Россиянам сложно отыскать корни, потому что они ничего не помнят. Два-три поколения – и ступеньки памяти уходят в серый туман. По оценкам социологической компании «РОМИР», более девяти десятых россиян, а среди молодежи эта цифра еще выше, не может назвать имена своих прадедов, не говоря уже о том, чтобы помнить, где и когда они родились и жили, к какому сословию принадлежали, кем они были и чем занимались. Такого нет нигде в мире.
По словам директора Института генеалогии Российской национальной библиотеки, президента Русского генеалогического общества, члена Геральдического совета при президенте РФ Игоря Сахарова, Россия – страна с невероятно короткими историческими корнями. Советское государство вырастило несколько поколений граждан, которые сначала боялись помнить свое прошлое, а потом просто перестали воспринимать память как естественную потребность. Архивы сжигались, родственные связи насильно рвались, людей перемещали с места на место, так что постепенно россияне сами для себя стали абсолютной загадкой.
И, тем не менее, в последние несколько лет все отчетливее стала проявляться обратная тенденция: россияне вдруг решили эту разгадку разгадать и узнать, откуда они взялись, кто были их родственники – ближние и самые дальние. С чем же связан этот интерес и как отыскать корни в стране, которая сама для себя оказалась терра инкогнито?
Люди и древности
Необычайный интерес к генеалогии эксперты замечают во всем мире. На западе это связывают с развитием социальных сетей. Например, в прошлом году европейская Permira купила активы американской компании Ancestry.com за 1,6 миллиарда долларов. Ancestry.com – интернет-сайт, который специализируется на составлении генеалогических деревьев. Там зарегистрировано более двух миллионов пользователей, которые за скромные 10 долларов ищут своих предков в хитросплетениях истории. Таким образом, рынок генеалогических исследований на Западе сегодня такой же прибыльный, как рынок автомобилей или, скажем, ювелирных изделий.
В первую очередь подобный интерес растет в США и Канаде. В Европе особой проблемы узнать свою родословную никогда не было, что и не удивительно: именно здесь зародилась генеалогия как таковая: с XII века для вступления в рыцарские ордена нужно было предоставить данные о своих дворянских корнях, желательно – на восемь поколений вглубь веков. Европейские рода, особенно у нормандцев и франков считаются самыми древними (не считая японцев, грузин и монголов). Например, одной из самых длинных документально подтвержденных родословных признана родословная Габсбургов, чьи представители здравствуют по сей день. Так, бывший тележурналист и глава ОНН Карл Габсбург до сих пор является претендентом на престолы целого ряда уже не существующих королевств, таких как Венгерское, Богемское и Иерусалимское, которое, впрочем, было потеряно крестоносцами ещё в 1291 году.
Но хорошая родословная сохранность касается не только дворян. В каждом округе есть специализированный центр генеалогии, где хранятся сведения о семейной истории. Помимо этого в Европе существует культ так называемой микроистории. Если вы попадете в гости к коренным англичанам или французам, вам не избежать рассматривания вещей, которые принадлежали предкам как в ХХ веке, так и раньше. Там так принято, и не всегда это рассказы о геройском прошлом. В Германии, например, некоторые немцы хранят военные вещи родственников, которые были осуждены как нацисты. Не для того, чтобы гордится, а потому что это – память о человеке, который когда-то совершил преступление и об этом нужно помнить, чтобы не ошибиться самим. Такая неотредактированная, не отретушированная история своей семьи – одна из тех вещей, которые европейцы очень ценят.
По словам генеалога Игоря Васильевича Сахарова, отечественные историки еще по советской традиции зачастую занимаются обществом в целом, классами, классовой борьбой, войнами. А та самая микро-история, которая ценится и по крупицам собирается в Европе, в нашей стране долгое время никого не интересовала. Генеалогия в этом смысле намного демократичнее. Ведь если историки интересуются, допустим, Суворовым, то генеалогов интересует его семья и потомки независимо от того, играли ли они какую-то общественную роль или нет. Может, это ребенок, который умер в младенчестве, но его тоже нельзя забыть. Каждый человек самоценен. И это понимание в целом для общества очень важно.
Самые распространенные вещи позапрошлого века, которые можно отнести к микроистории, в России выглядят довольно колоритно – тяжелые чугунные утюги, огромные поржавевшие ножницы скорняков и очень редко какие-то ювелирные украшения. Изредка в Институт генеалогии Российской национальной библиотеки приносят настоящие семейные клады. Например, Наталья Васильевна Шипулина передала свой огромный семейный архив, в котором было множество подлинных послужных дореволюционных списков, фотографий и выписок из метрических книг. Все это тщательно скрывалось в советское время, потому что одна фотография офицера царской армии обещала крупные неприятности. А так бумажных архивов у россиян от позапрошлого века почти нет.
