На заброшенной из-за гигантской стройки детской площадке два десятка человек обступили… московского стрельца в богатом красном кафтане и роскошных сапогах. Редкие прохожие останавливаются послушать, что вещает гость из прошлого. Им приветливо машут рукой и приглашают на чай. Самовар дымится тут же, рядышком. Так проходят вот уже несколько лет воскресные «Хохловские стояния» – самая продолжительная уличная акция против разрушения старой Москвы. Рассказываем о ней и о необходимости подобных инициатив в преддверии возможных поправок в закон «Об объектах культурного наследия».
Творчество против застройки
В воскресенье, 18 октября 2020 года, впервые прошло первое из многих стояние в Даниловской аллейке, где на месте старинного сада в центре лучшего по сохранности исторического района Москвы – Ивановской горки – власти столицы разрешили возвести бизнес-центр. С тех пор вот уже 4 года каждые выходные здесь продолжают собираться активисты и волонтёры, чтобы не допустить неправомерной застройки пространства исторического Юргенсоновского сада, с которым связаны многие великие имена – от Пушкина и Чайковского до Ахмадуллиной и Мамардашвили.
Для протеста выбран уникальный формат: это именно арт-стояния, то есть помимо самого выражения несогласия с возведением современного здания, нарушающего историческую цельность и ценность района, проходят и дополнительные культурные акции. К примеру, лекция «стрельца» Павла Хоровского об истории Виноградного сада в Измайлово (там, кстати, тоже надвигается застройка, стирающая ещё одно памятное место с карты Москвы). Или настоящая арфа в московском дворике: Агнесса Пропащая исполняла в сентябре произведения барочной, классической и романтической эпох. Или мастер-класс по кофеграфии: художник и совладелец Музея кофеграфии Юлия Латте научила участников стояний использовать любимый напиток в качестве краски (оказывается, история этого искусства берёт начало ещё в XIX веке).
Художники, артисты, экскурсоводы, учёные, люди творческих профессий делают что-то особенное для привлечения внимания к акции: проводят концерты и перфомансы, приглашают на выставки, мастер-классы, экскурсии, экологические и урбанистические лекции на открытом воздухе. Такой формат, во-первых, сразу подчёркивает миролюбивый характер протеста. А во-вторых, вызывает живой отклик и интерес. Неравнодушные люди стекаются не только из ближайших районов, но и со всех уголков столицы, приезжают участники из других городов, бывали в своё время и зарубежные гости. А некоторые мероприятия собирали до 300 человек единовременно.
С юридического на русский
Все эти люди собираются на Ивановской горке, чтобы обратить внимание властей и общества на противоречащую ФЗ № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ» застройку. В соответствии с 34-й статьей этого закона, на территории охранных зон (а Юргенсоновский сад как раз входит в такую зону) запрещается новое строительство. Исключение составляют случаи «применения специальных мер, направленных на сохранение и регенерацию историко-градостроительной или природной среды памятников». И часто «регенерацию» из этого пункта не удосуживаются перевести с юридического на русский.
– Мы часто сталкиваемся с тем, что законы надо объяснять простыми словами, чтобы всем было понятно, за что мы бьёмся, – рассказывает Дмитрий Чарахчьян, инициатор стояний и юрист. – В случае с регенерацией историко-градостроительной или природной среды памятников всё довольно просто: это восстановление окружения памятника, чтобы здания-памятники воспринимались так, как они были задуманы архитекторами. То есть застраивать исторические локации можно только в соответствии с историческими планами. Никаких не существовавших прежде зданий появиться в этом месте не может. Если вокруг зданий усадьбы был сад, то именно сад является историко-градостроительной средой памятников и ничего, кроме сада, в рамках регенерации среды памятников восстанавливать невозможно.
У наших оппонентов есть на это свой аргумент: ведь до их вмешательства территория сада уже была частично застроена. В советское время на территории сада было построено здание Института международного рабочего движения. Сейчас девелопер фактически снёс институт и под видом регенерации здания института строит на его месте свой бизнес-центр.
Но это неправильная трактовка. Во-первых, построенное в советское время на территории усадебного сада здание института нельзя отнести к объектам градостроительной среды дореволюционных памятников – частей усадебного комплекса.
Концепция воссоздания Юргенсоновского сада, выполненная художницей Анастасией Шаблевич. Фото: t.me/StoyaniaВо-вторых, бизнес-центр по строительному объёму будет в 2,5 раза больше, чем здание института. Такого большого здания, как сейчас пытается построить девелопер, тут не было никогда. Если в процессе регенерации что-то увеличивается в 2,5 раза, то это уже не регенерация, а онкология. Строящийся бизнес-центр в разы больше любого из ближайших памятников, под видом восстановления исторической среды которых его строят.
