В последнем номере журнала Science был опубликован материал под названием «Риски полёта», где учёные делились своими опасениями, что потепление может способствовать распространению вирусов и инфекций не только среди птиц, но и представлять угрозу для людей. «Можно легко представить, что дикие птицы обладают потенциалом приносить новые патогены в новые районы», – говорит орнитолог и микробиолог Йонас Вальденстрем из Университета Линнея (LNU). Некоторые птицы из-за изменения климата меняют основные места размножения, это может повысить вероятность заражения. Как говорят учёные, «при рождении птицы обладают слабым иммунитетом, и если они вылупляются в новых местах, они могут заразиться новыми патогенами и передать их другим популяциям или видам». Климат может напрямую содействовать развитию патогенов, которые предпочитают высокую температуру и влажность. Кроме того, потепление может привести к резкому росту популяций комаров и клещей, которые могут передавать птицам новые микробы. Одним словом, как говорит в статье орнитолог Вальденстрем, «главная проблема заключается в том, что одновременно меняется очень много вещей».
Об эти их других «перелётных» проблемах «Столу» рассказал орнитолог, ведущий научный сотрудник Центра кольцевания птиц Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова Сергей Харитонов.
– То, что учёные стали чаще фиксировать изменения в маршрутах миграции птиц, на ваш взгляд, связано с тем, что способы слежения развились в последнее время или есть причины, которые заставляют птиц менять привычные пути? Например, изменение климата?
Сергей Харитонов. Фото: mininuniver.ru– И то и другое. Сейчас действительно появились спутниковые передатчики, которые становятся всё легче: последнее поколение весит около 5 граммов, их можно сажать на довольно мелких птиц. И, конечно, эти средства позволяют увидеть то, что раньше мы не могли заметить. Но и по обычному кольцеванию видно, что птицы меняют свои маршруты, и во многом это связано с потеплением. Например, по десятилетиям прогрессивно удлиняются пути миграции водоплавающих птиц, зимующих в Европе, таких как белолобый гусь, гуменник, многие виды утки. Дальше на юг они не могут лететь – упираются в море и там остаются на зимовку. Значит, средняя длина миграции у большинства видов увеличивается за счёт того, что они летят дальше на север: тундра становится теплее, температурные границы отодвигаются.
– Может ли это стать причиной распространения болезней у человека или птиц, как предполагают некоторые учёные?
– Люди боятся каких-то новых вирусов, больше всего птичьего гриппа, а вот это напрасно. Заражений человека птичьим гриппом непосредственно от птиц зафиксировано буквально единичные случаи – два или три в Китае. Птицы болеют отдельно, люди – отдельно. Для человека гораздо страшнее старые давно известные болезни от птиц типа орнитоза или пситтакоза. Многие наши коллеги, которые кольцуют птиц, или те, кто разводит голубей или домашних птиц, переболели этим довольно опасным вирусом. Но и это сегодня лечится. То есть для человека болезни, переносимые птицами, большой опасности, пока по крайней мере, не представляют. А вот птицы действительно в последнее время стали болеть больше. Вспышки птичьего гриппа повторяются чаще – и в Европе, и в России.
И, видимо, потепление здесь играет основную роль: есть, например, птицы, заражённые гриппом в лёгкой, как говорили во время ковида, бессимптомной форме, то есть птица носит вирус, но он ей вреда не причиняет. Но при определённых обстоятельствах – большой скученности, в условиях сильной жары и так далее – у каких-то особей эта лёгкая форма становится тяжёлой. И они этой тяжёлой формой заражают остальных. Кстати, в частности, исследование Вальденстрёма, который комментирует вышеупомянутую статью в Science, показало, что среди крякв носителями птичьего гриппа в его неактивной форме является до 25% птиц европейских популяций. Переход в тяжёлую форму совершается очень-очень редко, но именно это и даёт известные вспышки птичьего гриппа.
– Есть ли уже примеры, когда из-за таких эпидемий пострадала популяция птиц?
– Массовая гибель была отмечена, но чтобы это отразилось на общей численности вида – такого пока не было зафиксировано. Болеют и краснокнижные виды. Например, у красноголового хохотуна несколько лет назад был массовый падёж, но в целом на численность популяции это не повлияло, по крайней мере об этом ничего не известно.
Но вообще на всей земле с каждым годом птиц становится меньше на 2–3 процента. В Америке этот процесс идёт медленнее, в Евразии – быстрее, но везде количество многих видов птиц прогрессивно уменьшается.
Среди причин учёные чаще всего называют антропогенный фактор, но механизм этого влияния не всегда понятен. Один из фундаментальных законов в экологии – правило Либиха, или Закон минимума – гласит, что «наиболее значим для организма тот фактор, который более всего отклоняется от оптимального его значения». То есть численность вида определяется тем фактором, который находится в минимуме: скажем, всё хорошо, но какого-то одного элемента для питания в какой-то местности стало меньше. В большинстве случаев все элементы исследовать невозможно, поэтому часто мы не можем понять, что же именно послужило причиной уменьшения численности.
