1. Переходим к стратегическому планированию?
Автор этих строк неоднократно писал, что наблюдателю современного образования РФ можно спокойно спать, и отмечал, что управление школой перешло на рефлекторный уровень, подобно реакции лягушачьей лапки на электрический ток. Но последние сведения, которые получает общество, казалось бы, свидетельствуют об обратном. Начинается некоторая динамика. «Реформа гуманитарного образования» (это выражение заслуживает кавычек, но я вместо этого в статье буду пользоваться аббревиатурой – РГО), которую, как сообщает «Коммерсант», начинают в нашей высшей школе, производит впечатление стратегического шага.
Поясню свою мысль. Если ты вводишь еженедельную церемонию поднятия государственного флага или какие-то классные часы, то ты можешь рассчитывать, что школьники преисполнятся патриотическими чувствами и правильными мыслями немедленно. Эта мера может иметь стратегический эффект (какой – вопрос, который мы уже обсуждали), но у неё мог быть вполне «рефлекторный» мотив. В случае с РГО это очевидно не так. При самой большой прыти исполнителей ничего даже и начать раньше сентября 2023 года невозможно: а кто из нас может сказать, в каком мире мы будем жить в это время? Не заметить невозможность мгновенного эффекта от данной меры не только трудно, но и невозможно; потому я не ожидаю того от сотрудников государственных структур, которые причастны к разработке проекта (он, как сообщают в той же публикации, разрабатывается не только научно-образовательными ведомствами, но и АП), и не могу не выразить удивления тем фактом, что образовательное планирование вышло за рамки непосредственных рефлекторных реакций. Впрочем, это не точно: может быть, тем обстоятельством, что быстро ничего не получится, просто пренебрегли.
2. Небольшое усилие воображения
Мне не хотелось бы в этих заметках прибегать к возмущённым возгласам, содержание которых совершенно очевидно. Сначала рассмотрим проблему с чисто технологической точки зрения и только потом обратимся к содержательным. С одной стороны, говорят о курсе, обязательном для всех, не только для гуманитариев, – «Основы и принципы российской государственности». С другой, по словам одного из разработчиков, – «в гуманитарные предметы может быть добавлен блок какой-то. Или будет их расширение в сторону мировоззренческих понятий, а не только прикладных знаний». Преподаватели, как утверждает другой причастный к разработке, «могут интегрировать полученные знания в свои дисциплины – политологию, социологию и другие предметы гуманитарного блока». По-видимому, проблема выбора для РГО – или изменение наличных курсов, или создание нового общеобязательного – не стоит. Не «или – или», а «и – и». Посмотрим, как это может осуществляться на практике.
Фото: Эмин Джафаров/КоммерсантъСреди гуманитарных дисциплин, которые называют в данном контексте, – политология и социология. Они обладают одним свойством: это «новые» гуманитарные науки, в отличие от филологии и истории с их вспомогательными дисциплинами. Определённая степень провинциальности свойственна всей гуманитарной сфере РФ, но для «новых» наук она, как представляется, выше, а кроме того, они менее «фундаментальны», традиция, на которую они могли бы опираться, слабее, и потому внедрение каких угодно мировоззренческих элементов в них проще. Многострадальную историю, впрочем, я оставлю в стороне: соображения, которые можно было бы высказать по её поводу, очевидны и уже были мной затронуты. Но разработчики РГО, по-видимому, игнорируют эту разницу и надеются переформатировать «старые» дисциплины с такой же лёгкостью, с какой, как им представляется, это можно сделать с «новыми», которыми они и занимаются.
