…До начала первой пары оставалось несколько минут. Будущие фельдшеры-третьекурсники уже расселись по своим местам. Кто-то листал ленту новостей в соцсети, кто-то вёл с соседом беседу обо всём и ни о чём. Но большинство повторяло материал прошлой лекции, чтобы не ударить в грязь лицом: преподавательница, она же куратор группы, была дамой строгой и во время опроса и тем паче экзамена «резала» студентов безжалостно.
Прозвенел звонок. В аудиторию вошла преподавательница. Все встали.
– Здравствуйте, – начала она.
Все сели.
– Сейчас я расскажу вам об одном нововведении, которое будет вас ждать при выпуске.
Лица студентов изображали вопросительный знак.
– Вы выпускаетесь в следующем году, – продолжала преподавательница. – И вы будете проходить аккредитацию. Согласно приказу Минздрава, её прохождение обязательно: без свидетельства об аккредитации специалиста никто вас к работе не допустит. Первыми её будут проходить те, кто старше вас на курс, потом вы.
– А что там будет, на этой аккредитации? – спросил Пётр Анисьев, один из самых бойких студентов. – Вопросы, как на экзамене, или что?
– Все подробности позже, – остановила его преподавательница. – А теперь начнём занятие. Вам было задано...
И вот четвёртый курс. Уже в начале сентября наступил момент истины: студентам сообщили подробности прохождения аккредитации. Ею заменялись государственные экзамены. Она состояла из двух частей: теоретическая (тестирование из ста вопросов) и практическая (отработка на фантомах нескольких манипуляций). Очень скоро кто-то раздобыл тесты с аккредитации прошлого года: они были в электронном виде, «весили» немного, и их невозбранно можно было проходить прямо со смартфона по многу раз. Материал был тут же скачан всей группой, и закипела работа – у тех, кому написание тестов не давалось. Они рассчитывали выехать за счёт натаскивания и механической памяти.
Потом всё как-то затихло. И только последней учебной весной, после преддипломной практики, стали известны три манипуляции из практической части: сердечно-лёгочная реанимация, промывание желудка, аускультация лёгких. От студентов требовалось как можно точнее соблюсти алгоритм проведения – вплоть до фраз, которые полагалось произносить.
На доске появилось расписание занятий по подготовке к практической части аккредитации. Хотя правильнее было бы назвать эти занятия репетициями: основные трудности заключались не столько в технике исполнения, сколько в том, чтобы правильно произнести предусмотренные алгоритмом фразы в нужный момент. Впрочем, первое время преподаватели подсказывали, что и когда нужно проговаривать. Кроме того, желающие могли тренироваться самостоятельно, в симуляционном классе. Но таких было немного.
Готовились и к теоретической части. Написание пробных тестов собрало всю группу. Процесс проходил очень оживлённо; вопросы к сильным студентам сыпались горохом, а те не отказывали в ответах. Из одного угла слышалось: «А вот и нет, при волчанке высыпания кожи в виде бабочки, а не сабельного удара! Сабельный удар – это при склеродермии!». Из другого доносилось: «А ногти в форме “часовых стёкол” при каком заболевании?». «ХОБЛ, бронхоэктатическая болезнь, бронхиальная астма!» – отвечали из третьего. В четвёртом возмущались: «В смысле – правильный ответ: “Принять гнев пациента без ответного осуждения и порицания”? А если он драться лезет? Полицию вызывать надо!»
А время шло. Наконец наступило лето и пришёл день первого этапа аккредитации. У компьютерных классов столпились встревоженные выпускные группы фельдшеров и медсестёр. В точно назначенное время двери классов распахнулись, и студенты непривычно тихо отправились занимать свои места. Как это часто бывает, не всё пошло гладко: в одном из классов произошёл сбой оборудования. По счастью, он был вскоре исправлен, и аккредитация началась. Кто-то с отчаянием всматривался в экран, мучительно выискивая правильный ответ. Кто-то преспокойно тыкал пальцем в нужную клавишу, точно зная, какой вариант ответа подойдёт. Прошло минут двадцать, и из класса по одному потянулись первые студенты, выполнившие все задания. Результаты тестов ожидались на другой день.
Фото: Гришкин Денис / Агентство «Москва»Из группы «Лечебное дело» тестирование успешно прошли почти все – кроме троих. Лучше всего с испытанием справились «самонатасканные» – те, кто в течение года постоянно решал прошлогодние тесты. Они честно говорили, что в основном выбирали ответы по памяти, чисто механически: «даже думать не надо». Впрочем, и те, кто не сдал тестирование с первого раза, сделали это со второй попытки, что проводилась через день после первой.
Второй этап следовал после защиты диплома. Отработка манипуляций перед комиссией прошла как нельзя лучше. Даже самые ленивые студенты на совесть выучили алгоритм проведения, и лишь редкие запинки в произношении нужных фраз несколько омрачили общую картину. На этот раз испытание все прошли с первого раза. Кто-то потом искренне радовался лёгкости прохождения аккредитации. Кто-то был недоволен: «Чепуха на постном масле... На госэкзаменах хоть думать надо, а тут что?»
…Четыре года спустя.
«Вот за что нам это всё? Платить только за то, чтобы иметь право работать? Тьфу! Лучше бы осталась в младших медсёстрах в психбольнице и горя бы не знала», – злилась Елизавета, заходя в свой личный кабинет портала НМО (непрерывного медицинского образования). Она исправно проходила курсы по дополнительному образованию все эти четыре года работы. Два – за счёт больницы, два – за свой счёт. Справедливости ради, один из них действительно был необходим, но лишь по той простой причине, что без сертификата о неотложной помощи работать на «скорую» не брали. С этим вообще сложилась довольно странная ситуация: хотя «лечебников» в колледжах готовят в первую очередь для работы в бригадах «скорой медицинской помощи», выпускники, имеющие приблизительно равные знания и навыки, не имеют равных прав в трудоустройстве. Есть сертификат – добро пожаловать на «скорую помощь», нет – извини. Да, за это дополнительное обучение нужно будет заплатить.
Во время повышения квалификации и переподготовки Елизавета не открыла для себя ровно ничего нового. Всё то, что было включено в обучающий материал, она могла прочитать в своих лекциях. Но чиновникам от медицины важна официальная бумага о прохождении того или иного курса, а содержание курсов никого из них не волновало и не волнует.
Наконец страница личного кабинета открылась. Елизавета посмотрела на количество баллов и изменилась в лице. Оно оставалось тем же, что и три года назад, как будто два курса так и не были пройдены. Пришлось звонить в отдел кадров, чтобы выяснить, что случилось.
Как оказалось, для начисления баллов заявку нужно было подавать из личного кабинета, а не от организации, оплачивавшей обучение. Загрузка сертификатов и иных свидетельств о повышении квалификации «от имени» больницы по каким-то причинам оказалась невозможной. В отделе кадров честно сказали, что, скорее всего, помочь ничем не смогут. Замаячила перспектива переписки с порталом НМО, не гарантирующей положительного результата.
«Ну, ладно. Я всё это припомню, когда буду заявление об уходе подавать. А сейчас... Заплачу за пару курсов подороже, чтобы баллов набрать побыстрее и сколько нужно, и делу конец. О квалификации нашей они, видите ли, беспокоятся! Да мы сами быстрее найдём то, что для работы нужно, тем более это ещё и бесплатно будет».
И Елизавета подала заявку на курс «Особенности оказания медицинской помощи пациентам при наркологических заболеваниях».
