Фото: Киселев Сергей / АГН "Москва"
Реально ли выучить иностранный язык в школе? Вопрос, кажется, давно перекочевал в разряд риторических. Ответом может быть разве что горькая усмешка. По крайней мере опыт большинства говорит о том, что миссия невыполнима. И как ни пытались у нас что-то с этим поделать, как ни увеличивали количество часов на изучение предмета в школе, как ни меняли методики и программы, а воз и ныне там. Даже вот ЕГЭ по английскому побоялись сделать обязательным. Почему всё так? И что же с этим делать?
Для начала немного статистики. Считается, что в России иностранными языками (Господи, да хотя бы одним) владеют 5% граждан, в Москве и Санкт-Петербурге – 10%. Согласно глобальному исследованию EF English Proficiency Index, Россия по уровню владения английским языком занимает 51-е место среди стран мира и 32-е место из 35 стран Европы. Это в общем. Это, так сказать, и стар и млад. А что с молодёжью? Говорить об общей картине в школе не представляется возможным. Никаких официальных данных нет. Судить можно только об уровне одиннадцатиклассников, сдающих ЕГЭ, но их доля за последние пять лет составляет 11–14%. В большинстве своём это ребята, которые изучают язык дополнительно, с репетиторами или на курсах. Эксперты говорят, что 60–80 баллов по ЕГЭ соответствуют уровню английского B1, 80–100 баллов – B2. Порог в 60 баллов в последние годы преодолевают 60–70% учащихся. Если подытожить, то выходит, что английским на среднем уровне владеют не более 10% выпускников. Уровень остальных педагоги неофициально оценивают не выше уровней А1 и А2, то есть очень слабый.
Иногда проводятся исследования по поводу того, насколько хорошо языки знают студенты. И они показывают, что даже за время учёбы в университете подтянуть английский молодёжи удаётся незначительно. В 2020 году портал «Работа.ру» опросил более двух тысяч российских студентов из 140 российских вузов и установил, что лишь 15% опрошенных говорят на английском языке на уровне Upper Intermediate (B2) и Advanced (C1) и 23% владеют языком на среднем уровне (B1).
Почему же всё так грустно? Раньше сетовали на советское наследие. На то, что детям трудно, почти невозможно научиться говорить на чужом языке по грамматико-переводной методике, доставшейся нам от системы образования времён СССР. Я сама хоть и училась в девяностые, в эпоху реформ и самых смелых экспериментов, но английский осваивала в школе посредством зубрёжки и переводов. Мы учили слова списками, выполняли скучные упражнения на раскрытие скобок, переводили страницы текстов и... не говорили. Произношение отрабатывали, заучивая наизусть монологи. «Ландан из зэ кэпитал...» Да что мне вам рассказывать, сами всё прекрасно помните. В итоге самые старательные советские и постсоветские школьники овладевали языком как-то, извините, по-собачьи: всё понимали, а сказать ничего не могли. Впрочем, «все понимали» – это такая же натяжка, как и в случае с братьями нашими меньшими. Скорее, что-то улавливали, распознавали в контексте. Читали, правда, хорошо.
Занятия по английскому языку в «Московской электронной школе». Фото: Никеричев Андрей / АГН «Москва»На смену этой методике пришла коммуникативная. И она действительно эффективна. Она в первую очередь очень снисходительна к начинающим, она снимает психологические барьеры. Она не судит строго, даже если человек изъясняется конструкциями типа «Моя ходить магазин купить картошка». Главное – не отчаиваться, не замыкаться, говорить-говорить-говорить, писать-писать-писать, накапливать лексику, а грамматика приложится. И грамматика действительно прикладывается. Одна беда – коммуникативный подход хорошо работает только с мотивированными учениками, только в малых группах (–7 человек) и только с параллельным погружением в среду (если не с помощью путешествий и общения с носителями, то хотя бы посредством фильмов и книг). Соблюдение этих условий в школе невозможно.
Не получится наладить коммуникацию в коллективе из 15–17 человек, в котором как минимум половине хочется спать, поиграть в телефон, пожевать печенья, ткнуть в бок соседа, запустить самолётик – словом всего, что угодно, только не поддерживать натужный диалог о погоде, используя непонятные слова, которые, вообще-то, надо было выучить, но не получилось. Другая половина и рада бы себя проявить, вон и Петя тянет руку, и Маша, и Коля, и Даша, но учитель уже имел неосторожность дать слово Феде, и слово это пытается выстроиться из отдельных невразумительных звуков уже минут десять. В итоге Петя наблюдает за окном полёт сороки, Маша выводит орнаменты на полях тетрадки, Коля разглядывает трещину на потолке, а Даша втихаря делает домашку на завтра по математике. Восполнять пробелы они будут с репетиторами.
