Я не знаю, кто и когда придумал эту моду, но знаю точно, что в наш 6-й класс её принесла наша первая красавица Марина Антипова, которая к тому времени уже бегала на свидания к старшеклассникам и ходила на дискотеки. То есть в нашем классе она вела себя надменно и чуть снисходительно, как герцогиня Уэльская с крестьянами.
Но однажды на большой перемене она остановила меня возле столовой.
– Привет! – обожгла она меня сиянием своих васильковых глаз. – Я слышала: ты ходишь в этот ваш радиокружок?
– Хожу, – буркнул я, словно почувствовав какой-то подвох. Ох, не к добру женщины начинают интересоваться такими вещами.
– Слушай, а у вас там и детали есть?
– Ну, есть.
– А совсем маленькие детальки есть? Они такие… Словно сосисочки маленькие на проволоке – и все разноцветные. Есть синие, есть красные и зелёные, ещё жёлтые...
– Сопротивления, что ли?
– Ну тебе виднее, как они у вас там называются… Принеси мне несколько штучек – самых разных, но чтоб зелёных и красных непременно. Сможешь?
– Ну, наверное, смогу…
– Супер! А я тебе буду очень-очень благодарна.
И, послав мне воздушный поцелуй, Марина – моя неразделённая любовь – улетела в своё волшебное царство фей по своим волшебным делам.
Но вообще-то я соврал: в нашем радиокружке нас учили древними телеграфными ключами выстукивать азбуку Морзе.
Поэтому я тем же вечером поехал в магазин «Электроника», где был специальный отдел для радиолюбителей, и купил для Марины девять штук сопротивлений: три красных, три зелёных и три жёлтых. Между прочим, по 50 копеек за штуку, то есть почти на пять рублей, а в те годы на пять рублей можно вполне было пригласить Марину на свидание в кафе мороженое – если бы я, конечно, тогда умел приглашать девушек на свидания.
Фото: Harrison Broadbent / UnsplashНо о тратах я даже и не думал.
Марина просияла от счастья и даже удостоила меня поцелуя в щёку.
– Может быть, тебе ещё каких-нибудь деталей нужно? – смущённо пробормотал я. – Диоды есть ещё, транзисторы разные…
– Нет, больше ничего не нужно.
Она ловко загнула проволочные концы сопротивлений и вставила их себе в ткань бретели школьного фартучка – одна над другой, как орденские планки. Сверху две красные, снизу одна зелёная.
– А это зачем? – спросил я.
– Затем, что много будешь знать, плохо будешь спать! Чао, бамбино!
И убежала хвастаться своим планками перед подружками.
Марина была права на все сто: во многих знаниях скрыты многие печали.
Вскоре с этими «орденскими» планками бегали уже почти все девочки в школе. И поскольку многие из них в поисках нужных деталей обращались опять-таки ко мне, вскоре я узнал тайный смысл этого девичьего умопомешательства.
Оказывается, ещё до появление интернета, социальных сетей и статусов «ВК» советские школьницы изобрели свои статусы – тайный язык, оповещающий подруг и соперниц о своих романтических делах.
– Короче, если у девочки три синие полоски – значит, она убеждённая девственница.
– То есть не пьёт, не курит и не встречается с мальчиками, – просветили меня одноклассницы.
Зелёные идут только в комплекте с красными.
Три зелёные полоски – значит, девочка находится в поиске отношений и допускает лёгкий флирт.
Одна красная полоска и две зеленые – значит, девочка уже влюбилась в кого-то, но это неразделённая любовь.
Две красные – значит, девушка уже призналась в своих чувствах предмету любви и они уже даже поцеловалась.
– А три?! – ахнул я, припомнив, что сегодня на фартуке Маринки я увидел полный красный квадрат.
– Три красные – это всё.
– Что – всё?! И «это» тоже?!
