В России всё больше и больше инициативных людей, желающих помогать тем, кто страдает серьёзными нарушениями сенсорной системы. К сожалению, не всё здесь упирается просто в участие: например, слепоглухие люди живут в вакууме, и для того, чтобы общаться с миром, им нужны технологии. Такие технологии существуют, и в Петербурге проживает изобретатель устройств, которые могли бы существенно облегчить жизнь слепоглухонемым. Его зовут Фёдор Беломоев, и он уже несколько лет занимается созданием «перчатки Брайля» (шрифт Брайля – это тактильный шрифт из сочетания точек, предназначенный для письма и чтения незрячими людьми – ред.). Пока создан только предсерийный образец, но компания 4Blind не теряет оптимизма и намерена бороться за судьбу своего детища. Фёдор Беломоев рассказал нам о том, что помогает и что мешает ему достигнуть этой заветной цели.
– Как вам пришла в голову идея перчатки?
– Изначально я не занимался слепоглухими людьми: я бизнесмен, а по образованию педагог. Их нет и среди моих родственников. Многие люди считают, что должна быть какая-то личная причина. Но причина одна: я понимаю, что жизнь слепоглухих может стать более полноценной. Я несколько лет назад прочитал статью, где объяснялось, что слепоглухие люди пользуются языком жестов для глухих, кладя руку на руку собеседника. Для этого нужен специальный человек – типа как сурдопереводчик. Вот сидит слепоглухой человек, рядом сидит его мама и ещё этот сурдопереводчик – представляете, какая сложная схема? Ещё меня затронуло, что живут они очень мало. И главная причина в том, что они находятся как в коробке. Просто не поступает информация в мозг.
Я захотел сделать что-то для этих людей. Я узнал, что есть шрифт Брайля и дисплей Брайля – устройство, которое имитирует этот точечный шрифт, стоит оно 3 000 долларов. Лицензия одного патента, производится в четырёх странах – не в России. Я понял, что это несправедливо, ведь за эти деньги у нас можно машину купить, и начал искать способ имитировать рельефно-точечный шрифт менее дорогим способом. В этом дисплее используются пьезокристаллические элементы, достаточно дорогие. Я начал общаться с разными инженерами и предложил: давайте заменим элемент на пневматический или гидравлический. У нас в России много инженеров, которые жалуются, что получают 20 тысяч на заводе и им делать нечего. Я приходил к ним и говорил: ребята, есть проблема, устройство стоит очень дорого, давайте сделаем дешевле. И в поисках решения понял, что нужно вообще уйти от рельефно-точечной формы. Перенести всё на физические ощущения в виде вибраций. В шрифте Брайля всего 6 рельефных точек, которые можно трогать. Три года назад я сделал прототип перчатки, был интерес журналистов – даже и западных, но всё оказалось не так просто. Я думал, что сейчас пойду на завод или к инвестору и скажу: пожалуйста, идея, берите. А ответ был: отличная идея, но нам не надо. Всё замыкалось на том, что кто-то должен был довести прототип до нормального внешнего вида. И никто не хотел этим заморачиваться. Прототип давал понятие о принципе работы, но был косой-кривой. Нужна была нормальная машина, понимающая алгоритмы, имеющая понятный дисплей. Я понял, что ничего с места не сдвину, пока не займусь этим сам. Радиоэлектронику я изучил сам. Но главную работу сделал Андрей Дивов.
Фёдор Беломоев. Фото: vk.com/belomoev– Сколько человек работали над прототипом и сколько – над готовым устройством?
– Андрей придумал первый прототип на простейшей программе для детей, я только подавал идеи. Потом мы показали его в Российском обществе поддержки слепоглухих, им понравилось, но они не могут финансировать стороннюю организацию. Поэтому мы стали искать изготовителя, много куда обращались. Я даже звонил в те самые компании, которые продают дисплеи Брайля, и говорил им: «Вот перчатка Брайля». Но они: «Зачем? Слепоглухих мало». Думаю, ими руководил чисто коммерческий интерес: зачем вкладывать деньги в новое менее дорогое устройство?
Потом я поехал в компанию Bosch, в их штаб-квартиру в Штутгарте, и показал устройство. Им понравилось, они даже посоветовали, что можно улучшить, поэтому можно сказать, что специалисты Bosch тоже приняли участие в работе над устройством. Благодаря им мы перенесли часть алгоритмов в телефон и избавились от больших микросхем, сделали приложение в телефоне, что позволяет апгрейдить систему. Планировалось, что Bosch либо инвестирует в проект, либо они возьмут нашу компанию под свой патронаж. Но после двух визитов (шести месяцев ожидания) нам отказали: компания оказалась не заинтересована в нашем проекте.
– Много ли было отказов? Насколько это демотивировало, и не было ли желания заняться чем-то более прибыльным?
