Баня всегда была в России сакральным местом. Как минимум с X века в ней рождали детей, лечились и умирали. В «Повести временных лет» апостолу Андрею приписываются такие слова: «Диво видел я в Славянской земле… Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье».
Под треск берёзовых веников в демократичной обстановке решались судьбы России и менялись общественные ценности: например, когда мужчинам и женщинам то запрещали, то снова разрешали париться вместе. При этом «в литературе о банном быте Москвы ничего нет, – писал Гиляровский. – Тогда всё это было у всех на глазах, и никого не интересовало писать о том, что все знают: ну кто будет читать о банях?». Только в словаре Даля осталась пословица, очень характерная для многих бань: «Торговые бани других чисто моют, а сами в грязи тонут!». Этот общественный институт и сейчас неприметен, хотя, во-первых, банная традиция, в отличие от большинства других в России, никогда не прерывалась. А во-вторых, бизнес-ресурсы показывают устойчивый рост этого сектора услуг. И всё же что такое общественная русская баня сейчас? Кто и зачем туда ходит? Как она изменилась с конца прошлого века?
Хрущёв и сауна
Такой уж острой необходимости в общих банных отделениях давно нет. У многих есть личная баня на даче или родственники, знакомые, к кому можно съездить по такому случаю. Коммерческие предложения вообще не поддаются простому исчислению. Можно арендовать спа-зону в любой из бань: русской, турецкой, финской, японской, ирландской или кедровые бочки… Кто во что горазд, на любой кошелёк, в Москве и Подмосковье – от 1000 рублей за обычный сеанс три часа. Статистики по баням почти нет. Пишут на деловых порталах, что за последние десять лет цены на услуги выросли в три раза. Но житейский опыт говорит, что это произошло из-за увеличения дорогих предложений.
Самый популярный вид бани на рынке – сауны, потому что он самый простой в обслуживании, кабинки устанавливают даже в фитнес-центрах. Но тем не менее вокруг саун не формируются стихийные сообщества. Сказать по правде, есть у нас к этим сухим парилкам даже историческое недоверие. В 1957 году Молотов резко публично осудил Первого секретаря КПСС Хрущёва за ночное посещение финской сауны по личному приглашению президента Финляндии Урхо Кекконена. В общем, когда мы говорим о саунах вне фитнес-центров, то, скорее всего, речь идёт о разовых посещениях или осколках традиций 90-х, когда повсеместно мужские компании приглашали в подобные заведения дам с блуждающей нравственностью. В Подмосковье ещёможно встретить клубы, где плохо работает печь, зато есть тёплый бассейн, караоке, комнаты с кроватями, а стены украшены фотографиями Анастасии Волочковой в бикини.
С русскими банями – другая история, в них особый дух, жизнь кипит. Общественные русские бани есть почти в каждом районе Москвы и в каждом городе. Они не всегда устроены на дровах, есть и с обычной электрической печкой – подешевле. По вечерам и в выходные дни там яблоку негде упасть. И в каждой бане – свой микромир, атмосфера, обычаи, типичные посетители. Богатые посетители в общественных заведениях – скорее исключение, они обитают в частных владениях. Средний класс ездит в загородные спа-центры или роскошные Сандуновские или Воронцовские бани (от 3000 рублей за два часа). Там в женском отделении среди лепнины и золотых убранств можно встретить томных молодых дам, произведения пластической хирургии, и ярких, уверенных в себе бизнес-леди. Почти как в XIX веке. «Каждое сословие имело свои излюбленные бани, – писал Гиляровский. – Богатые и вообще люди со средствами шли в “дворянское” отделение. Рабочие и беднота – в “простонародное” за пятак. Вода, жар и пар одинаковые, только обстановка иная. Бани как бани!»
Фото: Евгений Гурко«Из-за таких единоличников мы и бедные!»
Бюджетные парные, конечно, пестрят всевозможной публикой. Особенно интересны постоянные посетители. Среди них преобладают спортсмены и представителей профессий, связанных с общением: педагоги, психологи, специалисты сферы услуг. Лечат эмоциональное выгорание. Наши предки считали, что баня оздоравливает не только тело, но и дух, потому что соединяет все стихии: огонь, воду, землю и воздух. В общем, кто-то ходит изредка, кто-то постоянно, но «сердце» бани – её сообщества завсегдатаев. Такие компании зарождаются стихийно. Первый раз человек приходит спонтанно: обычно специально себе «постоянную» баню никто не выбирает. Почему остаётся? Там, где он пришёлся к месту, встретил комфортную среду, где его приняли, он понемногу прирастает, начинает ходить чаще. Со временем становится частью какого-нибудь сообщества, которое ходит, например, по средам в 18 часов. Привычка – вторая натура. Я знаю группы, которые неизменно собираются в одно время в одном месте больше 20 лет.