Было такое до революции? Да, с попыткой мы сталкиваемся. Дерптский профессор Г.Ф. Паррот писал Александру I по поводу одного проекта в этом вкусе: «Второй параграф инструкции предписывает изъяснять слушателям системы главнейших Философов, которые могли заменять истину христианства до пришествия Спасителя, доказывая в то же время, что истины, не основанные на христианской религии и добродетели, внушаемые одним разумом, суть не что иное, как эгоизм и скрытная гордость. Но если так, если всё учение о нравственности, господствовавшее до Иисуса Христа, не более как ложь, зачем знакомить с ним юношество? А если уже излагать его, то к чему представлять его в презренном виде? Христианская мораль не имеет нужды в этих фальшивых уловках для обнаружения превосходства своего над моралью языческою. Далее инструкция заставляет профессора астрономии во всё продолжение курса своего указывать на премудрость Божию и ограниченность наших средств и орудий для познания непрестанно окружающих нас чудес. Ничто так не вредит цели, как именно рекомендуемые этими словами разглагольствования. Они способны только возбудить в молодёжи насмешки над преподавателем и над самыми священными предметами. Если профессор физики действительно исполнен удивления к Творцу, чувство это невольно скажется в его речах и увлечёт слушателей. Но если частым и заказным повторением мысли, навеянной со стороны, выражение этого удивления делается пустым обрядом, то эффект его совершенно утратится». Но тогда у русской образовательной администрации хватило ума не настаивать на воплощении в жизнь столь гениального проекта благочестивого воспитания.
Но как раз для советской практики этот идеологический взгляд весьма органичен. В своё время марксизм претендовал на по крайней мере гуманитарную универсальность (не только, но о его взаимодействии с математикой и естественными науками мы сейчас рассуждать не будем). И перед авторами курсов, например, античной литературы вставал выбор: либо попытаться добросовестно применить к своему предмету марксистскую методологию, либо сосредоточить злокачественную опухоль в конкретных местах, не давая её метастазам распространяться на весь текст (по слухам, таким характером отличается учебник истории античной литературы И.М. Тронского). Предпочтительным выглядит второй вариант.
Г.Ф. Паррот. Фото: общественное достояниеЕсли будут предприняты попытки привнести ценности русской ДНК в фундаментальные гуманитарные курсы, мы прежде всего столкнёмся с гигантской бюрократической проблемой. Придётся переписывать массу программ и сопутствующих документов. Это будет фундаментальная встряска всего сообщества вузовских преподавателей гуманитарных дисциплин, и вряд ли она прибавит им энтузиазма; вряд ли она сделает их более лояльными партии и правительству; возможно даже, кого-то заставит подумать о смене работы или локации. Пропорционально прибавится работы и контролирующим органам. Не знаю, понимают ли разработчики проекта то, что понимал Паррот, и то, что изложено в предшествующих строках. Не знаю также, где они предполагают остановиться в своих притязаниях. Если ограничиться одной социологией с политологией (а также прочими современными -логиями с добавлением истории), то стоит ли огород городить? Охват молодёжи будет слишком незначительным. У меня есть некоторая надежда, что им придёт в голову благая мысль: не стоит труда.
3. Если будет отдельный курс…
Теперь посмотрим на отдельный курс. У него есть узнаваемый советский прототип: цикл из истории партии, марксистско-ленинской философии, политэкономии, научного коммунизма и основ научного атеизма (я переписал этот список из вкладыша к своему диплому; я учился в переходную эпоху, и поверх типографского научного коммунизма там уже фигурирует машинописная «политическая социология»). Это была одна пара в неделю (если мне не изменяет память) в течение всего курса. Не знаю, предполагает ли РГО курс, растянутый на всё время студенчества, или же нечто покороче, и будет ли состоять из одного модуля или из нескольких. Думаю, на эти вопросы пока нет чёткого ответа и у самих разработчиков. У этого подхода есть два ключевых слабых пункта.
Первый: кто будет читать этот предмет? Общие курсы не слишком интересны действительно крупным специалистам; поручить такое можно только случайным людям. Соответственно, не слишком высоким будет авторитет этих лекторов среди студентов, и в особенности тех, с которыми стоит работать. Такова судьба любого массового общего курса (не авторского!), независимо от содержания.
Второй: у нас, как я писал уже неоднократно, нет среднего образования. Потому его функции приходится брать на себя высшему. В результате оно становится более насыщенным и напряжённым. Трата драгоценного учебного времени на нечто мутное и непонятное, конечно же, будет ухудшать качество в целом. Не критически, конечно, но наше высшее образование – тот верблюд, для которого может быть опасна и соломинка.
Фото: Виктор Коротаев/КоммерсантъЭта порча не может не быть видна студентам. И вполне закономерно, что предмет будет вызывать их раздражение – как нечто, крадущее их сон или учебное время.
И, право же, нетрудно предсказать эффективность курса, для которого нельзя будет найти авторитетных лекторов и который одним фактом своего существования будет вызывать раздражение.
