«Никогда не садитесь за стол, когда вы можете стоять в баре», – говорил шутливо Эрнест Хемингуэй.
Да, не очень-то он и любил сидеть за письменным столом. Хэмингуэй писал стоя, «чтобы не засиживаться» и установил для себя норму 600 слов в день. Для этой цели писатель построил во дворе дома кабинет, напоминающий скворечник, попасть в который можно было только по узкой лестнице, то есть исключительно трезвому человеку. В 1947 году на Кубе у него появилась белая трёхэтажная башня с двумя уютными кабинетами. Это был подарок супруги, напоминающий «Белую башню», лондонский ресторан, в котором познакомились Хем и Мэри. Там он написал повесть «Старик и море», а также «За рекой, в тени деревьев». Первый этаж был отведён для любимых кошек, а на втором и третьем находились кабинеты, откуда открывался чудесный вид на море и Гавану. Но долго он здесь не выдержал, чувствовал себя слишком оторванным от жизни. Вскоре он перебрался обратно в дом, в свой кабинет за гостиной. Несмотря на то, что в поместье «Финка Вихия» (Finca La Vigia) был отличный кабинет, писатель часто работал стоя в буфетной или сидя в саду под открытым небом. Для работы использовалась и спальня. Он никогда не пил когда писал, хотя любимым его напитком был не крепкий ром, а сухой мартини. На вопрос, помнит ли он, когда решил стать писателем, Хемингуэй ответил: «Нет, не помню. Я всегда хотел им быть».
…Не выкладывайтесь до конца. Приберегите немного на завтра. Самое главное – знать, когда остановиться… А на утро, когда выспишься и почувствуешь себя свежим, надо переписать то, что написал накануне… когда перечитываешь сначала, надо отбрасывать всё лишнее… Если можешь отбросить то, что у другого автора составило бы выигрышный момент, – значит дело идёт хорошо…
Эрнест Хемингуэй о секретах писательства. Из интервью 1934 года репортёру газеты «Миннеаполис трибьюн» Арнолду Сэмюэлсону
Хемингуэй вставал на рассвете, работал до полудня. На машинке лежала деревянная доска, выстеленная листами для печати. Исписав карандашом все листы, он снимал доску и перепечатывал написанное. Каждый день он подсчитывал количество написанных слов. «Когда заканчиваешь, чувствуешь себя опустошённым, но не пустым, а вновь заполняющимся, словно занимался любовью с любимым человеком».
В своих парижских мемуарах «Праздник, который всегда с тобой» писатель описывал процесс создания произведения: «Всё, что было нужно тогда: записные книжки в синей обложке, два карандаша, точилка (карманный нож снимал слишком много очисток, и карандаши быстро стачивались), столики с мраморной столешницей, аромат café creme, запах ранней утренней уборки на улицах и удача».
***
По некоторым сведениям, когда Хемингуэй писал, он ел арахисовое масло и бутерброды с луком. Готовить он умел и однажды в своей газетной колонке опубликовал рецепт яблочного пирога. В наши дни в музее писателя во Флориде можно увидеть его рецепты. Существует история, что однажды Хемингуэй украл из бара Sloppy Joe's писсуар. Писатель заявил, что спустил в этом баре достаточно денег.
***
В 19 лет Хемингуэй уже был на фронте, а через год вернулся домой. К двадцати одному году его выдворили из дома, так как он попросту не хотел учиться в университете, желал вести благообразный образ жизни. Родители ругали сына за то, что он в своих произведениях использовал «грязные», «неприличные» слова: «Мне казалось, что своим воспитанием я ясно дал тебе понять: порядочные люди нигде не обсуждают свои венерические болезни (герой романа был болен гонореей). Оказывается, я жестоко заблуждался», – говорил отец. «Что ты пишешь? Затем ли я рожала тебя, чтобы ты писал такие отвратительные вещи?», – возмущалась мать.
Из своих 62 лет Хемингуэй сорок прожил в четырёх браках. У него было трое сыновей от первых двух жён. Хемингуэю нравились сильные волевые женщины. Но, как справедливо он сам отметил в романе «Иметь и не иметь» (1937): «Чем лучше относишься к мужчине и чем больше доказываешь ему свою любовь, тем скорее он от тебя устаёт». Каждый раз влюбляясь, Хемингуэй считал своим долгом жениться. Исключением стала Марлен Дитрих: «Марлен, я люблю вас настолько страстно, что эта любовь навсегда будет моим проклятием». Дитрих отвечала пылко: «Я думаю, самое время сказать вам, что я думаю о вас постоянно. Я перечитываю ваши письма снова и снова и говорю о вас только с избранными людьми». Хемингуэй культивировал образ мачо, но биографические факты ставят это под сомнение.