Это самостоятельные вселенные. Они все разные, и те, кто ходит, скажем, по средам в 18 часов, никогда не пересекается с теми, кто ходит по четвергам в 19 часов. В таких объединениях есть и доля практического смысла. Она связана с вечным конфликтом между энтузиастами, которые хотят перемен к лучшему, «для всех сделать хорошую баню под веник», и теми, кто отстаивает своё оплаченное право лежать в парилке как и сколько хочет, не освобождая место под чьи-то инициативы. Классический банный конфликт разгорается из-за принципиальных 5–10 минут, когда парную хотят проветрить, дружно обмахав полотенцами, полить стены холодной водой, полки – горячей, создать правильное соотношение температуры-влажности. Затем всех собрать, поддать в печь отварами, настойками на спирту и только тогда доставать веники. Редко, но даже в женском отделении из-за этого возможна небольшая драка. До таких крайностей дело доходит редко и в основном в колоритные пенсионные дни. «Вот из-за таких эгоистов и единоличников мы и бедные! – в сердцах кричала дама постбальзаковского возраста на немолодую “эгоистку”, удобно устроившуюся на стареньком полотенце. – Разворовали страну и лежат!». В общем, в одиночку энтузиастам с единоличниками не справиться, они объединяются и договариваются ходить по определённым дням и часам. Когда о желании сделать хороший пар заявляет сразу человек восемь и все начинают деловито бегать с шайками, махать полотенцами, то «эгоисты», как правило, молча проигрывают битву. Так рождается традиция.
Пенсионные дни и нагая правда
Пенсионные дни – на любителя, не каждый пенсионер выдержит, не то что люди других возрастов. Чтобы понять, почему эти дни пенсионные, надо знать историю конкретной бани. Просто по этим дням недели раньше пенсионеров допускали бесплатно или с хорошей скидкой, но потом скидки отменили, а люди уже привыкли. В это время в одной точке собираются колоритные, горячие, несговорчивые, каждый со своим ритуалом. Могут в сердцах и мочалкой хлестнуть, если подвинуть их таз в сторону: «Мой таз всегда стоит тут!». Михаил Зощенко написал бы тут не один рассказ. В пенсионные дни чаще ломается печь, потому что в неё, скажем, выливается ведро ледяной воды, «чтобы воздух стал прохладнее»; случается короткое замыкание и небольшой пожарчик. Возможно, эти дни вдохновляют смотрителей писать объявления в духе: «С солью и хреном вход запрещён!!!». С другой стороны, только по этим дням поют на несколько голосов старинные песни, рассказывают детям сказки: педагог и в бане педагог. Эта часть посетителей ходит и по привычке, и для здоровья. Как говорил Суворов, «на минеральные воды посылай здоровых богачей, прихрамывающих игроков, интриганов и всякую сволочь. Там пусть и купаются в грязи. А я истинно болен. И мне нужна молитва, деревенская изба, баня, каша и квас».
Фото: Евгений ГуркоВ постоянных сообществах явных лидеров обычно нет, их место занимают опытные авторитеты, кто лучше всех делает баню и эффективно решает конфликты с «единоличниками». Они обычно наизусть уже помнят, сколько воды лить на стены, сколько – в печь, учитывая, новая печь или уже греет слабее. Определяют внутренним чутьём, как оседает пар, даже не поднимая руку к потолку. Как в компанию подбираются люди – совершенно непонятно: это происходит по какой-то внутренней, глубоко личной причине. Прикипают друг к другу люди абсолютно разных возрастов, доходов и культурного уровня. Дети, как в коммуне, воспринимаются общими: с ними поговорят, присмотрят, если мать в парилке, угостят. Это своеобразное общение, особый вид коммуникации. Не принято расспрашивать, где работаешь, сколько получаешь, за кого голосовал и чей Крым. Только имя, и даже это необязательно, многие и имён друг друга не помнят. Так и выходит, что люди по десять лет вместе парятся, но знают друг о друге строго интимные подробности: предпочтениях в запахах и косметических средствах, стиле расслабления или обнажённом экстерьере. И на улице не узнают друг друга в одежде. «Привет, это я, Инна! – смеётся на улице незнакомая красивая блондинка с пышной копной волос. – Баня на Полевой по четвергам, узнала?».