То, как коммерческие структуры приобретали права на усадьбу Юргенсона, вызывает много вопросов.
***
Усадебный комплекс изначально находился в федеральной собственности, поскольку на момент распада Союза имел статус памятника республиканского значения.
В 2008 году Росимущество передало весь комплекс, а также иное федеральное недвижимое имущество в Москве, одному из своих унитарных предприятий (ГУП «УЭЗ Госстроя России»). К моменту передачи предприятие уже находилось в состоянии банкротства, поэтому передача имущества не могла не привести к продаже переданного имущества с молотка. В результате в 2011 году комплекс был предсказуемо продан посредством одной из самых коррупциогенных процедур торгов – публичного предложения. В общей сложности около 10 000 квадратных метров недвижимости в разных зданиях в Москве, включая комплекс типографии, были проданы по цене одной большой квартиры – за символические 48,5 миллиона рублей. Как видно из данных реестра недвижимости, уже через 12 дней после приобретения комплекса типографии участвовавшей в аукционе фирмой-посредником комплекс был приобретён его нынешним владельцем – ООО «Баркетто».
Банкротство ГУП «УЭЗ Госстроя России» имеет признаки умышленного хищения государственной собственности посредством процедуры банкротства:
1. Какого-либо разумного обоснования наделения имуществом предприятия, находившегося в состоянии банкротства, тем более передачи ему столь ценного для культуры России объекта, не усматривается. Единственной разумной целью для такой передачи может быть намерение получить недвижимость за бесценок в ходе продажи с молотка.
2. Продажа велась так, чтобы добросовестные покупатели, не связанные с организаторами, не заинтересовались покупкой. В результате на торгах здания были проданы за бесценок. Так, в процессе банкротства здания были переданы в аренду на 49 лет никому не известной компании с уставным капиталом 11 000 рублей и одним сотрудником (ООО «Кванта Эстейт»). Наличие обременения предопределило отсутствие у неё интереса к покупке недвижимости. Кроме того, больше 10 000 квадратных метров недвижимости в разных зданиях в разных районах Москвы продавались единым лотом. Это явный признак фиктивной продажи.
3. Банкротство инициировано двумя неизвестными компаниями, не ведущими активной деятельности на территории России и не имевшими очевидных причин для возникновения перед ними кредиторской задолженности у федерального унитарного предприятия по управлению федеральной недвижимостью.
Отметим также, что продажа объектов культурного наследия посредством публичного предложения недопустима в соответствии с п. 4 ст. 110 и ст. 132 Закона о несостоятельности (банкротстве). Продажа объектов культурного наследия может проводиться исключительно в форме конкурса, предусматривающего принятие на себя победителем торгов охранного обязательства по надлежащему содержанию приобретаемых объектов.
– Можно со значительной долей уверенности утверждать, что вся схема, результатом которой стало приобретение за бесценок частными структурами ценнейшего для культуры и истории нашей страны памятника, с самого начала была спланирована в интересах девелопера, планомерно скупающего недвижимость в этом квартале для реализации своего девелоперского проекта, – считает Дмитрий.
Историки и культурологи при этом бьют тревогу: ведь речь идёт не столько о физическом уничтожении старинных зданий, а об уничтожении самого облика города, а вместе с ним и его лица, характера. Не стоит забывать и о потере культурной значимости районов: чем большего числа исторических видов, перспектив, усадеб и дворов лишается центр столицы, тем менее оживлённым он становится. По сути, перестаёт биться сердце города, поскольку за бытовыми нуждами у жителей нет необходимости выбираться в центр, а культурная его привлекательность полностью нивелируется.
Здесь будет город-сад
Здание бывшего института не ремонтировали лет 30, и собственник решил его сломать. Активистам с Хохловки удавалось четыре раза откладывать снос за счёт исков и ходатайств о принятии мер предварительной защиты. Девелопер даже пытался запугать активистов ответными исками – о выплатах компенсации за простой (тут, к счастью, суд застройщику отказал и подтвердил право населения требовать охраны исторических памятников). До сих пор удаётся удерживать стройку на этапе котлована, что для столь длительного срока уже серьёзное достижение. Но никаких революционных решений столичные власти так и не приняли.
Фото: t.me/Stoyania– За последний год стояний существенно ничего не поменялось, – рассказывает Дмитрий. – Наши оппоненты по-прежнему копаются на нулевом цикле строительства, а московские суды по-прежнему отказывают в оспаривании актов правительства Москвы. Московские власти вообще часто выигрывают в московских судах – такое «совпадение». И всё же мы полагаем, что работы могут быть остановлены. Раз уж советское здание снесли, у нас появилась возможность настоять на подлинной «регенерации» исторической среды, то есть на восстановлении сада.