– Конечно, желание было. Каждый раз есть. Коммерческого дохода здесь нет. Пока ни одного устройства не было продано: мы только сделали его в том виде, в котором можно передать на тестирование. Нынешнее устройство мы сделали в конце 2018 года. Это предсерийный образец, и вот с ним я поехал в США, Канаду, Европу. Этим летом меня пригласили в Нью-Йорк, японцы тоже выказали интерес. Но инвестора найти сложно, потому что аудитория небольшая: согласно статистике Международной ассоциации здравоохранения, слепоглухих 7 миллионов на планете, но многие из них живут в странах третьего мира, а также в закрытом для наших технологий Китае; остается половина, из которой ещё половина – люди с аутичностью, не способные работать с каким-либо устройством. Ещё половина оставшихся – люди за 70. То есть количество людей, которые реально могут пользоваться устройствами, очень небольшое.
– А что вам говорят в России?
– Я показывал разработки Фонду поддержки слепоглухих. Мы проводили тестирование, но эта организация поддерживает слепоглухих, а не предпринимателей. Она не может дать денег и сказать: сделай нам устройство. Они могут делать, например, театр для слепоглухих, учить их, развлекать.
– Почему вы не обращались за государственными грантами?
– Существует фонд поддержки инноваций – Фонд Бортника. Он выдает 2 млн рублей в год. Чтобы подать заявку, у меня ушло в общей сложности полтора года. И вот только сейчас я получил приглашение защититься, что ещё не значит получения денег: может опять не хватить какой-то формальной бумажки. На что хватит 2 млн в случае их получения? На две зарплаты и аренду офиса. Допустим, мы сделаем 30–40 устройств. Потом сертификация, которая стоит безумных денег. Для того чтобы Фонд поддержки слепоглухих мог купить у меня эти устройства, мы должны получить все сертификаты и попасть в список Минпромторга. А там такой категории устройств – «для слепоглухих людей» – вообще не существует.
– Отличается ли Россия повышенным бюрократизмом в отношении здравоохранительных инноваций? И если коммерческая компания возьмёт ваше устройство, скажем, в США – есть ли там государственные препоны?
– Эффективнее всего реализовать наш проект в социально ориентированных странах: Швеции, Финляндии, Норвегии, Канаде. Там как минимум существует грантовая система, которая позволит закрыть расходы на сертификацию и патентование. Я вёл переговоры с каждой из этих стран. Но не забывайте: мы из России, сложная политическая обстановка. Не каждый готов слушать мальчика из России, который пытается продать и убедить, что это нужно людям. Например, фонд в Финляндии в какой-то момент перестал отвечать на наши письма, и мы обратились в организацию Business Finland, которая служит мостом между Финляндией и Россией и которая пытается донести до финской стороны информацию об уникальности нашего устройства. Но финны никогда не отправят деньги в Россию. Нельзя отправлять деньги в Россию. И мы тоже не сможем принять оплату, потому что ко мне начнутся вопросы: агент и так далее. У меня был свой бизнес, я получал деньги от иностранных компаний, и мне блокировали счета до тех пор, пока не объясню, зачем эти деньги прислали. Поэтому, чтобы процесс быстрее пошёл, мне нужно находиться не в России.
«Перчатки Брайля». Фото: vk.com/belomoev– Сколько стран вы посетили с переговорами?
– Девять.
– Отъезд из России – это вопрос времени?
– Нет необходимости уезжать окончательно, но на время, возможно, придётся это сделать, чтобы быть там, где условия для работы располагают. В том случае, если зарубежная компания покупает устройство. В любом случае наш бизнес интернациональный.
– Давайте поговорим об устройстве. Что оно сейчас представляет собой?
– Устройств уже два: перчатка и чехол. Это два разных автономных устройства, работающих по схожему принципу. Кому-то больше подходит одно, кому-то другое. Вот у меня на руке надета перчатка, которая сделана из тактильной токопроводной ткани. Касаясь пальцами ладони, я набираю слова. На дисплее появляются буквы. Одному человеку нужна одна перчатка. И потом телефон произносит слова. Также программа умеет распознавать речь говорящего человека, который, сказав фразу, делает сервисный жест, и программа начинает отправлять вибрации языком Брайля (точки распределены по разным местам ладони). Для того чтобы пользоваться перчаткой, нужны разные сервисные жесты (например, прикоснуться в одном месте, чтобы прослушать, в другом – чтобы повторить). Это полноценный интерфейс для слепоглухого человека. Второе устройство – тоже для слепоглухих людей – сделано в виде чехла на мобильный телефон, называется Perkins case. Оно просто приклеено к телефону. Соединение устанавливается с помощью Bluetooth. Всё просто. К примеру, вы сказали: «Привет!». Устройство переводит вашу речь в вибрации, и я читаю точки на чехле, которые являются для меня кнопками. Я нажимаю эти кнопки по шрифту Брайля, набираю слова и отвечаю. Можно вести диалог.
– Те люди, с которыми вы проводите занятия, – кто они?
– Фонд поддержки слепоглухих «Со-единение» предоставляет нам своих подопечных. Мы общались с двумя слепоглухими людей в Санкт-Петербурге. Они попробовали перчатку. Что-то оказалось неудобным, и мы кое-что дорабатываем. Выявляем, что удобнее, что легче, и переделываем снова. Такие переделки – это деньги: требуются провода, токопроводные ткани, так что апгрейд может затянуться на год и более. А перчатка вообще не подошла женщине просто по размеру: короткие пальцы! Но мы пока не можем сделать перчатки всех размеров.
