В фокусе расследования «Стола» – сразу две «горячие» темы: исчезновение людей и жилых домов, где они были прописаны. Это история о тех, кого переселили из центра ещё во время первой реновации в середине 90-х и о том, что в итоге случилось с их бывшим жильём и кто владеет им сегодня.
Выгодная сделка
Эту «нехорошую квартиру» я нашла случайно год назад на сайте ЦИАН – «двушка» около метро «Проспект Вернадского» без мебели и залога за 26 тысяч в месяц. Я набрала указанный в объявлении номер, и женский голос, назвавшись Анной Александровной, подтвердил информацию и попросил перезвонить 20 числа: в квартире до конца месяца жили.
Я позвонила 18 января. Оказалось, съёмщица уехала, а квартиру буквально пару часов назад сдали женщине с внучкой. Расстроившись, я напомнила про договорённости. На том конце провода женский голос нехотя согласился: «Хорошо, приезжайте смотреть». И продиктовала адрес: улица Удальцова, дом 3, корпус 3, хотя в объявлении был указан корпус 2. Но мало ли – вдруг хозяева не хотят ставить в известность о сдаче налоговую и указывают соседний дом.
Хозяйка, Анна Александровна, назначила встречу в магазине «Пятерочка» рядом с метро. На первый взгляд она показалась вполне адекватной женщиной лет шестидесяти. Пожаловалась, что ей оборвали телефон звонками об аренде. О себе рассказала лишь то, что до пенсии работала врачом-анестезиологом, живёт рядом, а в квартире раньше жила медсестра из Беларуси. Когда мы подходили к дому, я спросила про её семью. Она, засмеявшись, сказала: «Я вдова». И после паузы: «Между прочим, черная». Я не обратила внимания.
Иллюстрация: Наталья ДегтярёваДом оказался стандартной блочной шестнадцатиэтажной башней. Квартира находилась на третьем этаже. Деревянная, крашенная коричневой краской дверь, на которой написано фломастером: «Не стучите – не открою». Глядя на моё изумлённое лицо, хозяйка тут же объяснила, что это для соседей, которые замучили её просьбами сдать жилье – у них племянница двойню родила.
Внутри чистенько, но бедно. Малогабаритка без ремонта и практически без мебели. В большой комнате шкаф-купе, два ободранных кресла, в маленькой – замызганная раскладная софа, которую хозяйка назвала «любимый дедушкин диванчик». По словам хозяйки, смотревшая до меня квартиру женщина, федеральная судья из Санкт-Петербурга, уже заказала мебель на кухню и в комнаты. Но денег за аренду не внесла. Рынок аренды в столице волчий даже для тех, кто здесь родился и вырос.
И я иду «ва-банк», предлагая оплатить за месяц прямо сейчас. Тем более, что договор заключать она не хочет.
Из-за проблем с соседями жильцы здесь живут под видом «дедушкиной сиделки». На эту роль моя кандидатура подходит явно лучше, чем судьи с внучкой. Хозяйка при мне начинает звонить претендентке, чтобы сообщить об отказе и внезапно говорит: «Моя жиличка вернулась!». У меня мелькнула мысль, как легко она врёт. Но судья из Петербурга верит ей безоговорочно. Хозяйка передаёт мне трубку для общения, и та железным голосом спрашивает, есть ли у меня совесть – в двух домах располагается школа олимпийского резерва, куда ходит её внучка. Кое-как неприятный разговор закончился. На следующий день я должна была привезти ей деньги за аренду. После разговора с судьёй я чувствовала себя почти соучастницей, и мне было неловко проверять документы на квартиру. Но все же прежде чем отдать деньги, я попросила показать хоть что-то связанное с этим адресом и написать расписку. Она демонстрирует то же самое, что было показано федеральной судье из Питера: ксерокопию паспорта с пропиской по этому адресу и какое-то удостоверение – все на имя Головкина Геннадия Анатольевича, 1927 года рождения. Но в руки она эти документы не дала и своих не показала. Я спросила, кем приходится ей владелец жилья. Она удивилась вопросу: «А, ну это же дед. Дед!» Снять квартиру в нашем городе довольно непросто, поэтому я не стала цепляться к деталям, а отдала деньги и взяла ключи.
Когда через пару недель у меня сломался кран, я позвонила хозяйке, но она запретила мне вызывать сантехника, сказав, что разберётся со всем сама. Вызванному сантехнику, с которым она отчаянно торговалась, представила меня как социального работника.
Но кран сломался снова. Несмотря на запрет, я позвонила в ДЭЗ уже сама. Первый же вопрос сантехника Александра Михайловича поверг в меня шок: «А где дед? Вы знаете, что она сама у него сиделка?»