4. О чём этот курс?
Теперь перейдём к содержанию. Некоторые тезисы изложены в этой статье, принадлежащей перу в том числе и руководителей проекта. Если я правильно понял сказанное в ней, то на ключевые вопросы пытались ответить среди фокус-групп, составленных из некоторых студентов и преподавателей. Но если речь идёт о том, что можно было бы назвать национальным ДНК, о скрепляющих общество ценностях (особенно в диахронии), этот способ вызывает большие вопросы. По крайней мере людям прошлого следовало бы предоставить слово: их ценности должны представлять собой предмет скрупулезного и сложного исследования, они не могут быть извлечены из голов людей современных («речь идёт о смысловом „общенациональном цивилизационном коде“», что вряд ли возможно без обращения к прошлому; прямо о прошлом речь не идёт, но общество понимается как «традиционное общество», а государство – как «народно-историческое государство»).
А что же оттуда можно извлечь? Позволим себе одну цитату, посвящённую метафорическому истолкованию предмета. «Государство – роман. Метафора „государство-роман“ подразумевает ракурс литературного произведения. Роман – это нечто готовое, завершённое, но в то же время в нём есть изменения, есть фабула. Этот роман пишется коллективно гражданами-писателями и работает по принципу чата в противоположность жёстким клишированным рифмам, цензуре. Также этот роман-государство обладает альтернативными концовками, вариативностью финала. В таком романе, отмечают участники дискуссии, могут быть использованы былинные способы передачи позитивного опыта прошлого. Российское будущее – это вторая часть „Мертвых душ“, сожжённая Гоголем. Продолжение поэмы, в котором главный герой должен был встретиться с положительными персонажами, уничтожено, равно как и возможность читателю ознакомиться со светлой стороной человеческого бытия. Государство – Жар-птица. Её используют как защиту от сглаза и непрошенных гостей, а также как предотвращение от грабежа со злым умыслом. Жар-птица в данной метафоре – некий предвестник экономической стабильности и искоренения коррупции».
Вот ещё одна: «Концепции современного государства. „Родина-Мать с лазерным мечом“ соответствует также социологически фиксируемому запросу на социальное государство, близкое к СССР с современной технологической платформой. С одной стороны, образ, являясь источником гордости российского духа, единения и сил, символизирует то, что отвоевали предки. С другой стороны, он ориентирован в будущее: это современная Родина-Мать, которая способна в глобальном, конкурентном мире быть полноправным, самостоятельным субъектом». Очевидно, что на самом деле за рамки советской парадигмы взгляд авторов не выходит, их эстетическое чувство вполне удовлетворяется волгоградским мемориалом, Царское Село им не нужно. Итак, студентам, которые будут слушать курс «Основы и принципы российской государственности», будут рассказывать о Жар-птице, которая искореняет коррупцию, и о лазерном мече, с помощью которого станут строить социальное государство.
Фото: Артем Краснов/КоммерсантъНа самом деле всё гораздо хуже, чем могло бы показаться авторам курса. Позволю себе один пример. Свт. Митрофан Воронежский как-то не пожелал войти к Петру, поскольку у него были статуи языческих богов. Пётр сначала вспылил и решил казнить епископа, и тот стал готовиться к смерти. «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение. Тело моё в царских руках, и он властен умертвить оное, а на душу мою никакая человеческая власть не простирается, но неприлично православному Государю ставить в своём дворце языческих болванов и тем соблазнять простые сердца». Пётр всё понял – убрал статуи и извинился. И мне хотелось бы задать вопрос людям, разделяющим идеологию проекта: как они относятся к истуканам лукича и его друзей?
Здесь возможны четыре позиции. Первая – это герои и светочи человечества, они заслужили свои памятники. Вторая – может, с ними что-то и не так, но это наша история, их нужно сохранить. Третья – памятники палачам и убийцам должны быть убраны. (Сторонники этой позиции вполне терпимо относятся к Венере Милосской.) Четвёртая – языческих кумиров существовать не должно (здесь нужно убрать лукича, но и Венеру Милосскую тоже). Горячей гражданской войны, как я писал, не будет, но остановить холодную очень трудно. Скорее всего, влияние РГО на социальный контекст будет ничтожным; но если оно и будет, то только отрицательным.