Писатель Эрнест Хемингуэй с женой Мэри. Фото: РИА НовостиСовременники писателя оставили воспоминания о нём как о скромном и простом в общении человеке. Один из бойцов Двенадцатой бригады, которая воевала за независимость Испании, вспоминал: «Я был поражён поведением Хемингуэя. Оно никак не отвечало его статусу уже на то время всемирно известного писателя. Ни в скупых жестах, ни в выражении лица не выявлялось ничего особенного, оригинального, никаких примет избранности, ни тени значимости. Хемингуэй был удивительно обычен, досадно прост – был как все. Но в обычной внешности Хемингуэя была одна необычная черта: его улыбка. Улыбался он сравнительно редко, зато, когда улыбался, – казалось раскрывался изнутри, и тогда выяснялось, что весь он переполнен весельем. Так, как улыбался Хемингуэй, улыбались только здоровые и счастливые дети».
***
Когда говорят «дом Хемингуэя», то подразумевают сразу два – один в Америке в Ки-Уэст, второй на Кубе, в Гаване. В Ки-Уэст он написал «Снега Килиманджаро», начал «По ком звонит колокол» и закончил «Прощай, оружие!». Хемингуэй писал о Ки-Уэсте: «…это лучшее место, из всех где я когда либо был, цветы, тамаринды, гуавы, кокосовые пальмы». Там он боролся с главными врагами, которые его преследовали – бессонницей и прогрессирующей депрессией. Кубинскую усадьбу «Финка Вихия», в которой провёл последние двадцать лет своей жизни, писатель приобрёл в 1939 году на гонорар, полученный за экранизацию романа «По ком звонит колокол».
Как-то я сказал Хемингуэю, что если вспомнить притчу о черепахе и зайце, то вопреки распространённым представлениям черепахой надо бы назвать не его, а меня; главное различие между нами в том, что всё, чего я когда бы то ни было достигал, приходило в результате упорной и изнурительной борьбы, а в Эрнесте есть искра гения, и поэтому-то он с такой лёгкостью делает вещи необыкновенные. Я же не знаю, что такое лёгкость. С лёгкостью я могу писать только дрянь, и, посвяти я себя этому занятию, моя жизнь шла бы гладко. Дрянь писать я умею.
Скотт Фицджеральд. Отрывки из писем (о Хемингуэе). М. Перкинсу, Балтимор 4 марта 1934 г.
К слову, на Кубе находится и знаменитый бар-ресторан «Флоридита», куда любил захаживать Хемингуэй, чтобы выпить Дайкири. Этот вариант популярного коктейля отличается двойной порцией рома и отсутствием сахара. Другой гаванский бар «La Bodeguita del Medio», знакомый каждому туристу, приобрёл всемирную известность также из-за Хемингуэя. В 1942 году это был продуктовый магазинчик, в котором продавались напитки, самым популярным из них благодаря Хемингуэю стал «Мохито». На одной из стен сегодня красуется надпись, приписываемая писателю: «Мой мохито в Бодегите/Мой дайкири во Флоридите». В Гаване память о Хемингуэе граничит с идолопоклонством. Когда гаванцы видят иностранца с белой бородой «нужного» размера, они зовут его «Папа».
***
С кошками у Эрнеста Хемингуэя были особые отношения. Однажды друг подарил ему необычного котёнка с шестью пальцами. Котёнка нарекли Снежком. Спустя много лет после смерти писателя особняк в Ки-Уэст стал музеем, на территории острова проживают полсотни шестипалых кошек, потомки Снежка. Большинство кошек носят имена звёзд кино, эстрадных артистов, политических деятелей. Сам писатель положил начало интересной традиции. В разное время в усадьбе жили кошки и коты: Мэрилин Монро, Уинстон Черчилль, Гарри Трумэн, Марлен Дитрих, Билли Холидей, Софи Лорен, Одри Хепбёрн. Безграничная любовь к кошкам была его слабостью: «Кошка абсолютно искренна: человеческие существа по тем или иным причинам могут скрывать свои чувства, но кошка – никогда!». Когда Хемингуэю пришлось пристрелить любимого кота Вилли, сбитого машиной и получившего увечья, он плакал, как ребёнок. В письме Хемингуэя, адресованном другу, венецианскому аристократу Джанфранко Иванчичу, есть слова: «Конечно, я скучаю по тебе. Скучаю, мистер Вилли. Мне уже приходилось стрелять по людям, но никогда в того, кого я знал и любил целых 11 лет, кто лежал и мурлыкал с двумя сломанными лапами». Но он совсем не был сентиментальным, потому что считал, что «сентиментальные люди очень жестоки».