К слову, о наготе. Не так-то просто современному городскому человеку раздеться на людях. К этой ступени нагой свободы надо прийти, поэтому новички в женских и мужских отделениях легко узнаются по нижнему белью и смущению. Они норовят болтать в парной или с ходу налить воду на камни, охнуть от жары и бежать вон. Наверное, этот стереотип почерпнут из штампов кино и ТВ: если зашёл в баню, то бери ковш и поддавай. Есть золотая формула хорошей бани. Это число 120. Если температура в парилке 80 градусов – значит, влажность не должна быть выше 40. Но если баню хорошо сделали, с отварами и нужным соотношением температуры–влажности, всё встаёт на свои места. Клубится и шипит пар в полумраке, люди сидят плечом к плечу, греются у очага и ощущают всё какой-то очень древней частью своей личности.
«Да что же это такое, братцы?!»
Бани лет так за пятьдесят изменились не только технически. Впервые в истории здесь стали появляться общественные движения. Уже 13 лет проводится ежегодный Баняфест, где проходят конкурсы и мастер-классы по парению, продаётся оборудование, тысячи любителей русской бани общаются, обмениваются опытом. А в одном из московских аквапарков 11 лет назад зародилось уникальное общественное движение банщиков – по сути, зеркало общественной жизни.
Я попала на один из сеансов «Карибии» случайно. У входа в русскую баню толпились человек двадцать, ожидая, когда парильщик Алексей покажет своё искусство. Но Алексей заходил в парную и тут же нервно выходил обратно, отстукивая пятками, вскидывая руки и выкрикивая: «Не хотят выходить! Да, теперь стойте все и ждите! Позовите администратора! Позовите охрану! Всё, я ухожу, париться не будем! Да, ухожу, где моя сумка!». За стеклянными дверями сидели и не желали выходить две знойные дамы – «единоличницы». Ожидающие начали роптать, затем шуметь и вскоре предлагать то закрыть этих эгоисток с внешней стороны (пусть пугаются), то поддать им в печь целое ведро воды (пусть поджарятся!). Охватывал одновременно праведный гнев и стадный инстинкт. Я ощущала себя в гуще разъярённой толпы, захотелось растереть этих наглых эгоисток в порошок, хотя вокруг царили мир и тишина. Дамы из парилки, конечно, всё слышали и понимали, но пытаясь сохранить достоинство под всеобщим возмущением, выходили лениво, нервно подхихикивая. Алексей уже был в состоянии лидера митинга: «Заходим! Давайте прямо сюда позовём администрацию! Да что же это такое, братцы?!». Мы то смеялись, то хлопали и почему-то что-то хором выкрикивали, отчего-то хотелось броситься друг другу на шею и разрыдаться от избытка таких общих, хотя и спутанных, чувств, пока кто-то спокойно не сказал: «Давайте уже париться, дышать становится трудно». И Алексей наддал какой-то странной «смесью вина и рассола». И всё улеглось. И на мгновение стало жгуче стыдно за беспричинную ярость, но с паром пришли покой и забвение. Позднее оказалось, что эта сцена в разных вариациях повторяется каждую неделю. Экспрессия Алексея – его личная техника, способ «разжать пружину» стресса внутри посетителей через оглушение гневом и стадным инстинктом. Впрочем, его эксцентричный стиль одобряют далеко не все банщики. Зато, размышляя над шоу и своими чувствами, мне захотелось узнать, зачем эти необычные банщики вроде Алексея платят деньги за вход, как обычные посетители, часами дома заранее готовят необычные отвары, регулярно проводят общественные сеансы парения. И всё это бесплатно на общественных началах в свободное от работы время. Сами себя они называют карибанщиками и карибанчанами.
