Эти действия имеют какие-то официальные разъяснения, однако ситуация во всех этих случаях становится не лучше, а хуже. Но я не верю, что люди, принимающие решения об улучшении или отмене ухудшений, хотят плохого. Кажется, сбой глубже, он как будто генетический, наш родной. То есть хотят обычно хорошего, а выходит плохое. Подобное ведь творится и на государственном уровне, и каком-нибудь городском, а то и бытовом. У меня как раз есть пара примеров, совсем непохожих на приведенные выше, но все же родственные на мой взгляд.
Презумпция тотальной виновности
Первый пример как раз городской, так сказать «муниципального уровня». В «нулевые» занимались бизнесом, возили гранит из Китая, делали из него строительные изделия и продавали. Как раз в августе приходит наш груз – два двадцатитонных контейнера. И тут же таможня их арестовывает. По телефону таможенник объясняет нам: так мало такой камень стоить не может. Мы ему: но есть договор, подписанный обеими сторонами, есть платежки и накладная и все прочие законные документы. Таможня: видим, но цена слишком низкая, такой не бывает. Не выпустим, докажите цену. Видимо бизнесмен у нас – вор и обманщик по определению. В итоге мы, честно оплатив все по счету, платим, пока стоит груз, за склад временного хранения и ищем в Китае заверенные на предприятиях и в китайском министерстве внешней торговли прайсы на гранит. Все это переводим на русский, заверяем... Платим за просроченный заказ неустойку заказчикам.
Ровно через два года ситуация повторилась в точности. На утро второго дня после ареста нашего груза я вошел в кабинет начальника таможенного поста. После получасового выяснения правомочности его действий я не выдержал:
– Вы призваны соблюдать закон, в то время как вы сами первый беззаконник, – выпалил я и собрался идти собирать, как раньше, доказательства правдивости указанных нами цен, которыми интернет заполнен до отказа (как наш представитель в Китае объяснял чиновникам форму выдаваемых россиянам подтверждений для законных документов – отдельная история). По лицу таможенника пробежало удивление от того, что он о себе услышал.
– Постойте, что вы имеете в виду? Я беззаконник?
– Конечно, не я же.
Еще полчаса я горячо рассказывал, как он обкрадывает меня, моих партнеров и рабочих, но еще и разрушает основу основ права – презумпцию невиновности.
– Вы по-своему толкуете классику «каждый перед каждым виноват».
Начальник – может, постыдился Достоевского, верите? – снял трубку и назавтра мы забрали свой товар. Причиной всех этих событий было не вымогательство взятки, как может показаться некоторым искушенным людям. Как мы узнали позднее, оба раза сверху пришло пожелание высшего руководства: с товарами из Китая будьте бдительнее. То же, говорят, бывает с Канадой, Голландией, Грузией, Молдавией...
Некому березу заломати
Второй случай, «семейный», более сюрреалистичный и старинный. Это было в 1993 году, тоже в августе. Я работал в «Вечерке», пытаясь попасть в штат корреспондентом. Однако штат этот был забит до отказа, вакансий новых не предвиделось, а на гонорары, какой ни давай «строкаж», даже одного себя прокормить трудно. Работа мне подвернулась нечаянная, знакомые предложили перекрыть рубероид на крышах двух хрущевок в одном из спальных районов на рабочей окраине. Дело было мне знакомо, непривычным был «пейзаж». Груда пятиэтажек, грязные дворы и самое неожиданное – серый цвет сохнущих на разных балконах простыней. Только серый. Наверное, от уличной копоти или качества воды – трубы заводов тогда уже не дымили.
Я приходил к шести утра, топил печь, плавящую гудрон. Однажды пришел и слышу тук-тук-тук со стороны одного из дворов. Растопил печку пошел и вижу, мужик в тренировочных штанах и в майке в тяжелейшем похмелье, стоя на одном колене, рубит старым ржавым топором толстую березу у дома.
– Зачем хорошее дерево рубишь?
Мне показалось, он ждал моего прихода и вопроса.
– У меня вся жизнь из-за этого дерева такая б...
– Как это тебе береза жизнь испортила?
– Ты не знаешь? Береза под окном для мужика всегда к беде. Я не верил сперва, а когда первый раз посадили – понял. Вернулся с зоны, жена, Танька, мне говорит, сруби эту березу, житья она тебе не даст.
Он отвернулся и продолжил рубить, то есть еще раз пять хряснул тупым топором по мощному стволу, но увидев, что я собираюсь уходить, присел на корточки. Оказывается, несколько часов назад он ударил ножом в живот свою жену Татьяну, собутыльники вызвали скорую, которая увезла раненую, а муж пошел исправлять свою оплошность.
– Может тебе на работу устроиться, а не бухать целыми днями?
– Я работаю... да причем тут это?
Я пошел к печке, топор продолжал стучать, сначала быстро и гулко, потом все более вяло. Машина с участковым приехала часам десяти, когда наша работа уже была в разгаре, и забрала дровосека, спящего под своей недорубленной березой.
К чему это я? Это продолжение своеобразного понимания классики: если каждый перед каждым виноват, то для скорейшего посрамления зла лучше обвинять того, кто за себя не может заступиться. Дело само собой не поправится, но все будут знать, кто виноват: злодейский запад, неквалифицированные врачи и учителя или вредители демократы, которые тайно жгут нашу Сибирь.
