Первое ощущение, наверное, у всех было примерно одинаковым: потрясение от цинизма и топорности происходящего. Женщина-космонавт от имени всего народа (такое сегодня возможно?) просит президента нарушить закон, обнулив свои сроки, чтобы в пятый раз идти на выборы. Он с готовностью соглашается, и уже на следующий день нарушающая закон поправка становится без пяти минут законом.
После пенсионной реформы все уже в курсе, что президент умеет брать свои слова обратно. Но тогда между обещанием и его нарушением прошли годы, а теперь интервал сократился до месяцев, недель, дней...
Все ведь помнят, что не только два срока подряд не надо, но вообще больше двух сроков у власти не нужно задерживаться президенту. Это Путин на пресс-конференции в конце декабря сказал и после подтверждал. И ещё совсем уж недавно говорил, что не хочет как в Советском Союзе, чтобы выносили вперед ногами. И так далее и тому подобное.
Что означает такой резкий поворот – сначала на 90 градусов (поправки о дополнительных полномочиях президенту), а потом на все 180? Это заранее продуманный план? Ни за что не поверю. Спланировать всё так, чтобы потом каждый обыватель, читающий новости, мог уличить тебя в непоследовательности, вранье, пошутить про старческий маразм? Едва ли.
Всё слишком грубо и топорно сделано, чтобы оказаться правдой. По крайней мере той правдой, которой кажется на первый взгляд. У меня момент отрезвления наступил после прочитанного вчера твита политолога Валерия Соловья: «Не принимайте дешёвый фарс за античную трагедию. Не будет ни пятого, ни шестого срока, и даже этот не может быть доведён до конца. Оттого и все конвульсии». Его интуиции я доверяю не только потому, что с долларом на этот раз он угадал и предупреждал всех весьма заблаговременно.
Никакого плана поводить всех за нос, а потом объявить, как всё будет на самом деле, у Путина не было. «Секретный план», существовавший в декабре, и мартовская спецоперация не имеют между собой, очевидно, ничего общего. Что же произошло? Конечно, взбрыкнули элиты. Один такой взбрык мы наблюдали практически в прямом эфире. Обиду Дмитрия Медведева нельзя было не заметить. Но этот «взбрык» был для Путина самым неопасным из возможных. Что творилось за кулисами – можно только догадываться. Каждая новая поправка, противоречащая тому, что декларировалось в Послании 15 января, была свидетельством невидимой нам борьбы, компромиссов и контратак.
То, что мы наблюдали во вторник, очевидно, было попыткой сказать последнее слово в этой борьбе и признанием, что в намечавшейся сложной конструкции, которая должна была заменить собой институт президентства, Путину оказалось совершенно не на кого опереться.
Заявленное «обнуление» выглядит сегодня вынужденным шагом, сделанным лишь для того, чтобы взять тайм-аут и попытаться смастерить другую – более прочную структуру.
Элиты, как известно, мыслят политическими циклами. Ещё до 2018 года политологи предупреждали, что с момента переизбрания в марте 2018 года Путин потеряет реальную власть. Если он не меняет конституцию (а в то время он ещё благоговел перед незыблемостью Закона!), то с 2024 года у власти будет преемник. То есть портфели и ресурсы будет распределять кто-то другой, пусть даже это будет близкий к экс-президенту человек. Поэтому задача на 2018–2024 годы ясна: угадать этого человека и продемонстрировать ему свою лояльность. А еще лучше – самому побороться за место этого преемника.
Эта борьба за последние месяцы, судя по всему, настолько вышла из-под контроля, что в марте вопреки приличиям и здравому смыслу Путину пришлось объявить себя арабским шейхом. Всё для того, чтобы удержать власть хотя бы до 2024 года и снова в глазах неверных друзей сделаться раздавателем портфелей на ближайшее десятилетие, с которым нужно договариваться. Именно им, ожидающим портфелей, в первую очередь была адресована новость об «обнулении». Не случайно ещё месяц назад в интервью Ванденко Путин так объяснил внезапность перемен: мол, объяви я заранее – они бы работать перестали!
Так что ни о каких целях до 2036 года сейчас не может быть и речи. Единственная забота президента – благополучно дожить до 2024-го. А то, что ради этого приходится впадать в абсурдные противоречия, выглядеть смешно и глупо, – лишь признак того, что в верхних эшелонах совсем неладно.