Страна потомственных крестьян
Можно сказать, что у нас в России генеалогия пока не приносит прибылей, подобных западным, но всплеск интереса к поиску родословных – налицо. При этом возрождение особенно заметно в последние годы. В Институте генеалогии Российской национальной библиотеки почти каждый день раздается звонок или кто-то стучится в дверь с просьбой помочь найти своих предков. Подобный всплеск интереса историки связывают с переходом российского общества на более качественный уровень развития, с осознанием россиянами самих себя не щепками, несущимися неизвестно откуда и неизвестно куда, а людьми, чего-то значащими, укорененными.
Сегодня, согласно социологическим исследованиям компании «РОМИР», в первую очередь своей семейной историей интересуются люди с высшим образованием, высоким социальным статусом и довольно высоким уровнем дохода. Но вообще это самые разные люди.
[caption id="attachment_4916" align="aligncenter" width="1060"]
Фото семьи крестьянина Василия Попкова, примерно 1907 г.[/caption]
– К нам в фирму чаще всего обращаются представители довольно крупных корпораций, – рассказывает директор компании «Genealogic» Александр Воробьев. – Это состоявшиеся люди в возрасте примерно 40 лет, которые хотят узнать, откуда они произошли и всегда говорят о намерении передать это знание дальше, рассказать о предках своим детям.
Интересно, что в начале 90-х многие шли в архивы, чтобы отыскать свои дворянские корни. Особым упорством отличались граждане с фамилией Романов, желающие узаконить родственные связи с царской династией. Хотя фамилия Романов была очень распространена среди крестьян. Во время первой в России переписи населения их спрашивали: «Чей ты сын?» они и отвечали: «Романов». Впрочем, историки утверждают, что сегодня люди приходят уже вовсе не для удовлетворения своего тщеславия. Дворяне тоже были разные, поэтому найти в своей родословной можно всякое… Но в целом по статистике в России до революции 90 процентов населения были крестьянами, а после 17-го года, гражданской войны и большевистского террора процент людей «из народа» стал еще больше. Так что сегодня подавляющее большинство россиян – это потомки крестьян, как правило, – крепостных. Но неверно думать, что крестьянам невозможно отыскать свою родословную. Это был, может быть, не самый богатый, но очень памятливый слой общества. По словам Игоря Васильевича Сахарова, старый уклад жизни в деревне способствовал культивированию памяти. Люди веками жили на одном месте, миграции почти не было. В ходу было церковное благочестие, то есть регулярно молитвенно вспоминали всех родственников: подавали записочки за усопших, заказывали молебны за здравствующих. То есть имена все время назывались, проговаривались, вспоминались, и это было очень важно. На кладбищах были семейные участки, которые тренировали генеалогическую память.
Особая генеалогическая культура существовала среди крестьян-поморов. Вообще в Архангельской губернии, где никогда не было крепостного права, можно отыскать удивительные вещи, например, целые поколенные росписи с витиеватым именем родоначальника, его детей, внуков и правнуков. Такие семейные летописи прослеживали историю семьи на много веков, но все они заканчиваются одинаково – началом ХХ века, социалистической революцией.
Замечателен уже упоминавшийся факт, что крестьяне жили на одном месте в течение многих поколений. Находят свидетельства о том, что в среднем одна семья могла проживать на одном дворе две-три сотни лет. С точки зрения памяти – вещь неоценимая. Возникали целые родовые селения, где жили дальние и близкие родственники. Это значительно облегчает поиск крестьянских корней, если, правда, правильно напасть на след.
Письменных крестьянских родословных, составленных в позапрошлом веке, конечно, мало. Их можно пересчитать по пальцам и принадлежат они, как правило, купцам, имевшим крестьянские корни. Так известно описание семьи Артемьевых-Хлызовых, крестьянской ветви Строгановых, Амосовых, Шуйгиных. У всех них есть две общие черты: во-первых, все они проживали на определенных территориях, а именно на севере Европейской части России, в Поморье и Предуралье, где длительное время сохранялась собственность на землю. Во-вторых, все они относятся к верхушке крестьянства, которая так или иначе была связана с торговлей землей, а иногда с крупными промыслами, например, с солеварением.