Тут кровь прильнула к моим вискам. Как же так, неужели пионерка Марина Антипова пустилась во все тяжкие с этими хмырями-семиклассниками?!
– Ну нет, до «этого» дело не дошло. Скажешь тоже!... Просто это значит, что она уже в постоянных отношениях.
Всё равно от ревности мне было больно.
Кстати, были ещё и чёрные сопротивления. Они означали готовность юных дев к походам на дискотеку, употреблению лёгкого алкоголя и табака.
Жёлтые же полосы означали отношения с соперницами – от лёгкой степени презрения до готовности вступить в полноценную драку.
Желтополосниц у нас, кстати, было немного, но именно Анжелика Попова, которую застукали во время драки с Любой Рудницкой, и открыла школьному завучу секрет тайного языка. После чего с сопротивлениями началась жестокая война – вплоть до публичного выдирания радиодеталей из школьных фартуков, причём под горячую руку завуча попали и несколько убеждённых девствениц, которы тоже были взяты на карандаш.
Интересно, что тайный язык полосок был в ходу только среди девочек. Откровенно говоря, в 6–7-м классах нас, пацанов, интересовали совсем другие вещи: поиграть в хоккей или погонять на велике, достать новые записи рок-групп или итальянцев.
Но позже и меня самого взяли на карандаш – и тоже за значок на школьной форме.
Это был самый роскошный значок в мире – нарисованный каким-то неизвестным мастером лаковой миниатюры портрет Пола Стенли, вокалиста из группы «Kiss».
Обложка сольного альбома Пола Стенли. Фото: paulstanley.comЯ тогда научился делать самодельные принты на майки. Ноу-хау изготовления таких принтов было моей гордостью: сначала требовалось вырезать из кальки специальные трафареты, а затем при помощи поролоновых тампонов набить рисунок масляной краской на майку. Мелкие детали можно было прорисовать кисточкой, после чего требовалось дать майке просохнуть несколько дней. Зато масляная краска совершенно не боялась стирального порошка – в отличие от тогдашних текстильных красок, выцветавших всего за несколько стирок.
На почве принтов я познакомился с лидером нашей дворовой рок-группы «Каторга» Семёном – кумиром всех окрестных подростков. Он попросил ему набить на спину катоновой куртки портрет его любимого гитариста Ангуса Янга из AС/DC, а в благодарность за работу он и подарил мне этот значок.
Разумеется, на следующий день я пришёл в школу, сверкая портретом Пола Стенли. В те годы этот значок смотрелся как настоящий вызов обществу, его массовым вкусам и его заскорузлым ценностям. И, разумеется, ответная реакция общества настигла меня незамедлительно – прямо у входа в школу я был остановлен бдительным физруком.
– Ты что – фашист?! – ткнул он меня пальцем в грудь. – Ты знаешь, что это знак эсэсовцев?
– Сам ты эсэсовец! – раздался вдруг за спиной чей-то голос. – Это же обычные скандинавские руны! Пропустите его под мою ответственность.
Я обернулся и увидел нашего учителя математики – вчерашнего выпускника педвуза: он ходил в школу в самой настоящей байкерской куртке-косухе, которую тогда нельзя было купить ни за какие деньги
– Руны?! Викингов? – удивился физрук.
Тем не менее он отпустил меня, и математик потащил меня по лестнице наверх, в класс.
– Идиот, – по пути ухмыльнулся он. – Ну какие из «Kiss» фашисты, если там играют два еврея из Бруклина?! Но ты значок всё-таки сними, здесь такое не поймут, а у тебя будут проблемы.
Проблемы всё равно у меня были. Физрук всё-таки настучал на меня завучу, и мой случай разбирали тогда на педсовете в школе.
Кстати, этот значок у меня и сейчас лежит дома. Я всё хотел его вручить Полу Стенли – когда «Kiss» собирались приехать во время прощального тура в Москву. Но из-за санкций тур был отменён, так что пусть ещё полежит.