***
В декабре 1941 года Хемингуэй загорелся идеей стать разведчиком. Посол США в Гаване идею одобрил. В доме писателя была организована явка. Затем получили разрешение Рузвельта вооружить яхту «Пилар», Хемингуэй стал патрулировать океанские воды. Но гораздо больше пользы государство получило от творчества писателя. 80% гонораров за 1941 год – 103 тысячи долларов, большую сумму забрали налоги: «Когда потомки спросят, что я делал в эти годы, скажите, что я оплачивал войну мистера Рузвельта».
***
Эрнест Хемингуэй сам по себе являлся произведением искусства. Для российской культуры он стал культовой фигурой поколения «шестидесятников», ему подражали. В Советском Союзе эпидемия началась после выхода его двухтомника в 1959 году. Одним из главных событий тех лет был романтичный фильм М. Ромма и Д. Храбровицкого «Девять дней одного года» (1962) про учёных-атомщиков, созданный в хемингуэевском ключе. Публика впитывала его восприятие жизни. Портрет Хемингуэя с трубкой и в свитере грубой вязки стоял почти в каждом доме. Образ мужественного человека, прошедшего через несколько войн, предпочитавшего охоту, рыбную ловлю и спорт. Герои Хемингуэя поражали внутренней свободой. Его произведения воспринимались как глубокие философские притчи.
В феврале 1960 года Хемингуэй принимал у себя в первого заместителя председателя Совета Министров СССР Анастаса Микояна, который привёз в подарок русскую водку, матрёшку, альбом с репродукциями картин Эрмитажа, изданный в Москве двухтомник произведений. Сопровождавший Микояна журналист Генрих Боровик вспоминал, что Хемингуэй говорил: «Мужчина не имеет права умереть в постели – либо в бою, либо пуля в лоб». В поездке с Микояном был сын, журналист Серго Микоян, написавший позже в путевых очерках: «Хемингуэй оказался на редкость непосредственным, живым и весёлым человеком, который несколько иронически относится к тому, что его считают великим писателем, и уж ведёт себя, во всяком случае, не как великий. Возможно, это и есть особенность подлинного величия?»
Писатель Эрнест Хемингуэй, спецкорр ТАСС Александр Алексеев и первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Анастас Иванович Микоян. Фото: РИА Новости***
В шестьдесят один год писатель свёл счёты с жизнью при помощи ружья. Модель этой двустволки марки Vincenzo Bernardelli теперь носит название «Hemingway». Таким же образом ушли из мира его отец, брат и внучка… В течение своей жизни Хемингуэй чувствовал, что его словно окружают несчастья. Пытались свести счёты с жизнью его любовница Джейн Мейсон и парижский друг, писатель Скотт Фицджеральд. Один из первых биографов Хемингуэя выбросился из окна.
Дело в том, что тонко видящий тайнозримое писатель долго и тяжело болел. Помимо войн он пережил четыре автомобильные катастрофы, едва не потерял способность писать. При всей своей мощной интеллектуальной и физической силе, за свою жизнь он переболел сибирской язвой и амёбной дизентерией, повредил голову, упав в ванной в отеле, страдал от диабета, пневмонии, гипертонии, атеросклероза и печёночной недостаточности. После смерти у него подтвердился наследственный гемохроматоз. На рождественской охоте в Конго в 1954 году в течение двух дней он попал в две авиакатастрофы (жена зафиксировала в письме: «две трещины в позвоночных дисках, разрыв почки и печени, вывих плеча и травма черепа»), а месяц спустя стал жертвой лесного пожара, получив многочисленные ожоги второй степени. Но умер он от собственных рук.
С годами у него развилась депрессия и паранойя, от которой его лечили электрошоком. Он позвонил своему другу из телефона в клинике и сообщил о расставленных в ней жучках. Тогда ему никто не поверил. Спустя пятьдесят лет после смерти писателя, выяснилось, что за Хемингуэем была установлена слежка и прослушивание. Долгие годы он принимал резерпин, который позже был запрещён из-за тяжёлых последствий для психики.
Утром 3 июля 1961 года «Ки-Уэст ситизен» отдала дань благодарности. На первой полосе она напечатала крупным шрифтом: PAPA PASSES – «Папа ушёл».
Он стал легендой при жизни ещё и потому что рецепт счастья легендарного Эрнеста Хемингуэя был прост: «Если вы перестали делать какие-то вещи просто для удовольствия, – считайте, что вы больше не живёте».
***
Кстати, в интернете существует популярная история, ставшая мемом, о том, как однажды Хемингуэй поспорил, что сочинит самый трогательный рассказ всего из нескольких слов. Выиграл спор, написав: «Продаются детские ботиночки. Неношеные». Сайт quoteinvestigator.com провёл расследование. Впервые фраза появилась в 1917 году в статье Уильяма Р. Кейна, а современный вариант в 1991 году.
