Дом для мамы

Аркадьевна

— Мы восьмой «мамин дом» в России, в мае нам будет четыре года. Мы негосударственное учреждение,  скорее церковное. Идея «Дома для мамы» принадлежит Владыке Пантелеймону, который и благословил начало этого проекта. Мы всем обязаны протоиерею Павлу Петровскому, настоятелю храма Архангела Михаила, на территории которого мы находимся, — рассказывает Елена Аркадьевна Лебедева, комендант Дома.  Дети, мамы и сотрудники зовут ее  просто «Аркадьевна» и постоянно забегают в кабинет — спросить, пожаловаться, посоветоваться. 

Мамы укладывают малышей в коляски перед трапезой. Фото: Катя Дериглазова

— В негосударственном статусе есть свои плюсы: мы низкопороговый центр, принимаем всех, вне зависимости от наличия документов. И вне зависимости от вероисповедания. Единственное, не работаем с зависимыми — нужен отдельный специалист, психолог-нарколог,  у нас такого нет. Существуем на средства епархии и пожертвования. У нас сотрудники всех поколений: четверо дежурных — пенсионерки, мы с директором Татьяной Сергеевной — среднее поколение, мамы у нас молодые в основном,  и детки — получается всё как в большой семье. 

Вид на храм Михаила архангела из окна антикризисного центра. Фото: Катя Дериглазова

С каждой вновь прибывшей встречается социальный работник.  Мне показывают заламинированную табличку, где перечислены все выплаты, положенные нуждающимся мамам.  Пособие — 2900, если сложить дополнительные выплаты — набегает уже 3400.

Государственные структуры помогают Дому нематериально: восстановить документы, получить справки, попасть к врачу без полиса. Дом рассчитан на 9 мам и 9 детей, но сейчас здесь 11 женщин, некоторым приходится спать на раскладушке. 

— Никому не отказываем. Кого не поселим, поможем дистанционно, — Елена Аркадьевна открывает толстую папку. — Вот анкеты: «трудное материальное положение», «муж против второго ребенка, а я хочу сохранить». Когда в женской консультации отговаривают от аборта и обещают помощь — это разговор в пустоту. Я соцработникам говорю: если беременная колеблется, берите такси, привозите сюда. По крайней мере, продуктовый набор на семью выпишем, крупы, масло, сахар, иногда даже курица или тушенка получается. Если девушке в положении совсем некуда пойти и не на что жить, она остаётся у нас.

Елена Аркадьевна. Фото: Катя Дериглазова

Есть, конечно, и социальные иждивенцы… вот одна семья — ребенок в школу пошел, а мама на работу не выходит, у других девочка-инвалид и  семь человек на ее пособие кормится. Одна барышня стоит на паперти с ребенком, которому бы в садик уже ходить. Свое жилье есть, но все равно каждый праздник — с протянутой рукой: ой мужа у меня нет (хотя есть), никто не помогает (хотя помогаем). Это ж и девчонка по её стопам пойдет. Это, конечно, не дело, мы все обращения тщательно проверяем. 

Самые юные жители антикризисного центра. Фото: Катя Дериглазова

Мамы попадают сюда по разным причинам.  Больше всего, наверное, детдомовских, в том числе несовершеннолетних. Им советуют оставить ребенка в Доме Малютки — «доучишься, заберешь». Но куда забирать, на что жить? За полгода-год в их жизни ничего не налаживается. Получение положенного выпускникам интернатов жилья задерживается, а материнский инстинкт выветривается. Интернатовские вообще не знают, что такое нормальная семья, не было в их жизни положительного «домашнего» опыта. И только в «Доме для мамы» девочки учатся самым простым вещам: общаться с ребенком, стирать, наводить порядок, готовить. 

— И грустно, и смешно, — рассказывает Елена Аркадьевна. — Одну мамочку попросили чай заварить — заварила, а заварка не льется. Бухнула полпачки! Теперь это наша присказка — чай по-кардымовски. Другая говорит: ой, Аркадьевна, я такая дура была, варила детям целую курицу и заставляла есть. В голову не приходило разделить ее на части и  что-то заморозить, из чего-то суп сварить, что-то поджарить.

В «Доме для мамы» нет поваров и уборщиц: жительницы всё делают сами, на холодильнике в кухне висит график. Маша — уборка на первом этаже, Даша — трапезная, Лариса — душ и туалет. 

Лариса и Даша с Игорьком на кухне. Фото: Катя Дериглазова

— Если дежурный ночью звонит, просит приехать — скорее всего, пришла женщина, пострадавшая от домашнего насилия, — вздыхает Елена Аркадьевна. — Бывает, подолгу мамочек прячем. Одну девочку мы сами забрали: муж регулярно запивал и бил её нещадно. Супруг только через неделю заметил, что его никто не кормит. Приходил, на коленях здесь стоял: отпустите жену домой. Беседовал с отцом Павлом, отцом Алексеем Краснопольским — он у нас суровый, афганец, с орденами, от него папы бледные выходят. Клялся исправиться. Мы, конечно, на слово не верим, звоним, узнаем как дела, не нужна ли ещё помощь. 