Репетитор по английскому – наверное, самый востребованный специалист в среде педагогов-частников. Я как-то спрашивала своих учеников, кто занимается английским дополнительно после школы. Уже в пятом классе таких оказалась треть. Теперь они в седьмом, самые успешные в учёбе прямо говорят: в школе выучить иностранный язык нереально.
Да ведь и в начальной школе многие дети не могут обойтись без помощи репетиторов. Программа по предмету настолько удивительна, что большинство детей вообще не понимают, чего от них хотят. С ними больше не учат алфавит, им не объясняют самые простые правила транскрипции, а сразу погружают в мир новых слов и смыслов (или, точнее, их отсутствия), причём так странно перетасованных, что там и семья, и муравьи, и каникулы, и скунсы, и прочее «потому что гладиолус». Откройте учебник «Английский в фокусе» – там же сам чёрт ногу сломит.
Нет, если цель – просто развлечь детей, рассмешить их, показав, какой затейливой может быть реальность, то почему бы просто не признать, что уроки иностранного в школе – это что-то вроде факультатива. Надо же, дескать, чем-то ребёнка занять, пока родители на работе, не всё же математикой с русским мучить. Но тогда надо отказаться и от системы оценивания, чтобы ни дети, ни родители лишний раз не обольщались (ну или не расстраивались понапрасну). Нужно уже честно признать, что за тем, что можно оценить, то есть за результатом, надо идти не в общеобразовательную школу, а на какие-нибудь курсы.
Скажут, что иллюзий никто и так не питает. Не соглашусь. Я вот, например, полагала, что когда английский ввели со второго класса, увеличили количество часов в средней школе, разработали новые программы, то должны были произойти какие-то улучшения. Я думала, если дети будут стараться, трудиться, то к выпуску из 11-го класса на среднем уровне они заговорят. Как жестоко я ошибалась! И как поздно я проснулась! Моя старшая дочь записалась на курсы лишь за год до ЕГЭ. Теперь я чувствую вину за то, что не занялась этим вопросом раньше. Дело не в баллах, которые она получила за экзамен, баллы как раз были высокие – дочь весь этот год трудилась как проклятая, но ведь можно было не доводить до такого её самоотречения, поберечь психику (честно, не понимаю, как она выдержала).
Учебники по английскому языку в школьной библиотеке. Фото: Иванко Игорь / АГН «Москва»И я точно знаю, что и многие другие родители точно так же воспринимают ситуацию с успехами и неуспехами детей в английском в весьма искажённом свете. Кто-то введён в заблуждение пятерками (которые часто ставят просто за активность или обязательность в выполнении домашней работы), а кто-то, наоборот, считает тройку по предмету великой трагедией, а собственного ребёнка – чуть ли не предателем (на него возлагались такие надежды, а он...). Оценки могут говорить о чём угодно, но только не о реальных знаниях и умениях. Просто потому что в текущих условиях эти знания и умения невозможно дать.
Избавления от иллюзий я желаю, впрочем, не только детям и родителям. Куда важнее трезво взглянуть на ситуацию людям, отвечающим за систему образования. Судить о ситуации нужно не только по ОГЭ и ЕГЭ, которые сдают меньшинство школьников. Нужны честные мониторинги успеваемости всех учащихся. И, к слову, срезы нужно проводить не только среди школьников – неплохо приглядеться к тем, кто их учит. Не хочу наговаривать на коллег: в реальности они дают гораздо меньше повода для критики, чем это видится обывателю, но недавно я натолкнулась на один интересный материал.
В 2018 году тестирование учителей иностранных языков провели в Казахстане. Так вот, 2 815 педагогов из 3 485 протестированных показали очень низкий уровень знаний, в пределах А1–А2, а ведь уровень преподавателя должен превышать желаемый (!) уровень учащегося минимум на две ступени. Конечно, чиновники были в шоке. Но, слава богу, обошлось без санкций, учителей догадались отправить на языковые курсы.
Мне сложно представить, чтобы большинство наших педагогов знали иностранный так же скверно, но я сужу по Санкт-Петербургу, а вот провинция у нас очень разная. И я что-то не слышала о подобных тестированиях в России. И, честно говоря, не могу представить, чтобы результаты таких проверок просочились в открытый доступ. А такие наблюдения нужны. Нужна правда. Будет известен диагноз – станет понятно, как лечить болезнь. А пока у нас, увы, всё хорошо. В смысле – плохо.
