Очевидно, большинству родителей знакома ситуация, когда ребёнок своим непослушанием доводит до белого каления. Как это пресекать? И как выбрать адекватное наказание, чтобы не допустить такого поведения в будущем?
С этими вопросами мы обратились в первую очередь к главному детскому омбудсмену страны Анне Кузнецовой (к тому же матери шестерых детей). Однако ответа не получили. Непредставившийся мужчина из пресс-службы Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребёнка пояснил по телефону, что вопрос («Как правильно наказывать детей?») сформулирован некорректно и что ребёнка нужно не наказывать, а любить. В ответ на ещё один письменный запрос примерно те же слова пришли в письме «капслоком» (в интернет-общении это равносильно повышенному тону): «РЕБЁНКА НАДО ВОСПИТЫВАТЬ И ЛЮБИТЬ (точка)».
Не получив развёрнутого ответа от официальных уполномоченных лиц, мы обратились с тем же вопросом к семейным сотрудникам «Стола», а также к экспертам, неоднократно комментировавшим у нас сложные этические коллизии.
Владимир Якунцев, эксперт «Стола»:
– «Наказывать» происходит от слова «наказ», то есть наставление, вразумление. Наказывать ни в коем случае не значит карать, мстить, у этого слова совершенно противоположный смысл. Наказание – это плод любви, а не агрессии. Поэтому в Писании говорится: «Господь, кого любит, того наказывает». То есть учит, вразумляет и обличает. Но так как представление о любви в нашем сознании подчас редуцировано до эмоций, до комфортных состояний взаимного ублажения, то любовь нередко противопоставляется наказанию. Это любовь неподлинная, часто фальшивая, эфемерная. Если родители не наказывают своё дитя, не вразумляют его, не ставят ему границ – значит, они его и не любят. В любви есть и прощение, и свойственная ей требовательность.
Цель наказания – не сделать больно, не запугать. Цель наказания – поставить границу и содействовать тому, чтобы стало стыдно. Наказание не разрушает отношения, а очищает их. Подходы к наказанию определяются этими целями: показать ребёнку, что есть граница, которую преступать нельзя.
Что касается телесных наказаний, то здесь существовало много злоупотреблений, очень часто детей не наказывали, а именно мстили им, унижали. Это не наказание, это вымещение на детях собственной злобы и несостоятельности.
На практике (даже в самом лучшем варианте) едва ли удастся совсем избежать телесных наказаний. Дети – народ настырный, склонный к бунту. Ему говоришь: не суй в розетку. А он всё равно это делает. Не беги – машина едет. А он бежит ещё быстрее. Здесь уже стоит вопрос безопасности. В таких ситуациях нужна реакция, конкретное терапевтическое действие. Если наказываешь в нужном духе, если это не месть, не кара, то наказание находит созвучие с совестью ребёнка и помогает ей. Ведь когда он набезобразничал и его несёт, он сам страдает от этого, но остановиться не может. В моей родительской практике телесные наказания бывали один-два раза за всё время, потом дети уже всё понимают, слушаются.
Что о телесных наказаниях говорит Библия? (На неё любят ссылаться сторонники жёстких мер.) Телесные наказания возможны, но с очень большими ограничениями. Во-первых, они возможны только в чрезвычайных ситуациях: есть вещи, на которые реакция должна быть обязательно. Обычно это связано с поступком, который ведёт к тяжёлым, смертным грехам. Например, ребёнок замахивается своей ручкой на маму и начинает бить её по щекам. Во-вторых, о телесных наказаниях говорится только в применении к сыновьям. И ещё говорится, что наказывать должен отец, а не мать. Это важно, потому что мужчина, как правило, не злится в таких ситуациях. Другой важный момент: в Библии говорится про розгу, а не про руку. Розга – это то, что не может искалечить. И вообще сутью наказания является слово, а не розга. Чётко и ясно должно быть высказано, что происходит, в связи с чем. И никогда нельзя наказывать под горячую руку.