История приобретала интересный оборот. Когда Анна Александровна зашла на следующий день, я спросила, чью квартиру она сдаёт. Узнав о вызове сантехника, эта милая бабушка внезапно резко изменилась в лице, покрыла меня трёхэтажным матом и проклятиями и потребовала выметаться вон в ближайшие дни. Произошедшая с ней метафора, если честно, выглядело жутко. После её выступления я вполне серьёзно в свои 35 лет уверовала в существование бесов. С квартиры, конечно, пришлось спешно съезжать.
Но перед этим из почтового ящика я достала квитанцию на оплату услуг ЖКХ за февраль. Она была адресована ООО «Лига 21» как собственнику квартиры № 22, которую я, собственно, и снимала. Внизу квитанции значилось: «количество проживающих: 0, количество льготников: 0».
Выходит, старуха и правда распоряжалась чужим имуществом. Но кто же владелец нехорошей квартиры и чьи документы я видела? Вопросов становилось все больше. Я вернулась на свой этаж и позвонила в соседнюю квартиру.
Иллюстрация: Наталья ДегтярёваДед, которого не видел ЖЭК
Соседка Галина Александровна не удивилась моим вопросам. «Нехорошую квартиру» № 22 в доме обсуждали очень давно. Квартиранты сменялись в ней раз в несколько месяцев.
А началась эта история почти двадцать пять лет назад.
«Дед», он же Геннадий Анатольевич Головкин, появился в доме на Удальцова в 1994 году. Соседка вспомнила, что до выхода на пенсию он вроде бы работал юрисконсультом большого военного предприятия и жил рядом с метро «Кропоткинская» в трёхкомнатной квартире. На Удальцова он жил один. Гостей у него никто не видел. Говорили, что его единственный сын живёт в Америке.
Переезд на мужчину плохо повлиял. У него внезапно проявилось психическое расстройство, свойственное одиноким старикам: начал собирать на улице мусор и приносить его домой.
«Здоровый был такой мужик, всё время ходил нараспашку, даже зимой. Сначала он был нормальный. Но потом в течение нескольких лет просто в бомжа превратился», – вспоминает Галина Александровна. По словам соседей, ежедневно он приносил домой по 8–10 пакетов мусора. Странно, что при этом в квартире не было ни тараканов, ни неприятного запаха. Мусор заполонил его квартиру настолько, что перестала открываться входная дверь. Это стало даже причиной пожара, когда в кучу пакетов с мусором угодила искра от газовой плиты.
На то, что квартира, в которой живёт Головкин, ему не принадлежит, внимание соседей обратил почтальон. В квитанциях на оплату жилья вместо фамилии Головкина значилось название адвокатской фирмы — ЗАО «ИМБИ». Соседи очень этому удивились. Они думали, что пенсионер живёт в квартире по договору пожизненной ренты от коммерческой организации.
В конце концов именно соседи пошли в ЖЭК, чтобы заставить эту фирму следить за своей квартирой. Но в домоуправлении новых хозяев никто не знал. Тогда настырные соседки пошли уже в районную управу в отдел социального обеспечения. «Невозможно же за этим наблюдать, он же все-таки человек! Пусть приедут, уберут ему квартиру», – вспоминает Галина Александровна. Однако стоило сотруднице управы снять трубку и позвонить в ЖЭК, как тут же нашлись и контакты владельцев – той юридической фирмы. После звонка из управы владельцы-юристы вывоз мусора оплатили. Галина Александровна вспоминает, что из квартиры вынесли почти десять контейнеров.
Иллюстрация: Наталья ДегтярёваДальше Головкина навестили из местного отделения милиции. Выяснилось, что все эти пять лет он жил без паспорта. Деда забрали для оформления документов прописки – её у него тоже не было.
Куда же в действительности выписали Головкина из ЦАО опытные юристы из ЗАО «ИМБИ»? Согласно базе данных жителей Москвы, неофициально известной как nomer-org, Головкин Геннадий Анатольевич зарегистрирован по адресу ул. Щепкина, д. 12, кв. 62. По этому же адресу также прописано 1146 человек. Вот это резиновая квартира! Фактически в одной квартире уместились жители минимум пяти многоквартирных домов.
Но вернёмся к деду. Милиционеры вызвали врача из местной поликлиники, который положил его в больницу, где Головкин провёл полгода. «Пришел оттуда чистенький, аккуратненький, а ведь у него и вши были, и ноги в язвах», – вспоминает соседка.