Чтобы понять, как отыскать себя в веках, нужно немного представлять, где и как у нас вели статистику людей. А она на Руси испокон веков была довольно замысловатой.
Нас посчитали
Идея переписывать народ, в том числе и крепостной, зависимый – довольно давняя и связана она всегда была с экономическим аспектом, то есть с налогами. Считается, что первыми переписали народ на Руси, ни много ни мало – татаро-монголы, или, как теперь принято говорить, лица монгольской национальности. Кочевые завоеватели во главе с ханом Батыем захотели узнать, что именно и в каком количестве они завоевали, поэтому начали переписывать дворы. Но долгое время после освобождения от монголов людей считали именно так – по дворам, с которых взимались налоги.
Непосредственно же русская генеалогия ведет свое начало с 15 века и связан этот факт с борьбой за должности. Именно тогда возникает так называемое местничество – явление странное, но вполне закономерное для России. Местничество – строгое распределение мест на государственной службе, согласно древности и знатности рода. Правда, царь всегда имел полное право сломать устоявшуюся веками иерархию и приблизить к себе того, кто ему был нужен. Местничество превратило правящую верхушку в совершенно закрытую корпорацию, внутри которой велись бесконечные разборки – из-за того, кто с какой стороны должен стоять в царских палатах, чей сын станет царским телохранителем (рындой) и так далее. До нас дошли документы о показательном споре по поводу служебного транспорта, который вели стольник Михаил Волынский и Алексей Чепугин. Первому для поездки в Ярославль отрядили восемь подвод, а второму для командировки в Углич дали только шесть. Эти документы – одна из ценнейших записей, касающихся древних дворянских родов. В 1555 году был создан Государев родословец – родословная книга русских княжеских и боярских родов.
[caption id="attachment_4918" align="aligncenter" width="1060"]
Люди попроще ни в каких родословцах, конечно, не значились, так как им не на что было претендовать внутри кремлевских стен. Вплоть до ХVII века учет людей как таковых не велся, проводили перепись дворов, которые заносились в так называемые Писцовые книги.
Знаменательное событие для последующей русской генеалогии произошло в 40-х годах ХVII века, когда началась налоговая реформа, которая вводила подушный налог. Для этого завели новые Переписные книги, которые должны были описать все податное население России поименно, с указанием возраста каждого человека. Во все села и города, деревни и погосты отправлялись делегации из нескольких писцов, возглавляемых думным боярином, окольничим или воеводой. Описывали они все: строения, лавки, промышленные заведения, деревни, починки (новые поселения, отпочковавшиеся от старых), занятые и не занятые земли и так далее. Запись выглядела так:
«За Николаевским попом Василием на реке на Поведи с причетники церковных бобылей шесть дворов. Бобыль Федька Иванов у него дети сын Алешка да сын Прошка. У Алешки сын Кирюшка 10 лет, сын Демка 5 лет. У Прошки сын Ивашко 3 лет»
Отдельным документом, важным именно для родословных крестьян и мещан, являются исповедальные ведомости. Их вел местный священник, обстоятельно записывая данные о духовной жизни своего прихода. В конце года он составлял статистическую таблицу, в которой приводил данные по всем православным и отдельным списком выводил раскольников или близких к расколу, которые 2–3 года не ходили к причастию. Иногда можно найти пояснения, почему человек не причащался – «по болезни», «ушел на заработки» или «по лености». Исповедные ведомости очень ценны для генеалогии, потому что по ним виден весь состав семьи, но они и пострадали больше других, так как большевики считали эти документами информацией, не представляющей исторической ценности. Тонны архивных записей были сожжены или сданы для переработки как макулатура. Конечно, с самого начала всякой переписи были те, кто хотел от участия в ней уклониться – по всяким причинам.
– По указу 1723 года было усилено наказание для помещиков, – рассказывает историк Александр Воробьев. – Если было установлено, что те заставляли своих приказчиков скрывать крестьян от переписи, у помещиков отнимались деревни, а сами они приговаривались к работе на галерах. В других случаях они должны были уплатить штрафы от одного до десяти рублей за каждого утаенного крестьянина. Если приказчики утаили крестьян по своей инициативе, они подлежали так называемой «политической смерти»: их возводили на плаху, после чего били кнутом и отправляли на вечную ссылку в Сибирь с лишением всех прав.