– Сейчас широко обсуждаются резонансные случаи рукоприкладства со стороны учителей. Допустимо ли это, по-вашему, например, в исключительных случаях?
– Мне кажется, что учитель этого делать не может. Наказание такого рода – это уникальное право, данное родителям – тем, кто имеет особую любовь и власть любви в отношениях с детьми. А учитель, как правило, не имеет этого. Значит, у него нет и такого права. Он должен соответствовать себе в данном случае.
Андрей Ошарин, эксперт «Стола»:
– Когда я стал задумываться о воспитании детей всерьёз, я обнаружил, что надо мной довлеет понимание, что это ребёнок не мой. Зачатие – это чудо и в этом смысле от нас не зависит. Я стопорю перед этой тайной, и это служит моим детям плохую службу.
В любом социуме – семье, школе, институте – ребёнок должен уметь работать, слушаться, его к этому надо приучать, иначе он не выживет. Поэтому ребёнка надо наказывать. Ребёнок так же греховен, как и взрослый: мы все под властью первородного греха. В моей семье так сложилось, что дети меня любят, но при этом боятся (это не мои, это их слова). Мне кажется, что эта ситуация правильная: на определённых этапах своего развития ребенок должен кого-то бояться. Если в семье всё стоит на своих местах, то лучше, чтобы это был отец.
Я очень боюсь и очень не люблю наказывать своих детей. У меня их трое. Старшему моему ребёнку уже под 40. Я просто свирепел, когда маленькую Надьку мама била, особенно по голове. Её я не бил, не шлепал никогда. В этой семье и Василисе, и Софии от меня доставалось. Хотя наказание ремнём не очень работает. У меня работают слова. Но здесь есть тонкость: они должны быть последовательны и всегда подтверждаться делом. Нельзя всё время менять правила игры, это даёт детям возможность спекулировать.
Правда, дети могут довести меня до серьёзного слова – и тогда они боятся. А когда мама делает замечание – как будто об стену горох. В основном я взрываюсь именно на эти ситуации: слышу, что мама один раз сказала, два, пять раз... Тогда я вылетаю из своей комнаты – и всё почему-то происходит. Я человек не очень сдержанный и потом очень по этому поводу переживаю, всё время себя в чём-то корю и обвиняю. Но недавно я заметил странную вещь: так же переживают и дети. Им трудно жить в напряжении с отцом или матерью, в недоверии, для них оскорбительно, когда перепроверяешь, сделали ли они уроки. Меня это очень радует, потому что, в общем, это говорит об их нормальном душевном развитии.
Мы ходим насупившиеся, друг с другом не разговариваем, они всё как шёлковые выполняют, но хватает их обычно на день, в худшем случае на полтора. Потом они начинают как-то искать подход.
Алена Каплина, фоторедактор «Стола»:
– У меня трое мальчишек. Все – ну очень разные по характеру. И конфликт есть всегда, если они вместе. Трое в машине – это маленькая война. Сейчас временно двое спят на одной кровати – и это тоже война каждый вечер! При этом каждый по отдельности – беспроблемный ребёнок.
Я согласна с тем, что наказание должно быть. Когда у ребёнка нет рамок, ему психологически тяжело, и все свои силы он тратит, проверяя на прочность границы дозволенного. Поэтому есть понятные границы, и нарушение их должно быть как-то обозначено и замечено мной.
Самая главное правило – уважение. В нашей школе во Франции правило номер один – тактильное уважение. Ты можешь быть лентяем, ничего не делать на уроках и после, прийти с соплями, кашлем и рвотой. Но! Ты не имеешь права кого бы то ни было не только толкнуть, отпихнуть и прочее, но даже поцеловать. Мой младший поначалу всех подряд целовал, была у него такая привычка. Нельзя! Если нарушаешь, два раза к директору отведут, а потом и выгнать могут. Последний раз, когда Феликс (ему 5 лет) был в школе нетолерантен, пришёл домой грустный (к тому времени я уже получила докладную записку, продублированную директору и всем участникам), признался, что плохо себя вёл. Да, за это я его накажу, он понял, за что, и согласился.
