухов имеет отношение только к башне и дебаркадеру Киевского вокзала.
Виной всему – «усталость металла»
Строить радиобашню на Шаболовке Владимир Шухов начал в 1920 году, переживая самый трагический период в своей жизни. Его младший сын служил у Колчака, и для вызволения Владимира из тюрьмы Шухов передал советскому государству все свои патенты стоимостью 50 миллионов золотом. Сына отпустили, но тот был так истощён и измучен, что, не придя в себя, умер. В этом же 1920 году ушла из жизни мать, следом – жена. Работы шли в условиях Гражданской войны, когда всё сложно было с материалами, деньгами, отоплением, политикой и планами на будущее. В «циркулярном распоряжении» Наркомата почт и телеграфов в 1922 году отмечалось: «Рабочие-строители, несмотря на ненормально получаемый паёк и одежду, ревностно выполняли и довели до конца порученную им работу, сознавая исключительно важное значение башни. Даже в тяжёлые моменты, будучи совершенно голодными и плохо одетыми и невзирая на жертвы при крушении башни, воодушевляемые своей коммунистической ячейкой, непоколебимо оставались на посту». Как мы понимаем, не каждый голодный рабочий был героем. Да и мог ли? Читаем у Шухова: «Железа нет», «прессов для гнутья колец нет», «дров для рабочих нет», «в конторе холод, писать очень трудно», «артель наша распадается», «верхолазы получают один миллион в день, считая на хлеб – это 7 фунтов, или менее 25 копеек за работу на высоте 150 метров...». А важное значение башни Владимиру Шухову не раз объясняли на Лубянке: строение должно символизировать мощь и научный потенциал молодого государства. 30 июля 1919 года Ленин подписал постановление: «Установить в чрезвычайно срочном порядке в г. Москве радиостанцию, оборудованную приборами и машинами наиболее совершенными и обладающими мощностью». И Шухов взялся за этот проект. Под угрозой расстрела при любых проблемах на производстве ему приходилось объяснять, что он не враг или саботажник. Он чудом избежал Большого террора. У него отобрали квартиру. При этом из Германии и США ему приходили заманчивые предложения, ведь в те годы Шухов был единственным инженером в мире, кто проектировал сетчатые гиперболоиды. Но он считал, что должен трудиться на благо своего народа несмотря ни на какую власть.
По первоначальному проекту планировалось вознестись над Эйфелевой башней. Девять секций составляли высоту в 350 метров (Эйфелева – 305), весили 2200 т (Эфелева – 8850 т). Хотя назначения у башен разные и сравнивать некорректно. Эйфелева – смотровая площадка, которая должна быть прочной, а Шуховская – носитель телеоборудования. Но металла хватило только на башню в 148 метров и 6 секций, да и тот не соответствовал нормам, что обернулось катастрофой. Конструкции поднимали изобретённым Шуховым телескопическим методом, без строительных лесов. «Изумительна была красота сборки башни, когда целые секции высотой 25 метров и весом до 3000 пудов или траверсы длиной 10 м без единого рабочего наверху неожиданно появлялись на фоне неба в облаках и привлекали внимание жителей Москвы», – писал один из участников строительства Александр Галкин. У Шухова не было опыта собирать башни из секций, а здесь – сразу шесть. «При подъёме четвёртой секции третья сломалась, – написал Шухов, понимая, что над ним нависла смертельная опасность. – Четвёртая упала и повредила вторую и первую в семь часов вечера». Оборвался трос, на котором поднимали четвёртый ярус. Он упал с 75-метровой высоты и к тому же повредил секции, которые собирались на земле. После допросов на Лубянке «русского Леонардо» обвинили в саботаже и приговорили к условному расстрелу до конца строительных работ. То есть ценою успеха строительства была жизнь даже после заключения специальной комиссии: «Проект безупречен. Виной всему “усталость металла” низкого качества».
Проект 350-метровой башни, 1919 год. Фото: общественное достояниеМеталл заменили, и в феврале 1922 года основные конструкции смонтировали. По свидетельствам сына, Владимир Шухов отказался от наград по случаю торжественного события. Главное – что обвинение сняли, приговор о расстреле отменили. Тогда в духе времени говорили: «Только Шухову удалось заставить работать сталь по социалистическим принципам». Наверное, имелось в виду «каждому по способностям»: несколько маленьких деталей, правильно соединённых, способны создать большую и великую конструкцию. Так или иначе на башню подвесили оборудование – в народе называли его «голова». И 19 марта 1922 года началось радиовещание. Амбициозные задачи были выполнены, мощность и дальность передатчика Шаховской башни (10 тыс. км) превосходила Париж, Нью-Йорк и Берлин. Первым в эфир вышел концерт русской музыки с участием Надежды Обуховой и Бориса Евлахова. А с 1937 года – телевещание. Всех удивляло, как переживает сильные ветра эта с виду невесомая конструкция. Но удивление стало ещё сильнее, когда в 1939 году один из тросов башни нечаянно задел почтовый самолёт, летевший из Киева в Москву. Она не просто выдержала удар – ей не понадобился ремонт! С 2002 года телерадиовещанием занялась Останкинская башня, и Шуховская ушла на пенсию.
А на пенсии, хоть и почётной, в статусе объекта культурного наследия, всегда возникают проблемы со здоровьем. Ни разу Шуховскую башню за весь век не реставрировали полноценно. Время от времени предпринимаются инициативы то башню починить, то снести, то разобрать и собрать в другом месте. Но ничего не делается – денег нет. Неужели она закончит свой век так же странно и неожиданно, как её создатель?
В 85 лет Владимир Шухов погиб, нечаянно опрокинув на себя свечу. После бритья инженер обильно смазывал лицо, руки и шею «тройным» одеколоном… Обожжённой оказалась треть тела. Пять дней он прожил в страшных мучениях, а на шестой, 2 февраля 1939 года, скончался. Родные вспоминали, что до конца дней он сохранял свойственное ему чувство юмора, во время перевязок приговаривая: «Погорел академик»…
