Всерьез речь пока идет скорее не о редактировании, а о высокотехнологичной человеческой селекции – о выборе пола, а также отбору более здоровых с точки зрения генетики зародышей.
По-настоящему эксперименты по созданию «дизайнерских детей» широко проводились на животных: первый генномодифицированный макак резус Энди появился на свет еще в октябре 2000 года в Орегонском региональном центре изучения приматов. С тех пор ученые научились привносить самые затейливые «новшества» в организмы подопытных существ. Для человека подобная процедура одобрена лишь в единственном случае: в Великобритании разрешили изменять геном эмбриона в том случае, если он несет дефектную митохондриальную ДНК, из-за чего у ребенка может развиться диабет, слепота, мышечная дистрофия либо печеночная недостаточность.
Но китайцы обещают большее: по их словам, в ближайшем будущем возможно будет «заказывать» цвет глаз, рост и даже умственные способности ребенка. Неспроста последние несколько лет именно Пекинский университет собирает образцы ДНК людей с самым высоким IQ в мире и пытается определить гены, которые определяют человеческий интеллект. Специалисты подсчитали, что внедрение подобного «редактирования» может обеспечить наращивание интеллектуального потенциала населения в геометрической прогрессии, и в итоге у каждого последующего поколения интеллект будет повышаться на уровень от 5 до 15 пунктов IQ. «Возможность конструировать эмбрионы – уже не фантастика, – говорит знаменитый специалист по клонированию Энтони Пери, – ведь за последние несколько лет генетические эксперименты стали невероятно результативными». Предполагается, что ученые будут использовать разработанные методики для корректировки генетических предрасположенностей будущих детей, например, к болезням или для отбора определенных качеств. Некоторые ученые уверены, что «улучшение» человека – это настоящее призвание современной науки, способной, наконец, создать идеального человека.
Подобные выступления вызвали целую бурю эмоциональных публикаций в СМИ. Американские генетики во главе с Эдвардом Ламфиером, автором методики, облегчающей редактирование генов, призвали объявить мораторий на подобные эксперименты, так как «подобные эксперименты могут иметь непредсказуемые последствия для будущих поколений» и, следовательно, «опасны и этически неприемлемы». Кто же в итоге прав?
Дать ответ на подобный вопрос, с точки зрения Ланфиера, должно сообщество биоэтиков. Это особенные люди, которые в современном быстроразвивающемся научно-технологическом обществе призваны определить, что такое хорошо, а что плохо. Впервые такие специалисты появились в 60-е годы в одной из больниц города Сиэтла. Туда был привезен один аппарат «искусственная почка», а пациентов, нуждающихся в подобном лечении, было несколько. Врачи просто не смогли решить, кого подключить к аппарату и тем самым спасти ему жизнь, а кого – нет. Тогда они предложили создать некую общественную комиссию из медиков и представителей городской общественности для решения подобных вопросов.
Сегодня существует целый институт биоэтических комитетов и комиссий, которые работают в том числе на уровне государств. В большинстве европейских стран биоэтики считают, что технология генетической модификации людей «должна служить исключительно медицинским целям и не затрагивать изменения внешности будущих детей». «В вопросе генной инженерии можно зайти слишком далеко, мы рискуем скатиться к экспериментам на людях и высокотехнологичной евгенетике», – говорит директор организации Center for Genetics and Society Марси Дарновски. Сложность в том, что решения специалистов по биоэтике не имеют законодательной силы, они могут лишь давать рекомендации. А в развивающихся странах комитеты биоэтики вообще считаются чем-то несущественным и даже вредным – тормозящим прогресс. По словам Бориса Юдина, вице-президента Российского национального комитета по биоэтике, подобные разногласия и разночтения будут до той поры, пока человечество само для себя не ответит на вопрос, что же такое человек. И действительно, кто мы: некие биологические существа, которых можно подстраивать под текущие, пусть и благие, потребности общества, или в нас заложена некоторая тайна, превосходящая чисто биологические рамки?