Наказание было для него страшным: я лишила его сладкого на целый день и утро. Было много слёз. Очень тяжело видеть, как старшие едят круассаны с вареньем. Другое наказание для него – не пойти на море собирать сокровища. Это же горе!
Для среднего (ему почти 9) лишение вкусной еды или стояние в углу тоже работает серьёзным наказанием. Телевизора нет, телефонов нет, интернет только у взрослых – в этом смысле мы как в джунглях. Чего нет, того не лишишь. Но можно лишить велосипедной прогулки – для него это чувствительно. Аудиосказка – это, наоборот, поощрение. Другое наказание – когда мой мозг взорван и я кричу, себя не помня. Это уже наказание меня, нерадивой. В последний раз Марк сказал, что так неуважительно разговаривать с ним нельзя, а то и он будет так же.
Старшему – 14 лет. Как наказывать человека, который уже выше и сильнее тебя? Ему хватает моего взгляда и молчания.
Елена Кудрявцева, автор «Стола»:
– В ситуации, когда у тебя дома живут три ребёнка и две морские свинки, оставить воспитание без наказания было бы непростительной ошибкой.
Наказание всегда связано с нарушением границы нормы. Норма для семьи – это мир, красота и порядок в смысле упорядоченности жизни. Так что родителям самим нужно хорошо понимать, что можно, а что – нет. Конечно, понятие нормы тоже растёт и меняется вместе с взрослением родителей. Помню, что первого ребёнка мы воспитывали так: на отдыхе в Италии запретили ему выпрашивать больше одной игрушки в день. И это казалось нам тогда верхом педагогической изощрённости.
Сейчас, когда прошло больше десяти лет и детей стало трое, они получают подарки два раза в год по праздникам и ещё могут быть вознаграждены по случаю, предположим, успешного окончания музыкальной школы. Дети при этом, надо признать, выглядят намного адекватнее. Младшая Маруся (6 лет), хитрая, как все девочки, может попытаться сочинить историю о том, что ей жизненно необходима новая кукла именно сейчас. Но эти истории заканчиваются ничем. Старшие сыновья – 10 и 14 лет – прекрасно знают, что это бесполезно. Если есть четкая граница, ребёнку живётся проще в силу особенностей психики. А вот если она нарушена?
Из всех детей в нашей семье самый беспокойный – Андрей. Он явно состоит в тайном родстве с Томом Сойером. Вот представьте. Гостиница, двухэтажный номер, родителям нужно ненадолго отлучиться. Глядя Андрею в глаза, говорю, что всем запрещено кидаться вещами с одного этажа на другой. Дверь закрывается. Андрей, как пойманный в клетку тигр, совершает пару томительных кругов по первому этажу, а потом кидает таки носок на второй этаж, целясь в читающего старшего брата. Всё бы ничего, но носок предательски задел за люстру и повис на ней в виде одинокого экзотического фрукта. Следующие два дня вся семья по очереди маневрировала на стремянке, пытаясь дотянуться до потолка на высоте шести метров (если что, используйте швабру, с привязанной к ней палкой и рогатиной на конце). В итоге Андрей был наказан. Но не за то, что носок повис на люстре (это было, кстати, ужасно смешно). А за то, что нарушил прямой запрет. В течение следующей недели он мыл посуду за всей семьей – а это достаточно много.
В идеале мы стараемся следовать нескольким правилам.
1) Наказывать за вещи, понятные детям. Нельзя, например, в приступе злости выкинуть разбросанные по комнате вещи, если ты не предупредил ребёнка о надвигающихся репрессиях.
2) Наказывать чем-то созидающим, а не запрещающим. Например, мы не наказываем запретом компьютерных игр (у мальчиков есть норма – два раза в неделю по 40 минут). Потому что иначе компьютер превращается в запретный плод, то есть в ценность.
