Список праздников таков: День России (12 июня), День народного единства (3 ноября), День Победы (9 мая), День воссоединения Крыма с Россией (18 марта). Выбор дат, может, кого-то и смутит, зато расставляет точки над «i». Сразу понятно, о каком патриотизме и национальном подъеме идет речь и какие даты ставятся вровень друг с другом.
Вообще история праздников в России лучше всего иллюстрирует превратности национальной судьбы. До революции российские праздники в целом повторяли церковный календарь, за одним существенным исключением – особо отмечались еще дни рождения и тезоименитства государя, государыни и престолонаследника. Как-то так сразу и шло: вот, Рождество Христово – выходной, а потом – Рождение государя императора, тоже выходной, красный день календаря, и все через запятую. Благодаря соположению праздников и сейчас легко реконструируется государственная идеология, система ценностей, которая (предсказуемо) рухнула сразу же после отречения императора.
Совершив дело революции, россияне праздновали Первомай и Октябрь: очень удачно вышло – один праздник весенний, другой осенний, годичный круг эффектно оформлен. Но, заметим, чем больше ослабевала официальная идеология, тем больше народа перетекало из весны и осени в зиму, в Новый год. Все обаяние «Иронии судьбы», Советского шампанского и салата оливье говорили о смягчении режима, об обывательской фронде государственной идеологии и государственным праздникам в пользу своего, домашнего Нового года. Когда и этот режим рухнул, только Новый год – с его мещанским теплом, неподвластным большой идее, – и устоял.
Теперь у государства снова идефикс – вывести народ из полудремы, дать ему очередной праздничный каркас, праздничное оформление года. Без «разметки времени» идеологическими флажками, в конце концов, с первобытных времен не обходилось: чтобы обжить пространство, ореол обитания, страну, нам, оказывается, как-то нужно обжить еще и время. Впрочем, если «метки» времени расставлены заранее неточно, а чего хуже – фальшиво, жди коллапса. «Каркас» рухнет – а вместе с ним и все пространство, и вся историческая логика, порожденная очередным режимом.
