– Для нас дискриминация по политическим мотивам неприемлема. Сегодня мы рассматриваем все опции наших возможных действий, в том числе и вариант выхода из состава СЕ. Надеемся, что в конечном итоге у наших оппонентов возобладает здравый смысл, – заявил замминистра иностранных дел Александр Грушко.
В ответ генсек Совета Европы Турбьерн Ягланд обвинил Москву, не выплачивающую взнос в бюджет СЕ, в нарушении положения устава организации, хотя и признал, что Россия подверглась незаконной дискриминации: ведь лишение права голоса какой-либо национальной делегации возможно лишь в случае полного исключения страны из СЕ.
Также Турбьерн Ягланд ввёл в оборот новый термин «Ruxit»:
– Думаю, многие не в состоянии представить, каким потрясением это может быть для Европы, если мы одновременно получим и Brexit, и Ruxit. Но это может скоро произойти.
Между тем идея выхода из Совета Европы, превратившегося для России в эдакое собрание прокуроров, всё больше и больше обретает зримые черты. В самом деле, что может потерять Россия, если перестанет играть роль «мальчика для битья» и поставит наконец точку в затянувшемся конфликте между ПАСЕ и Москвой?
Однако, как выясняется, потерять мы можем многое, – и под словом «мы» я имею в виду как раз не государство, но простых граждан. Стоит напомнить, что Россия вошла в СЕ в 1996 году, выполнив массу требований для достижения «полного соответствия»: например, было выполнено требование о возвращении церковной собственности и о лишении ФСБ собственных следственных изоляторов. Взамен граждане России получили возможность обращаться в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ).
Причём наши соотечественники этой возможностью активно пользуются, занимая первое место в Европе по количеству поданных исков – и это при том, что нельзя просто так взять и подать иск в Страсбург, сперва нужно быть «отшитым» в российских судах на всех уровнях, за исключением разве что конституционного. Правда, более 95 % исков отклоняются уже на первом этапе как неправомерные, а до стадии выплаты компенсации доходят лишь несколько десятков дел в год. Но несколько десятков примеров восстановленной справедливости – это та ценность, за которую надо бороться.
Конечно, российские политики часто обвиняют ЕСПЧ в политической пристрастности – и небезосновательно. Достаточно вспомнить хотя бы решение ЕСПЧ по «делу ЮКОСа», согласно которому Россия должна была выплатить бывшим акционерам рекордную компенсацию в размере 1,8 млрд евро. Можно вспомнить и нынешние процессы «Украина против России» и «Грузия против России», посвящённые событиям в Донбассе, Крыму, Абхазии и Южной Осетии.
Однако ещё в 2014 году в России был принят специальный закон, позволяющий Конституционному суду РФ блокировать решения ЕСПЧ, если это решение противоречит национальным интересам страны. Причём Россия вовсе не единственная страна Совета Европы, где открыто заявили о возможности не исполнять решения ЕСПЧ. К примеру, Верховный суд Великобритании вынес вердикт, что исполнять решения ЕСПЧ нужно только в том случае, если они не противоречат «основополагающим материальным и процессуальным нормам национального права». Такое решение появилось после того, как Евросоюз попытался обязать Лондон предоставить избирательное право заключённым, что возмутило британский парламент. Или вот Азербайджан… Страна последовательно игнорирует все нежелательные для себя вердикты ЕСПЧ (по некоторым данным, Баку не исполнил более 98 % приговоров), зато чиновники из Баку прославились в подкупе чиновников и судей.
Так что вряд ли простые россияне, если, конечно, им объяснить все последствия выхода из Совета Европы, одобрят такое «хлопанье дверью» перед лицом Европы, которое иначе чем незрелыми эмоциями объяснить невозможно.