Шкафчик на кухне Дома для мамы. Фото: Катя Дериглазова

«Инопланетянка» Лариса 

Перед трапезой все хором читают молитву. Кроме Ларисы, яркой темноволосой девушки с чуть раскосыми глазами. Она не слышит и не говорит. Её история похожа на детективный роман. Беременную Ларису неизвестный высадил из машины у заброшенного дома в Ленинградской области. Некоторое время она жила в холодном помещении совсем одна. Помогли соседи — узбекская семья. Сначала подкармливали, потом приютили у себя,  вызвали скорую помощь, когда пришло время рожать. После родов Ларису поместили в кризисный центр, а чиновники сбились с ног, пытались установить её личность. Историей неизвестной глухонемой заинтересовались журналисты Пятого канала. Лариса почти инопланетянка: общается жестами и звуками, читать и писать не умеет, языка жестов тоже не знает. Тем не менее, она «рассказала» корреспонденту, что её держали взаперти, изображала пальцами решетку, показывала, что душили и избивали. Мочки её ушей разорваны, как будто из них с мясом выдирали серьги. 

Лариса. Фото: Катя Дериглазова

Благодаря сюжету удалось связаться с родными Ларисы. Выяснилось, однако, не многое. Лариса родилась в Смоленской области. Несколько лет назад там сгорел их дом, и большая цыганская семья перебралась в ветхое заброшенное строение в Подмосковье. Девушку увезла жена брата, чтобы помочь с ремонтом в соседней деревне, и после этого её никто не видел. Есть предположение, что родственница и продала женщину в рабство. По словам семьи, Паша у Ларисы  четвертый ребенок  — старший пятнадцатилетний живет в детском доме, двоих младших уже усыновили. Журналисты недоумевали, как вышло, что Лариса не умеет читать и писать, не разговаривает на языке жестов?  В большой семье разговор не очень-то и нужен, считает её мать. С раннего детства девочка немного читала по губам, могла кивать и выполнять несложные поручения по хозяйству — большего от неё не ждали. 

Лариса заготавливает фитили для свечей. Фото: Катя Дериглазова

В «Доме для мамы» Ларисе восстановили все необходимые документы, оформили инвалидность и пенсию. Лариса научилась лучше читать по губам, понимает многое, не считая абстрактных понятий. Достижение социального педагога: женщина различает понятия «вчера», «завтра», «сегодня». Маленького Павлика долгое время тоже считали глухонемым, пока он не начал пританцовывать под музыку. Малыш прекрасно слышит и бойко говорит. Несмотря на «языковой» барьер, сын безгранично любит маму, которая с теплотой заботится о нем. 

Лариса делает свечи для храма, Паша играет рядом. Фото: Катя Дериглазова

Удивительно, что несмотря на все испытания, Лариса очень открытый, радостный и эмоциональный человек. Всегда готова помочь, любит обниматься, никогда не сидит без дела: готовит, стирает, моет полы, играет с детьми, делает свечи. Все с удовольствием, внимательно, с улыбкой. Показывает газеты со своей фотографией.  Сама водит Павлушу в садик, сама ходит за пенсией, продолжает занятия с психологом. Лариса и Паша живут в Доме для мамы дольше всех — три года.

Голубая комната

— Мы пишем, что девочки остаются у нас от одного до трех месяцев, но на самом деле — до того момента, пока у них не наладятся отношения в семье или не найдется другое жильё. Недавно у нас было большое событие: наша подопечная получила квартиру на материнский капитал,  и переехала туда с двумя детьми. Добровольцы помогли с ремонтом, с мебелью и другими необходимыми в хозяйстве вещами. 

Ира с малышом в одной из комнат антикризисного центра. Фото: Катя Дериглазова

В доме Для мамы три комнаты: голубая, зеленая и розовая. Когда я приехала, в одной из них волонтеры как раз доклеивали обои. По ковру стремительно бегает в ходунках восьмимесячный Игорь. Его маме на днях исполнилось 20 и она идёт фотографироваться на паспорт. — Может быть, через год в нём и штамп появится, — застенчиво улыбается Ира. Рассказывает, что у неё есть молодой человек, он хочет сначала доучиться и начать зарабатывать, а потом обзаводиться семьёй. В её собственной семье «простые пьющие люди» и непростые взаимоотношения. 

Паша во время игры. Фото: Катя Дериглазова

Обязанности мамы никогда не заканчиваются: перепоручая друг другу присмотр за детьми,  девочки готовят на кухне общий ужин, собирают разбросанные игрушки, чья-то очередь стирать подошла — и на перилах второго этажа сушатся разноцветные ползунки и комбинезончики. Пытаясь привлечь к себе внимание, непоседливый Пашка скидывает одежду на пол и получает выговор от строгой дежурной. 

Слева: Окно на кухне. Справа: Наказанный Паша уснул в углу. Фото: Катя Дериглазова

Времени на отдых у мам почти нет: нет никого уткнувшегося в телефон, телевизор или книгу. На церковные праздники подопечные Дома для мамы выносят к храму стол с самоваром и угощениями, а ещё делают и продают разноцветное душистое мыло, традиционные смоленские глиняные игрушки и церковные свечи. 