Фото: Евгений Гурко«Входят разные, выходят счастливые»
Всё началось с 62-летнего Владимира Абрамова, начальника участка радиосвязи «скорой помощи». Он первым пришёл в аквапарк, когда тот ещё работал в тестовом режиме, неся в сумке ароматические масла и желание сделать всем хорошо. К Владимиру присоединились единомышленники – сначала два человека, потом ещё и ещё. Свои отвары они поначалу проносили тайно, как заговорщики, потому что жидкости напоминали компоты, а с едой нельзя. Начались ароматические эксперименты. Со временем Владимир договорился с руководством аквапарка о возможности приносить в больших бутылках свои зелья, устраивать ежедневные сеансы парения, написал свод общественных правил. И там одним из важнейших пунктов было избегать конфликты, уважать права посетителей. Так сообщество за 11 лет разрослось, сейчас в нём порядка 20 человек от 25 до 62 лет. «Я хожу в московские бани с 9 лет, – рассказывал о своём банном стаже Владимир, душа и негласный лидер карибанчан. – На Преображенку ходил, на Соколинку. С годами очень поменялись и бани, и публика. Раньше можно было париться сколько захочешь, платишь только за вход. А сейчас всё по времени, сеансам. Обидное изменение, ведь одному и часа хватит получить нужное состояние, а другому хочется ещё. И ты вынужден всё время следить за временем, о каком расслаблении речь? Раньше в бани ходили все, а теперь только те, кто может себе это позволить. Любимая баня, конечно, у меня своя, я её сам строил, в ней всё правильно. Паровую пушку сам сделал по чертежам из интернета, она без моего участия потихоньку поддаёт в печь воду». Особенность банного почерка Владимира – его индивидуальная техника обмахивания опахалом. Опахало сантиметров 60 в диаметре он тоже смастерил сам. Это происходит так. Сеанс у всех банщиков длится пять минут. За это время на печь из пластиковых бутылок трижды льются заранее приготовленные отвары. Первый пар – разогреться, второй – прогреться, третий – так сказать, воспарить. Пар собирается у потолка. Владимир достаёт опахало. Резкий взмах – и жаркая волна воздуха делает массаж сразу всем, кто сидит на полках, на полу. Нечто подобное делают все банщики – полотенцами, каждый по-своему.
У каждого банщика – своя постоянная публика, как в театре. К Владимиру ходит много детей, возможно, потому, что он вносит в свои ритуалы воспоминания детства. Его дедушка научил прокаливать молотую горчицу на сковороде, затем её смешивать с несладким квасом, процеживать через несколько слоёв марли и поливать на раскалённые камни. Кому интересно, такой квас можно сделать из обычного магазинного, бросив две-три корки чёрного хлеба на два литра кваса и дав добродить. «Я хожу в общественную баню, – говорит Владимир, – потому что это любимое хобби, среда общения, ощущение нужности. Когда тебе семилетний ребёнок от души говорит спасибо, я понимаю, что вот для этого всё и делаю». В баню все входят разные, а выходят счастливые.
Даже странно, что банщиками-подвижниками становятся даже люди, которые скорее стремятся к уединению. Андрей Кузьмин, 58-летний охранник завода «Салют», – тоже один из «старожилов» этого места. Он и сам до конца не понимает, что его привлекает в необычном хобби – может быть, это возможность проявить активную жизненную позицию. «Я везде и особенно в бане люблю тишину, – говорит Андрей. – Люблю уехать в глушь на рыбалку. Мне не хватает уединения в московской суете, простоты. Мои бани – простые. Летом для них я собираю полынь, чабрец, мяту, дольник. Поначалу любил делать парилки с чесноком, но со временем понял, что ничего нет лучше наших трав средней полосы». Кроме бань, Андреей любит горы Приэльбрусья, куда ездит кататься на горных лыжах. Говорят, сеансы Андрея заряжают энергией движения.
Машинист метро Саша 49 лет – мастер клубничных, яблочных (из антоновки) и хлебных бань, рецепт хлебной держит в секрете. Он здесь потому, что получает удовольствие от среды единомышленников: «Я устраиваю сеансы, потому что мне приятно видеть людей, которые со мной на одной волне, они увлечены и специально приезжают ради общего дела из разных уголков Москвы и Подмосковья».
Важно нести свет
В сообщество вливаются активные люди разных национальностей. Им трудно видеть интересное движение и в нём не участвовать. Одно время ходил немец Ральф, работавший в какой-то фирме по недолгому контракту. Он делал сеансы с натуральными кристаллами ментола. Ощущения, говорят, необычные: пот льёт, а коже холодно. Самый молодой карибанчанин – 36-летний бизнесмен Анушаван Аветисян, человек физически сильный, даже мощный. Иногда в парилке на взмахах полотенцами нечаянно рвёт их надвое. «Я армянин, а у нас в бани не принято ходить, – рассказывает свою историю Анушаван Аветисян. – Но дядя из Пермского края с детства приучил меня к русской бане. Даже сейчас помню, как уши горели в первый раз». Анушаван ездит в аквапарк из Балашихи с женой Мариной, которая готовит для парной очень крепкие отвары, иногда с чесноком. Анушавану нравится быть причастным к хорошему делу, отстаивать идеи равенства и братства. «Баню может полюбить человек любой национальности, вероисповедания, от таксистов до депутатов, – продолжает он. – Однажды у нас начать качать права то ли прокурор, то ли судья, и ему сделали замечание: в бане мы все равны».