Хозяин всея Руси
Первая же классическая перепись населения с развернутой анкетой была проведена в Российской империи лишь в XIX веке. Ее вдохновителем и главным разработчиком был ученый Семенов-Тян-Шанский, больше известный как географ и путешественник. Готовились к переписи, как к войне, – всем миром. Среди 150 тысяч переписчиков оказались такие знаменитые люди, как Антон Павлович Чехов. Для правильного подсчета голосов была выписана особая новинка из Америки – счетная машинка. Анкета включала в себя не только довольно традиционные вопросы по поводу семейного положения и сословной принадлежности человека, но и регистрировала физические недостатки участников переписи. Примечательно, что Николай Второй на вопрос о роде занятий ответил так: «Хозяин Земли Русской», а в графе о сословной принадлежности поставил: «Первый дворянин».
Перепись обошлась государству в семь миллионов рублей, ее результаты были изданы в 89 томах и стали бесценными сведениями о жителях России позапрошлого века. Правда, во время работы переписчиков не обошлось и без некоторых недоразумений, например, они перепутали туркменов с таджикам, приписали их к индоевропейской языковой семье, а куда-то, например, на территорию современной Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи, вообще не добрались. Впрочем, ошибок могло быть и больше, учитывая, что значительная часть населения переписываться не хотела, справедливо думая, что ни к чему хорошему это не приведет. Ждали либо повышения налогов, либо очередного переселения на пустующие сибирские земли, либо, ни много ни мало, самого антихриста, который придет с заморской машинкой и поставит клеймо на лоб.
[caption id="attachment_4920" align="aligncenter" width="1060"]
Портрет семьи Императора Николая II[/caption]
В следующий раз переписать народонаселение, как известно, пытались уже в советское время, в 20-е годы, когда в стране шла гражданская война, царили голод и разруха. Тем не менее, была подготовлена расширенная анкета, которая почти в два раза превосходила прежнюю. Впервые выяснялась национальность граждан новой советской страны, уровень грамотности, место рождения, профессия и так далее. В следующей переписи 26-го года, показавшей колоссальные человеческие потери по стране, была расширенная вопросная карта, связанная с доходами населения и семейным положением. Как пишут газеты того времени, оказалось много семей с двумя женами – зарегистрированными и фактическими, причем обе женщины утверждали, что они и есть настоящая жена. Многие женщины с детьми и без мужа «спешили записаться девицами». В графе «профессия» то и дело возникали надписи «проститутка», «вор-рецидивист», «нищий», «вор». В целом же переписи населения в годы после революции показывали столь удручающее состояние страны, что довольно скоро эти данные стали скрывать и ретушировать. Тем не менее, даже в таком виде они иногда становятся настоящим кладом для исследователя, который пытается отыскать следы конкретных людей.
Сама наука генеалогия буквально сразу после прихода большевиков к власти была объявлена буржуазной наукой, архивы сжигались и даже кладбища, как одно из мест, культивирующих память, безжалостно сравнивали с землей. Новая власть особо не любила крестьянство, привязанное к земле, к традиции, к родовой памяти и своей вере. Она любила человека городского, перекати-поле, которому можно было внушить что угодно. Поэтому именно на крестьянство обрушилась вся мощь репрессивной системы, а рабочий, грозно размахивающий отбойным молотком, стал новым мифологическим героем советского времени.
[caption id="attachment_4922" align="aligncenter" width="1060"]
Рыбинский купец Л.Л.Попенов с семьей. Через два года в сентябре 1918 г. члены семьи были расстреляны во время акции Красного террора.[/caption]
Насколько глубока кроличья нора?
Так с чего же начать поиски современному человеку, чьи предки многие века были крепостными крестьянами где-нибудь в глубинке России, которых потом переселили на новые земли, половину расстреляли, а остальных разбросали по стране так, что они от страха забыли все, что связывало с прошлым? С чего тут можно начать?
– Для того, чтобы начать путешествие назад во времени, нужно знать хотя бы две вещи: имя бабушки с дедушкой и их точное место жительства, например, деревню, – говорит историк Александр Воробьев. – Как правило, церковь была одна на несколько деревень и довольно хорошо известно, какие храмы к каким землям относились. Время рождения нам тут не так важно, потому что мы можем посмотреть информацию за несколько лет по одной церкви.
На вопрос, как далеко можно продвинуться потомственным крестьянам вглубь истории, специалисты однозначно отвечают – до конца 19 века при условии сохранности документов это сделать не очень сложно. А вот потом – как повезет. Дело в том, что массово крестьянские фамилии появились на Руси только во второй половине ХIХ века. Можно отслеживать колено за коленом, к примеру, Кругловых и вдруг в следующем поколении остается только имя человека и его отцовское имя, которое записывали в виде фамилии. Был Петр Круглов, и вдруг – Петр Иванов – это он или уже другой человек?