3) Наказание не должно быть спонтанным, на эмоциях. Никогда нельзя наказывать в гневе.
4) Не отменять наказание, если граница нарушена. Если можно сдвинуть границу один раз, то почему нельзя это сделать в следующий? Например, мне было непросто действительно выкинуть все игрушки с ковра, которые остались там после третьего предупреждения.
5) Телесные наказания сейчас в нашей семье представить себе сложно. Когда мальчишки были маленькие, то могли получить по попе в ситуации явной опасности и безрассудства. А вот Марусю шлепнуть нельзя, для неё это психологическая травма. С ней нужно обращаться трепетно. Когда ей было три года, она подошла ко мне и сказала: «Когда ты кричишь на мальчишек, у меня в сердце появляется огромная дыра, в которой ветер».
Андрей Васенёв, главный редактор «Стола»:
– Я воспитываю своих детей довольно строго. У нас их трое: старшая девочка Вера (9 лет) и двое мальчишек помладше: Вова и Митя (6 лет и 4 года). Вера знает, что её никто и никогда пальцем не тронет, но она понимает, что цена этому – послушание. Она старательная девочка, и я, честно говоря, не помню, чтобы я её наказывал. Говорил строго – да, называл лентяйкой – да, но до наказания как такового ещё не доходило. Не потому, что она любимица или девочка, а потому, что она всегда старается. Её не нужно наказывать, ей просто нужно объяснить.
С мальчишками всё иначе. Они ведут себя – как и все ребята их возраста: озорничают, шумят и дерутся. Там можно развернуть весь педагогический инструментарий. Наказание никогда не носит репрессивный характер. Если мне нужно избавиться от шума, они мешают мне работать, то я их не наказываю. Для решения этой задачи можно или просто дать им дело (навести порядок, помыть посуду, что-нибудь построить), или отправить их на улицу, где самое место шумным играм. Если же они начинают выяснять отношения, то я жду, пока они сами не договорятся. И только если их переговоры зашли в тупик, они передрались и продолжают устраивать свалку, вмешиваюсь я. Обычно я ставлю их в разные углы до тех пор, пока они не успокоятся и не попросят прощения друг у друга и у тех, кому они мешали своими воплями. Это всегда работает.
Более суровое наказание последует в случае хамства и непослушания старшим. Нагрубил бабушке? Не слушаешь маму? Ничего не сделал после пятого напоминания? Получай по заду ладонью и отправляйся в угол размышлять над бренностью твоего бытия!
Кроме этого, есть дежурные наказания в виде лишения обеда, например. Но это бывает только в том случае, если они сами предпочитают семейному обеду игру. Пожалуйста, только до ужина никакой еды больше не будет. Применяется крайне редко, так как они любят поесть.
Пару раз, за отсутствием дома свободных углов, я запирал их ванной. Ну, как запирал... щеколда есть только внутри ванной комнаты, поэтому достаточно было лёгкого толчка двери, чтобы выйти, но они понимали, что не за этим их сюда посадили.
Один раз в борьбе с ленью их ума мы устроили стоячее думание. После прочтения текста, когда я предупредил, чтобы они внимательно слушали и готовили вопросы, оказалось, что они всё прозевали и спросить им было нечего. Тогда я предложил им постоять рядом, пока я буду работать, и подумать над тем, что они хотят спросить. После получаса стояния Вова с моей помощью сам перечитал этот текст, ничего не понял, утомился, Митя ошалел от такой низкой активности, но всё это время был рядом. Всех спасла Верочка. Вернувшись из школы, она прочитала отрывок им вслух, они быстро сориентировались, позадавали ей вопросы и были отпущены на свободу.
Ремень в практике наказания я не применяю никогда. Бить детей не требуется. Наказание – это не забить в ребёнка своё понимание, а указать ему путь к собственному решению и выходу из сложившейся ситуации. Репрессии сковывают, а покой и разговор освобождают.