Участвовали в этих инициативах и священники. Один из них подарил для сеансов смолы и масла с Афона, а ему в знак благодарности банщики купили в складчину старинное Евангелие. Как мне рассказали карибанчане, однажды произошло чудо. Жена одного банщика заболела раком, ей организовали лечение и поездку в монастырь. Женщина избавилась от недуга, стала петь в церковном хоре, её супруг принял христианство, и они обвенчались.
Фото: Евгений ГуркоОбмахивание полотенцем, работа у печи требуют большой выносливости и физической силы, поэтому женщины в парильщиках – редкость. Хотя и они есть в движении парильщиков. Но единственная, кто по количеству устроенных сеансов не уступает и мужчинам, – Юлия Козырева. Днём она работает в области экономической безопасности нефтесервиса, а вечерами по четвергам творит настоящие ароматические спектакли. Иногда со стихами отечественных бардов, но всегда – с изысканными сочетаниями и проникновенным общением. Её коронная зимняя баня преподносит запахи болота тёплым жарким днём с нотками багульника, мха, брусники. Своё хобби Юлия не планирует монетизировать: «С возрастом хочется не деньги зарабатывать, а нести добро, быть полезным». Возможно, это одна из причин, почему молодёжи в этом движении нет. Сама Юлия себя характеризует как «банщицу-болтушку», но в действительности её легкость – кажущаяся. В основе представлений Юлии лежат знания о свойстве трав и воздействии запахов. Для прилива радости она мне советовала нюхать анис, а для бодрости – масло лимона. Но главное – она применяет на своих сеансах психотехники спецназа ГРУ. Например, такую, для расслабления. Поддайте отвар ромашки и пустырника на камни и начинайте глубоко дышать, представляя около носа небольшое перо. Дуйте на него так, чтобы оно «не колыхалось, но держалось в воздухе». В общем, о том, какие психотехники она применяет ещё и откуда их знает, молчит и отшучивается, а к самой бане относится предельно серьёзно. «Баня – большая часть моей жизни, – говорит Юлия. – Мы в ней настоящие. Мы не носим маски в бане. Сидим, освобождённые от всего лишнего, не связанные с синтетическим миром гаджетов, как первобытные люди, родовая община».
С Олегом Бычковым парилка аквапарка уже семь лет погружается в особое состояние, похожее на сакральное предчувствие. По образованию Олег – дирижёр хора, работает главным редактором православного музыкального издательства «Живоносный источник». «Я в бани хожу с детства, люблю дореволюционные Селезнёвские, – рассказывает Олег. – В Селезнёвских мне нравятся интерьеры. Огромная печь стоит, как в избах, даже больше. Камни в ней ночью раскаляют добела газом, из-за этого потом днём одной поддачи хватает на всё парение. С годами, конечно, посетители всех бань изменились. Стали менее собранными, что ли, не могут замолчать, погрузиться в себя. В бане ведь, как для молитвы, нужно сконцентрироваться, отключиться от внешнего мира». Чтобы помочь достичь этого состояния, Олег в парной аквапарка по пятницам играет на варгане. «Пар в бане схож с каждением дьякона, – говорит он. – Пары, запахи поднимаются вверх, к небу, и человек начинает слышать себя, обращается к своей сущности, спрашивает себя, какие есть внутри проблемы, что мешает жить. Меня и самого бани изменили, я стал внимательнее, что ли, к людям. Лучше стал понимать, к какому человеку какой ключик. Я каждый раз внутренне настраиваюсь на сеанс, потому что банщик во время парения делится с присутствующими своим внутренним миром. Важно нести свет».
Наверное, и к лучшему, что банный мир стоит особняком от шумных магистралей социсследований или внешнего регулирования. Здесь смешаны высокое и низкое, смешное и серьёзное, внешнее и внутреннее, сиюминутное и вечное. Вот уж точно, коли б не баня, все бы мы пропали.