Но болезнь вскоре снова дала о себе знать – под конец «нулевых» он стал собирать бутылки. А весной 2011 года в его жизни появилась Валентина Ксенофонтовна Чернова – та самая «Анна Александровна», которая сдала мне эту квартиру.
Опасная скандалистка
С тихим, медленно сходившим с ума старичком Валентина Чернова познакомилась на прогулке, заинтересовавшись тем, как тщательно он собирает мусор и бутылки. Разговорились. Вскоре соседи стали наблюдать эту странную пару. Чернова проживала по соседству, тоже на улице Удальцова, дом три, но корпус 10. История деда, выселенного юридической фирмой из центра, её заинтересовала. Она даже заставила ЖЭК сделать ремонт в «мусорной» квартире, а в 2011 году, меньше, чем через полгода после знакомства, вышла за Головкина замуж. Соседи вспоминают, как трагикомично выглядели эти молодожёны: «Под ручку они дошли до подъезда. У него в руках было три гвоздички. А потом она громко, чтобы все слышали, сказала: “Гена, любимый, ты ведь сам дойдёшь до квартиры? Я же так тебя люблю!” Как их только расписали!»
Иллюстрация: Наталья ДегтярёваИнтересно, что год свадьбы совпадёт с последней датой оплаты услуг ЖКХ – согласно квитанциям (есть в распоряжении редакции) это 27 октября 2011 года.
Соседи вспоминают, что пару лет назад квартиру навещал и реальный собственник – генеральный директор фирмы «ИМБИ» (чьим правопреемником является ООО «Лига 21») Михаил Коробков. На встрече присутствовал председатель домкома, участковый и Валентина Чернова, которая, как вспоминают соседи, «перекричала всех».
При этом новоиспечённая супруга с мужем вместе под одной крышей никогда не жила. Квартиру между тем она стала сдавать – вместе с лежачим Геннадием Анатольевичем. (С 2013 года Головкин стал совсем плох и на улицу уже не выходил.) Так что легенда «сиделка для дедушки» имела крепкую фактическую основу. За несколько лет в «сиделках» перебывало немало народу. Студенты МГУ, молодая женщина, семейная пара, ещё какие-то люди – всех и не упомнишь. За лежачим дедом они, конечно, не ухаживали, а просто снимали дальнюю комнату, как раз ту, заднепроходную, где стоял «любимый диванчик». Соседка Галина Александровна вспоминает, как однажды увидела с лестничной площадки в открытую дверь Головкина на этом самом диванчике: «Худенький такой – лежит, в потолок смотрит». Жилье с мужем Валентина сдавала по коммерческим расценкам. За комнату в 6 метров ещё несколько лет назад хозяйка брала 18 тыс. рублей в месяц. Соседи помнят, что однажды за задержку арендной платы на день Чернова выгнала жильцов из квартиры в 5 утра.
Одновременно Чернова занималась и борьбой за возвращение квартиры в ЦАО. В период с 2012 по 2014 год она на правах представителя своего мужа последовательно подавала иски в разные судебные инстанции – о признании выселения из центра недействительным, предоставлении ему жилья в том же районе (Хамовники) и возвращении прав на социальный найм квартиры на Удальцова. Ведь с юридической точки зрения прав распоряжаться квартирой ни у Головкина, ни у Черновой не было никаких. «Она тут всем рассказывала, объявления вывешивала, судилась – говорят, даже президенту писала», – вспоминают соседи.
Валентина Ксенофонтовна была опытной в судебных тяжбах сиделкой. В марте 2013 года родственники одной из её подопечных подали в суд, оспаривая завещание и договор «пожизненного содержания с иждивением» своей пожилой родственницы, у которой, помимо разных возрастных недугов, имелось также психическое заболевание. Чернова якобы была подругой этой женщины и заключила с ней договор об уходе и содержании в обмен на квартиру. Спустя три года после заключения договора женщина умерла. Несмотря на то, что её дееспособность вызывала большие вопросы, суд подтвердил право Черновой на наследование квартиры покойной.
Иллюстрация: Наталья ДегтярёваВ случае с Головкиным было за что бороться. До переселения на Удальцова он всю жизнь прожил в трёхкомнатной квартире площадью почти 70 квадратных метров в самом центре Москвы – в Пречистенском переулке (до 1991 года — переулок Николая Островского). Это район «золотой мили» – самых дорогих столичных метров жилья.
О приключениях «черной сиделки» в судах мы расскажем во второй части расследования. Вот уж поистине задумаешься, кто в этой истории страшнее: профессионалы или любители? Женщина, зарабатывающая на недееспособном человеке, или столичные чиновники с юристами, которые фактически выкинули старика из квартиры, где он провёл жизнь.