Иногда, впрочем, удается даже отследить появление фамилии. Зачастую они возникали от прозвища. Прозвища на Руси были не только у простолюдинов. У знати тоже были прелюбопытные образцы будущих фамилий. Среди московских бояр были Кобылы и Коровы. В Великом Новгороде в конце 16 века жили три брата Семичевых: Редька, Капуста и Горох. В городе Белоозере жил Пирог Оладьин. В документах XV–XVII веков попадаются имена Сом, Окунь, Береза и, что особенно замечательно, два брата Шум и Гам.
– Однажды нам повезло и мы смогли восстановить крестьянскую родословную в Вологодской области вплоть до XVI века, – говорит Александр Воробьев. – Но это исключение из правила. Вообще результативность поисков предсказать невозможно, хотя мы знаем, что по некоторым областям, например, по Тверской, документы сохранились относительно хорошо, а где-то, как в Полтавской, их почти не осталось. В принципе материалы лучше сохранились в тех местностях, которые были меньше затронуты Великой Отечественной и гражданской войнами.
Это движение год за годом вглубь истории для неподготовленного человека довольно трудоемко. Мало того, что нужно знать, где какие документы находятся, уметь составлять запросы в архивы, но еще и находить время и средства для поездок по разным городам. Отдельный разговор – сами документы. Чем более древний документ, тем сложнее будет разбираться в записях рукописных книг, которые писались зачастую не очень грамотными составителями.
– Обычно работа генеалога делится на три этапа и связаны они с временными промежутками, – говорит историк Александр Воробьев из компании «Genealogic» . – Первый этап самый популярный у наших заказчиков и самый плодотворный, включает в себя работу с документами до середины 19 века. Второй – до половины XVIII века. Документы до этого времени хранятся, как правило, в областных архивах. Третий этап затрагивает самые старые документы и их придется искать в Архиве древних актов в Москве.
Генеалогическое исследование по одной линии семьи может обойтись от 200 тысяч до полумиллиона рублей, так как связано с большим объемом работы и командировок. Что же можно найти в итоге? Просто цепочку имен? Просто имя?
– Это целое имя! – говорят историки. Конечно, события жизни определить сложно, но можно узнать возраст, состав семьи, факты венчания, отпевания. При этом зная, какой была русская деревня в XIX веке, зная топографию местности и примерно представляя, чем там люди занимались, можно предположить быт своих предков. Есть работы, когда человек крестьянского происхождения сделал срез мировых событий относительно жизни своих предков. Например, тогда-то родился Чарльз Дарвин, было что-то открыто и в это же время в Костромской области такой-то мужичок копал землю. С одной стороны, это немножко смешно, с другой – это совершенно реальное вписывание человека в контекст мировой истории.
[caption id="attachment_4921" align="aligncenter" width="1060"]
Есть еще некоторые данные, которые позволяют сделать выводы о качестве жизни предков. Например, хорошая продолжительность жизни, как правило, связана с неплохим материальным положением. Вплоть до середины ХХ века не было медицинского посмертного освидетельствования, но иногда в архивах находят показательные записки, отчего скончался человек: «от кашля, от воспаления в груди, от боли в голове. Пожилые люди – «от преклонных лет» или «натурально».
– После каждого этапа заказчик получает на руки отчет о работе с копиями всех документов, а в конце мы оформляем родословную книгу, – говорит Александр Воробьев. – Иногда мы проводим еще краеведческую работу касательно того места, откуда человек родом, добавляем какие-то ценные семейные документы, фотографии. Все это оформляется в бархатной обложке и вообще выглядит очень красиво.
Так как стоимость подобной работы достаточно высока, многие люди разыскивают своих предков самостоятельно, собираясь в сообщества и помогая друг другу с поисками. Интересно, что довольно часто люди, которые начали узнавать о своей семье, потом начинают интересоваться историей места, где они родились и, по большому счету, историей России. Так получилось, что с каждым человеком в нашей стране произошла трагедия по утрате памяти. И теперь требуется прикладывать много сил, чтобы это исправить. Но это делать чрезвычайно важно просто потому, что человек должен быть укоренен, иначе он просто неполноценен, он временщик, который неизвестно почему здесь оказался и неизвестно куда уйдет. В конце концов, память – это то, что всерьез отличает человека от остального животного мира. Можно сказать, что это самая человеческая часть нашего я.