Несмотря на все отказы, мы настроены решительно и будем продолжать здесь стоять просто потому, что мы правы. А это означает, что рано или поздно мы победим. Мы знаем про большое количество нарушений. Мы осознаём, что девелоперы вместе с градоначальниками попытаются сделать всё, что задумано, но ситуация может измениться. И хотя с 2022 года стало довольно сложно прорываться в информационное поле и каким-то образом привлекать внимание к градозащитным проектам, мы не теряем надежду. Как говорится, «делай, что должен, и будь что будет». Мы стоим, потому что верим: всё должно измениться. Люди должны быть услышаны. А этот район действительно очень важен и ценен для многих москвичей.
Фото: t.me/StoyaniaНаша главная задача – отстоять исторический облик сада Юргенсона. Аллейка, где мы стоим, позволяет охватить взглядом очень важные исторические виды. Например, вид на палаты дьяка Украинцева. Это чуть ли не единственное в Москве место, где на палаты XVII века можно посмотреть издалека и убедиться, что они строились как палаты, то есть palazzo, дворец. Ещё отсюда открывается панорамный вид на высотку на Котельнической набережной. А ещё из Колпачного сейчас можно увидеть церковь Троицы в Хохлах, а от палат – готические контуры замка барона Кноппа. Все эти виды, если на месте усадебного сада построят бизнес-центр, будут потеряны.
Это живая история: виды сада, которыми наслаждались Пушкин и Карамзин. Ведь в средневековых палатах дьяка Емельяна Украинцева располагался архив Коллегии иностранных дел, где работали с древними грамотами. И раз уж за счёт сноса института у нас вновь появился шанс увидеть эти открыточные виды, то как же можно его потерять? А нотопечатня Петра Ивановича Юргенсона, прилегавшая к усадьбе? Она же вообще открыла миру Чайковского, Прокофьева и других великих русских композиторов! Юргенсоны не просто первыми напечатали практически всех значимых русских композиторов второй половины XIX – начала XX века, но и добились того, что напечатанные здесь, в Хохловском переулке, ноты продавались во всём мире. Поэтому когда П.И. Чайковский приехал в Америку, он уже был там очень известным композитором – настолько известным, что основатели главного концертного зала Соединённых Штатов пригласили открывать Карнеги-холл именно П.И. Чайковского. Без деятельности Юргенсонов были бы невозможны «Дягилевские сезоны», ведь, по сути, Юргенсон целенаправленно создал один из первых наших экспортных продуктов – великую русскую музыку. И именно русская музыка, понятная без перевода, создала мировой интерес к русской культуре.
Книга историков Татьяны Кузнецовой и Андрея Исэрова об усадьбе Юргенсона. Фото: t.me/StoyaniaЕсть мемуары Чайковского по поводу 25-летия нотного издательства, которое отмечалось торжественным застольем в саду – прямо в саду расставили столы, и некто Алексеев (П.И. Чайковский называет К.С. Станиславского по его настоящей фамилии, а не сценическому псевдониму) произносил там речь. Дочку П.И. Юргенсона обучал живописи не кто иной, как Суриков (в Третьяковке есть парные портреты Александры Петровны Юргенсон и В.И. Сурикова, написанные учителем и ученицей). Чуть дальше тут располагалась больница доктора Снегирёва, у которого когда-то лечился юный Миша Шолохов, и пара абзацев в Тихом Доне посвящена конкретно этому саду. Так что вокруг него сконцентрировано очень много имён, историй.
Мы знаем, что возможно отстоять это место, поскольку у сообщества жителей нашего района уже были успешные кейсы. Удалось вернуть на карту Москвы Хитровскую площадь, добиться, чтобы Морозовский сад стал общедоступным. И мы видим, что в целом город идёт на такие проекты, когда ты разбиваешь общественные пространства. Парк Горка – прекрасный пример. Или «Яма» (амфитеатр на Хохловской площади). То есть интерес к сохранению исторических мест и видов есть. А мы, по сути, их и защищаем.
Район – это же не совокупность зданий, это весь комплекс городских объектов (сады, виды тоже важны). Мы бережём образ. Бережём память. Защищаем старую Москву. И если возводить тут что-то, что будет совсем диссонировать с окружением, то единство будет разрушено. Это преступление против города.
Аварийность как предчувствие
Довести здание до аварийного состояния, а потом использовать аргумент по восстановлению на его месте другого памятника, как выясняется, довольно типичная практика. К примеру, на сайте «Хранители наследия» (независимой информационно-аналитической площадки для осуществления общественного контроля и активных действий гражданского общества в защиту историко-культурного наследия России) можно найти недавнюю историю о «восстановлении» Речного вокзала в Твери.
