Глеб Ведяхин, участник Афганской войны
– Призвали меня осенью, 17 октября. Кажется, было пасмурно, про дождик не помню. Призывался я от Москворецкого военкомата, и в этот день нас было всего двое. Оба – в команду для службы в ВДВ. Помню, накануне были проводы. Год стоял 1986-й. Тогда ещё продолжалась антиалкогольная кампания, и внутренне я был настроен, поэтому никакого алкоголя за столом не было, по крайней мере я не пил. Мой дядя Алик дал мне в дорогу своё драповое пальто, в нём я и проходил, пока не прибыл в учебку, где после бани всю гражданку мы сдали. Но это было ещё впереди. Из военкомата, а это рядом с Третьяковской галереей, прямо по набережной канала поехали на Угрешку. Мама сделала мне в дорогу вкуснющую курочку жареную, она очень хорошо её делала. В обычной, гражданской, жизни за столом ты получал кусочек курицы, а сейчас, впервые, целая курица – и вся твоя. На Угрешке (это центральный сборный пункт) был я, кажется, два дня. Курицу съели в тот же вечер всеми призывниками. Еда была у всех из дома, и каждый угощал всех. После Угрешки на Киевский вокзал и электричкой в Таманскую дивизию. Там мы были ещё два-три дня. Жили в казармах, убирали территорию, немного прочувствовали предстоящий армейский быт. Там же нас собрали в один из дней в клуб и рассказали, что поедем в учебки, а через полгода, возможно, в Афганистан. Было сказано, что те, кто не желают, могут сейчас отказаться. Визуально не помню, чтобы кто-то поднял руки или вышел на сцену, чтобы об этом сказать. Но в разговорах на следующий день прошла информация, что два или три человека отказались. Да, надо сказать, что нас было 100–150 человек – точно не помню.
И вот через два-три дня рано утром нас построили, и после небольшого марша мы оказались в поле, рядом с железнодорожным полотном. Прямо в поле остановился поезд. И мы под руководством сержантов забрались в вагоны. Поезд был довольно обшарпанный, но вагоны купейные. По крайней мере там, где ехал я. И ещё дней пять мы ехали в Фергану, где я прослужил перед отправкой в Афганистан полгода, учась на военного связиста. Прибыли в Фергану поздно вечером, строем дошли до части – и в баню. Запомнилась атмосфера южной ночи, немосковские запахи, большие деревья вдоль дороги (потом узнал, что это чинары). Баня, оштукатуренные стены, тазики для мытья. После бани – новая, не очень по размеру х/б, кирзовые сапоги, портянки – и вот я в армии.
Во время учёбы в техникуме я ходил в ДОСААФ на прыжки с парашютом. Сделал три прыжка, получил третий разряд. Потом ещё три. Будучи призывником, озвучил желание служить в ВДВ. Сейчас думаю, что всё это вместе – мои доармейские прыжки, то, что я окончил техникум связи и личное желание – сказалось при определении места моей будущей службы. Возможность Афганистана особо не педалировалась, но подразумевалась. Отказаться было можно.
Владимир Лавренов, историк
– Меня призвали в 1980 году. Я работал на заводе холодильников в Смоленске и прекрасно знал, что надо будет служить, поэтому в мае отправился по повестке в военкомат. Честно говоря, я даже хотел служить. Про Афганскую войну тогда не думалось, она ещё толком не успела развернуться, мало было известно об этом вообще. Да и возраст – 18 лет – всё романтизирует, страха нет.
Никаких проводов не было. Я просто пришёл в военкомат и просидел там сутки, пока набирали народ. Потом нас посадили в поезд до Брянска, оттуда до Киева, а из Киева на какой-то машине доехали в часть.
С момента повестки до прибытия в часть прошло трое суток. Меня распределили в Черниговскую область, в учебный центр «Десна», который недавно разбомбили. В итоге я служил в Гвардейской Звенигородской краснознамённой ордена Суворова второй степени танково-десантной дивизии в учебной части недалеко от города Остёр. После учебки некоторых отправляли в Венгрию, частично – в Афганистан.
Потом меня ещё дважды призывали на сборы. У меня такая специальность, я о ней сказать не могу, но с ней требуется ещё служить после демобилизации.
Поэтому на первом курсе университета прямо во время сессии меня призвали ещё раз. Нас собрали тогда на стадионе «Химик», народу было много – битком. Я им объяснял, что у меня экзамен по археологии, они мне отвечали, что разберутся. Через три дня разобрались и отпустили. Я пришёл на экзамен прямо с армейской скамьи.
Призывники в сборном пункте Военного комиссариата города Москвы. Фото: Дмитрий Духанин / КоммерсантъВторой раз я уже работал в университете и оттуда попал на десятидневные сборы. Я, честно говоря, считаю, что это уже было лишним. Ничему толковому за эти десять дней я не научился. При этом было видно, что техника двигалась вперёд. Чтобы её освоить, нужно гораздо дольше заниматься этой проблемой.
Валерий Ларионов, директор школы
– В те времена, когда меня призывали, а это был 1984 год, внутри нашего сознания не было представления, что можно не служить. Даже освобождение по болезни считалось для человека чем-то странным: с такой справкой человека считали дефективным. Мы понимали, что уже вовсю горел Афган, туда очень не хотелось отправиться, но варианта не служить мы не рассматривали.
Мне в феврале исполнилось 18, и весной забрали. Причём в тот год не было никаких отсрочек для студентов. Меня призвали с первого курса. Я только успел досдать некоторые предметы, чтобы потом меньше мучиться, и отправился в армию.
Все в моём окружении – и одноклассники, и однокурсники – уходили так же: повестка, семейное застолье – и в сапоги. От повестки до части прошло недели две. Из Лихославля нас привезли в Тверь (тогда Калинин), в Мигаловскую часть. Там мы просидели дня три, а оттуда нас отправили на самолёте в Чехословакию. Там уже нам просто объявили, кто куда приписан.