«Ушел из больницы, с тех пор гуляет»
Неблагополучная квартира почему-то не привлекла внимания ни участкового, ни собеса, ни ДЭЗ. Хотя к осени 2018 общий долг компании-владельца квартиры ООО «Лига 21» за услуги ЖКХ составлял уже 272 437 рублей. На сегодняшний день он вырос до 309 549 рублей. Ни одна квитанция об оплате ЖКХ не погашена до сих пор.
И хотя в подъезде регулярно вывешивают список должников, квартира № 22 там или отсутствует, или просто объявление срывают. При том, что начиная с 2016 года сумма начисленного долга в отношении квартиры 22 не меняется.
В июне 2018 года ГБУ «Жилищник района Проспект Вернадского» подал иск на «Лигу 21» в арбитражный суд г. Москвы на сумму 106 тыс. за услуги ЖКХ за 2 года – с 2016 по 2018. Коммунальщики иск выиграли, но деньги так и не смогли получить – из-за невозможности найти ответчика. По данным базы данных «Картотека», ООО «Лига 21» находится «в стадии реорганизации», по всем телефонам, указанным в её регистрационных данных, – тишина.
Официальная претензия, отправленная коммунальщиками 15 октября 2018 года на адрес квартиры, тоже осталась без ответа. Единственный долг, который был погашен – это электричество. В августе 2018 года, впервые с 2015 года после угрозы отключить подачу электроэнергии были оплачены долги за свет (12 661 рубль).
Легенда о дедушке продолжает работать. После меня с марта по апрель 2018 года «сиделками» были молодые ребята, тоже нашедшие это жилье на ЦИАН. В ноябре, по словам соседей, квартира снова стала сдаваться – на этот раз очень тихим иммигрантам из Средней Азии, но спустя пару месяцев квартиранты снова исчезли.
Сам дед тоже пропал. Два года назад его приходили искать из собеса. Выяснилось, что он лежал в больнице, но оттуда его кто-то забрал. Куда мог деться человек 1927 года рождения и где он сейчас – неизвестно. «Мы сказали нашему участковому, что пропал неходячий человек, а он ответил, что его якобы видела соседка с другого этажа – он гулял. Да как же его можно было видеть, если он лежачий!» – возмущается соседка Головкина. «Пофигист наш участковый. Да и мы тут все, в принципе, пофигисты», – с грустью констатирует она.
12 февраля 2019 года новый жилец нехорошей квартиры забыл закрыть кран и залил соседей снизу в 14 квартире. На стук в дверь соседей (звонок давно срезан) никто не открыл, приехавшая «аварийка» констатировала, что вскрыть дверь без хозяев не могут, разве что на третий день. И всему дому выключили стояк с холодной водой. Оставшиеся на двое суток без холодной воды соседи искали владельца компании «Лига 21» всем подъездом.
«Черная сиделка», подрабатывавшая, как оказалось, недалеко консьержкой, не среагировала на оставленное ей сообщение сотрудников ДЭЗ. По телефону, указанному в регистрации ЕГРЮЛ компании ООО «Лига 21», отвечают металлическим женским голосом, что «номер принадлежит компании “Алло, инкогнито”», и он свободен.
Гримасы истории
В снесённом деревянном доме в Пречистенском переулке, откуда Головкина фактически насильственно выселили на улицу Удальцова, жила также семья инженера, строителя и первого директора Художественно-производственного предприятия «Софрино» Павла Ивановича Булычева. Его дочь, Анна Павловна Булычева, рассказывает, что они тоже боролись против выселения и в конце концов смогли получить в Хамовниках крошечную однокомнатную квартирку. По её словам, Головкин был из тех, кто уезжать не хотел категорически. Жил он один и в буквальном смысле начал сходить с ума оттого, что нужно было уезжать из родного дома.
Иллюстрация: Наталья ДегтярёваВ 1995–1996 годах на месте снесённого дома построили шикарный особняк, строительство курировал заместитель мэра по международным и внешнеэкономическим связям Иосиф Орджоникидзе.
История закольцовывается иногда очень трагически. Булычева вспоминает, что в середине 1970-х, ещё студенткой, была знакома с отцом Головкина, инженером Анатолием Петровичем. Он работал на военном заводе вместе с Серго Орджоникидзе и, встречая её во дворе, не раз пытался рассказать ей правду о его смерти. «Он все время повторял: “Серго отравили! Серго отравили!”». Пройдёт почти двадцать лет, и уже другой Орджоникидзе выселит из дома его единственного сына.
Во второй части расследования мы расскажем о доме-призраке, который бесследно исчез не только с улицы Москвы, но также из всех документов.