– А могут ли быть какие-то позитивные изменения в жизни птиц из-за потепления?
– В этом смысле животные, как и люди, разные: среди них существуют такие натуры, которым перемены необходимы. Как раз в этом моменте они получают успех, взлетают в численности. Например, зяблик осваивает Мурманскую область: раньше он там не мог гнездиться, потому что времени на линьку ему не хватало, было холодно, а теперь хорошо. Помню давнюю цитату Мао Цзедуна: «Если подул ветер перемен – расправляй паруса». Вот зяблик, например, расправляет.
– А что происходит в природе, если птиц становится меньше? Чем нам грозит уменьшение численности птиц?
– Происходит перестройка экосистем. Пока это не критично. Но в теории считается так: мы уничтожили один вид – ничего не произошло, второй вид – тоже ничего, кто-то его заменил или место осталось пустым, третий, пятнадцатый… вроде, ничего не происходит. Но с какого-то момента вышибается краеугольный камень и начинается необратимый деструкт экосистемы. С какого вида это начнётся – в большинстве случаев предсказать невозможно.
Фото: Richard Lee/UnsplashВсем нужно какое-то пространство: вырубили лес, поле застроили – вот и стало негде гнездиться. У каждого вида, опять же, свои особенности поведения: кряква, например, гнездится везде – и на земле, и на деревьях, в дуплах, – где угодно и в любое время, кроме зимы. А есть утки, которым не нравится любое беспокойство: они уходят просто потому, что появился человек.
– А правда, что в Москве птиц становится меньше? Даже городских, которые давно привыкли к жизни рядом с человеком?
– Действительно, в Москве птиц стало меньше. Воробьёв, например. Почему? Не могу ответить. Вроде, и кормовая база нормальная, они зерноядные...
Стало значительно меньше ворон, здесь причина – корм: помоек стало меньше, урны стали более закрытые, народ – рациональнее. Кстати, некоторые вороны тоже мигрируют: московские зимой улетают на юг, а в Москву прилетают стаи с севера.
А вот большие синицы, например, в последнее время себя прекрасно чувствуют в городе. Они птички умные, находят способы питаться. Английские учёные наблюдали, как они научились пить молоко, выдалбливая крышки бутылок. В северных городах в лесу им перезимовать практически невозможно, а в городе часть популяции теперь зимует и не мигрирует.
– А сколько в среднем длится миграция?
– Это зависит от вида: есть малые веретённики, которые летят зимовать из Аляски в Новую Зеландию и проделывают 11 тысяч километров, летят 5–6 дней над морем. А мелкие птицы летят гораздо медленнее, с остановками: поедят, наберут жира, дальше летят. Большинство птиц весной летят быстрее, чем осенью, несмотря на истощённое состояние после зимы, потому что их задача – занять место: если ты поздно прилетишь, то можешь попасть к шапочному разбору – негде будет гнездиться. Осенью их уже ничто не торопит, некоторые двигаются раза в два медленнее.
А вот белолобые гуси наоборот: летят весной медленно и делают большую дугу сначала на восток, потом на север, откармливаются по дороге, а осенью летят быстро. Почему они так делают – точно неизвестно.
Вообще, чем больше мы узнаём о птицах, тем больше возникает вопросов. Например, до сих пор точно непонятно, как устроена у них навигация. Этот процесс уже лет 50 продолжается, и пока чёткого представления, как они это делают, какой орган за это ответственен, понять не могут. Сейчас усиленно изучается версия магнитной ориентации, но зацепить нормально её так и не могут: то опыты показывают, что она есть, то её не видно. Есть подозрение, что магнитная ориентация работает при солнечном свете: каким-то образом солнечные лучи через глаза что-то активизируют – и тогда магнитные рецепторы начинают работать. Опять же, всё это гипотетически: обнаружены некоторые структуры в клюве и в глазу птицы, которые содержат железо. Учёные думают, что именно они ответственны за ориентацию. Но пока точно смоделировать весь процесс однозначно не получается.
– Что человечество должно сделать для птиц?
– Не только для птиц – для всего живого: надо понимать, что, если мы безответственно будем разрушать природу, то наступит момент, когда начнётся деструкция биосферы. С какого вида это произойдёт – неизвестно, надо стараться сохранить как можно больше: разумно охранять, меньше вредить, жить с оглядкой.
Кстати, сейчас интерес к птицам – бердвотчинг – очень развивается, я сам председатель жюри клуба «Птицы и люди» и вижу, как активно люди участвуют в соревнованиях: собирают команды, чтобы пройти маршрут, выполнить задания, отснять разных птиц. Так что понимание, что мы на земле не одни, постепенно приходит, и это позитивный фактор.