Дежурная Дома для мамы на складе детских вещей. Фото: Катя Дериглазова

Каспля

Дом для мамы полон, а с начала года уже поступило 10 новых обращений с просьбой о помощи.  К счастью у Дома для мамы есть еще и «дача» — маленький домик в деревне Каспля, в часе езды от Смоленска. В нём могут разместиться еще три мамы.

— Девочки, конечно, любят ездить туда летом, — говорит Елена Аркадьевна. — Там свой огород,  в прошлом году  у нас и зелень была, и огурцы, щавеля больше ста банок закрыли, картошки только вот мало успели посадить. Но когда мест не хватает, мы отправляем туда мам с детьми на две недели, потом они возвращаются, едут другие. Важно, конечно, чтобы все дружили — там домик совсем небольшой и много работы. Завтра туда поедут Таня и Даша с Матвеем, Игорьком и Яриком. 

Дом в деревне Каспля. Фото: Катя Дериглазова

Две мамы собирают большие сумки: одежда, подгузники, горшок, ничего не забыть. Матвей вырос из своей куртки, его мама ищет подходящую по размеру среди пожертвованной прихожанами одежды.  Елена Аркадьевна складывает в коробки продукты:

— Девочки, а рыбу возьмете? Засолить? Две мамы и трое детей, множество сумок, коробок и пакетов трудом втискиваются в машину. Большой Дашин чемодан всё равно не влезает. Решено, что завтра его отвезу я: ненавязчиво напросилась в гости. 

Татьяна и Даша собираются в в Касплю. Фото: Катя Дериглазова 

Ярко-зелёный дом, светлые обои, розовые стулья. Скромный, но с любовью сделанный ремонт. В доме тепло, но нет воды. «Я пока немного в шоке, никогда в деревне не жила», — признается Даша. Стирка, приготовление обеда, купание малышей и уборка превращаются в многоступенчатый квест — за водой нужно идти к колодцу, потом греть её в кастрюлях на плите, потом выносить и выливать использованную. Туалет на улице. Баня была, но сгорела. Но новый сруб у «Дома для мамы» пока нет средств. 

Слева: летом в теплице выращивают овощи и зелень. Справа: Прихожая в дачном домике.  Фото: Катя Дериглазова

Даша и Игорь в деревенском доме. Фото: Катя Дериглазова 

Татьяна и Даша — свекровь и невестка. Маленькие Игорь и Ярик, соответственно — дядя и племянник с разницей в возрасте в пару месяцев. Готовый сюжет для ток-шоу.  Неудобно расспрашивать, что привело семью в «Дом для мамы». Страшная в своей обыденности история с коммунальной комнатой на восемь человек, алкоголем, наркотиками и ссорами. Но еще — с ноткой чуда и вмешательства высших сил. Никак иначе не объяснить, как Татьяна, мать троих взрослых сыновей, несколько лет назад отказалась в один день от тяжелых зависимостей, родила еще двоих здоровых детей и нашла в себе силы начать все с чистого листа. 

Татьяна во время отдыха в деревенском домике. Фото: Катя Дериглазова 

— Наверное, я тут надолго. Пока не получится купить какое-то жильё на материнский капитал. Выйду на работу, как только младшего перестану кормить. Соскучилась по работе.

Татьяна шьёт на дому мелкие поделки из кожи: очень красивые и аккуратные, хоть сейчас в модный магазин. Заказы даёт местный предприниматель, но платит копейки даже по смоленским меркам. 

Рукоделие Татьяны приносит скромное дополнение к семейному доходу. Фото: Катя Дериглазова

Выжить любой ценой

Вопрос работы для одиноких мам очень острый. В пособиях для работников кризисных центров пишут: «Мамы с малолетними детьми могут претендовать на должности уборщицы, комплектовщицы, продавца, посудомойки, работника склада — с частичной занятостью или гибким графиком». Вне зависимости от образования и опыта, зарплаты больше 15-18 тысяч рублей работающей неполный день маме не видать. И ни для кого не секрет, что работодатели всегда предпочтут бездетного кандидата. Между тем цены на аренду жилья в Смоленске начинаются от 5000 за комнату в общежитии коридорного типа, за ясли-сад нужно выложить еще около 2500 рублей в месяц как минимум, а цены на продукты и хозтовары в Смоленске не слишком отличаются от московских. Зарплата посудомойки не покрывает даже условного прожиточного минимума семьи из двух человек.

Несколько раз я осторожно спрашивала обитательниц «Дома для мамы», помогают ли им отцы детей и семья. И большинство отвечает: да, конечно помогают. Помогают, но я здесь. Мы поженимся, когда все наладится. Да,  он выпивает, но любит ребенка. Да, он не работает, но заботится обо мне. Да, ударил, но он одумается, так уже было. Только не пиши об этом, мне стыдно. 

Храм Михаила Архангела в Смоленске. Фото: Катя Дериглазова

Подопечный Дома для мамы на лестнице. Фото: Катя Дериглазова

Детская коляска возле Дома для мамы. Фото: Катя Дериглазова