Разрушенное здание Речного вокзала в Твери. Фото: DmitrySimonov / WikipediaЭто лишь пример, подобные истории не единичны, но эта – одна из тех, что показательны и на виду. Последние 7 лет губернатор Тверской области Игорь Руденя своим бездействием и отсутствием даже консервационных работ доводил этот памятник советской архитектуры 1930-х годов до полного разрушения (хотя в публичном поле обещали здание сохранить). По факту стало известно, что ни о каком возрождении речи не идёт, зато на встрече с президентом губернатор упомянул о возможной «регенерации» Отроч монастыря XIII века. И ровно на месте Речного вокзала.
– Сегодня постановление о выводе исторических зданий из-под охраны подписывает глава правительства. Мы можем только гадать, как ситуация с Речным вокзалом дошла до премьера Мишустина, но видим, что это всё же потребовало каких-то процедур и продолжительного времени, в течение которого тема публично обсуждалась и каждое высказывание вполне явно демонстрировало намерения всех сторон. Другими словами, мы понимаем, кто хотел вокзалу погибели, и это уже останется в истории Твери и отразится на репутации должностных лиц. Очевидно, что если бы решение зависело только от региональной власти, то всё произошло бы стремительно и – скорее всего – приняло бы масштабные формы, – уверена заместитель главного редактора сайта «Хранители наследия» Евгения Твардовская. – И самое тревожное, что ситуация с сохранением наследия может перейти именно в такое русло – с возможным внесением изменений в № 73-ФЗ, которые «обеспечат возможность исключения» объектов культурного наследия регионального и местного значения из Единого госреестра ОКН «по решению высшего должностного лица субъекта Российской Федерации», а именно такие формулировки встречаются в попавшем к нам в руки официальном документе.
Речь идёт о письме Минэкономразвития РФ в Минстрой России (за подписью замминистра С.М. Назарова) от 6 сентября 2024 года № 31936-СН/Д08и. В нём предлагается внести ряд изменений не только в № 73-ФЗ, но и в другие законы, но суть всех новаций сводится к тому, чтобы упростить вывод ОКН из-под охраны, минуя правительство РФ. Подробнее об этом можно почитать здесь.
– Подобные попытки переноса полномочий по выводу из реестра с федерального на региональный уровень уже бывали и раньше. Но обычно они исходили от местных законодателей и выносились на публичные обсуждения, мы о них узнавали, – рассказывает Евгения. – В данном случае процесс инициируется с довольно высокого уровня федерального министерства, то есть «сверху», и через систему общественных советов пытаются получить его одобрение. Советы хоть и общественные, но они представляют сообщества профессиональные и закрытые, про заседания этих советов редко пишет центральная пресса, в них не всегда есть эксперты по культурному наследию и его сохранению. Члены таких советов могут объективно не понимать всех последствий предложений, одобрения которых от них ждут. При этом инициаторы таких решений будут подавать свои предложения как одобренные неким пулом экспертов. В этом есть элемент манипуляции.
Проект культурно-исторического кластера «Речной» в Твери. Фото: Правительство Тверской областиА поскольку всё происходит именно что кулуарно, есть вероятность, что инициатива довольно быстро дойдёт до Госдумы, а на обсуждения в процессе всех трёх чтений никак нельзя будет повлиять. Или бороться будет очень-очень тяжело. Ведь одно дело – когда тебе снова требуется подпись Мишустина, а другое – когда достаточно только твоей собственной. А далеко не во всех регионах России у общественников есть такая же поддержка депутатского корпуса, как в Саратове или Самаре например, где вопросами наследия вплотную занимается Александр Хинштейн, который резко осудил инициативу Минэка у себя в telegram-канале.
«Решать проблему аварийных ОКН путём их сокращения и вывода из реестра – это всё равно что бороться с перхотью при помощи гильотины, – написал он. – Разделяю тревогу защитников культурного наследия. Передача от федерального центра к регионам полномочий по снятию охранного статуса с объектов не только снижает степень их защищённости, но и создаёт предпосылки к различным злоупотреблениям».
Поиски механизмов сосуществования наследия и нового строительства идут по разным направлениям, но пока вектор активно склоняют в сторону упрощения и снятия запретов, которые кажутся излишними для освоения исторических территорий, – объясняет Евгения. – Поэтому сейчас особенно важно больше говорить о проблемах и конкретных ситуациях, активнее выражать свою позицию, и здесь публичность – весьма эффективное оружие.
