Объявление режима самоизоляции
Ну вообще про коронавирус я узнал где-то в начале марта, что, в принципе, такая есть зараза и где-то там ходит, но особого значения не придавалось. Ну она где-то там – и ладно. Но 29 марта, когда пришло сообщение о том, что все вынуждены закрываться резко и переводиться на какую-то деятельность на вынос и прочее, то это было как молотком по голове. Как-то подготовиться к этому большинство не успело, и это было... в первые несколько минут это было очень страшно. (Екатеринбург, кофейня)
Знаете, мы пять лет не отдыхали, и мы тоже так подумали: «Ну ладно, теперь уже точно отдохнём»... Нас никто не будет отвлекать, будем с семьёй, тем более у нас ребёнок родился, в какой-то мере было такое спокойствие внутреннее, но, с другой стороны, конечно, ...было такое немножко сожаление, был стресс, потому что мы одна семья, у нас общий бизнес, кормим сами себя, надо кормить детей, что будет, как будет? Стресс был. (Казань, общепит)
Я, в принципе, этого ожидал. Я смотрел, как эта ситуация развивалась в других странах. До нас она дошла бы несомненно. Я был уверен прямо на 100 процентов. Как бы мысли у меня были подготовиться к ней. Но всё же не послушал я своё сердце. (Ульяновск, пивной бар)
Мы вот вроде готовы, но всё у нас летит сквозь пальцы, мы стоим просто голые, без всякого инструмента, как в поле воин один. Мы стоим и не знаем вообще, что это такое и как вообще с этим работать. Шок и неопределённость: что происходит и как действовать дальше, как нам дальше жить? У нас были связаны руки. (Томск, частный детский сад)
Тогда уже закрадывались такие сомнения, что это будет дальше развиваться, и было интересно: все встанут или кто-то будет работать, а кто-то должен не работать? Вот было это интересно, потому что, от этого отталкиваясь, можно менять модель поведения. И вот то, что произошло, что кто-то работает, а кто-то вроде как-то не работает, а кто-то, может, и работает там, но не афишируя, – вот этот вот сумбур вносил определённую такую нервозность... Ну что делать, как действовать? (Казань, грузоперевозки)
Первая неделя на самоизоляции
Жутко было, потому что по телевизору показывали всё время, как какие-то там гробы закапывали. Не знаю, было состояние паники. Скорее всего, не столько за бизнес была паника, сколько за то, что происходит в мире, когда всё вот началось... Боялась, из-за того, что происходит, что люди умирают. Я смотрела программу «Время», плакала каждый день, пока не перестала это делать. Так это жутко было. (Новомосковск, магазин)
Я вам честно скажу – я села на антидепрессанты. И до сих пор продолжаю, потому что я не смогла, у меня страх, потому что у меня всё в собственности, мне нужно платить эти кредиты, ипотеки, и, соответственно, это даже не просто аренда. Мне нужно было сохранить тот же уникальный коллектив. (Барнаул, иностранный язык)
Я сначала этому не поверила. Я подумала: что за бред?! Я подумала, что это делается из-за Конституции, чтобы нас куда-то увлечь, чтобы какие-то законы сделать, а внимание людей увести в другую сторону. То есть я подумала, что это было сделано специально, поэтому у меня в принципе никаких эмоций не было. Только – единственное – я подумала о том, что мы никто в принципе: что хочет правительство, то и делает». (Ульяновск, SMM)
Состояние было подавленное. Чувство обманутости. Потому что никто ничего не гарантировал. Перекинули ответственность с главы государства о невведении режима ЧС на работодателя. (Казань, сеть парикмахерских)
В конце режима самоизоляции
Мои коллеги на первом этаже открыты и работают, а мы на третьем этаже работать не можем по закону. Отмашку не дали, что мы можем выходить на работу. Получается, что я даже и в офис-то по-нормальному прийти не могу. Вынуждена общаться вот так дистанционно со своими клиентами, с туристами и решать сложные вопросы. При этом действительно в магазинах люди стоят и... Хотя у себя в офисе я вполне могу разместить несколько человек, соблюдая дистанцию. Офис это позволяет сделать. Почему я не могу выйти на работу нормально, когда уже вся страна работает? Мне тоже это очень непонятно. (Барнаул, туризм)
Есть много вопросов, которые вызывают удивление. Например, работа общественного транспорта. Вот тебе закрытое пространство, вот тебе огромное скопление народа. Распродажа в магазине «Карусель» во время пандемии. В этот момент испытываешь очень страшные эмоции, берет злость: почему вот так можно? Чем приём одного парикмахера, одного клиента страшнее, чем набитый людьми автобус? (Казань, детский сад)
Люди в медицинских масках в автобусе во время эпидемии коронавируса в России. Фото: LemPro Filming Life / ShutterstockЯ сейчас как бы в таком состоянии, когда мне, в принципе, если конкуренты умрут – будет очень хорошо... Если их надо будет добить, я добью. Слабый должен умереть. (Казань, розничная торговля)
Растерянность. Я не могу сказать, что у меня сейчас нет заказов. Заказы есть, и клиенты есть, и какой-то денежный оборот стал двигаться. Но я в ожидании чего-то худшего. То есть я понимаю, что это только начало, что ничего не прошло, ничего не закончилось. (Краснодар, розничная торговля)
У меня, скорее всего (даже не знаю, как это описать), безнадёга, наверное, безнадёжность. Уже и не знаешь даже. Каждую ночь засыпаешь и в голове проворачиваешь, как лучше, что можно придумать. Может, уже у меня и мысли в голову приходят, может через интернет что-то попробовать, какой-нибудь свой бизнес. Но это опять залезать в кредиты. А чем платить мы будем кредиты? Платить-то нечем. А кредиторы, как говорится, ждать не будут: придут, имущество опишут – и всего делов. (Ульяновск, общепит)
«Господи, дай, пожалуйста». Отчаяние. Надежда только на бога. (Йошкар-Ола, арендатор офисных помещений)
За последние два месяца – апрель-май – я реально бегу постоянно, в прямом и в переносном смысле слова. То есть быстрое принятие решения, быстрая смена одного продукта на другой: там один угасает, другой начинается, это тоже уже известно. Чем быстрее ты будешь бежать, тем быстрее ты будешь самый оперативный. (Волгоград, швейное производство)
От жизни устал. Я как тот вол: всё равно буду тащить этот груз, пока не свалюсь. И все трудятся, все тащат, цепляются за жизнь. Как бы тяжела она ни была. При этом у каждого своя жизнь, своя ситуация. (Калининград, производство бетонных работ)
Этот кризис реально ещё раз показал, что очень далеки власть и люди, принимающие законы, от реального бизнеса. Потому что, если говорить о поддержке людям, она какая-то была, есть. И оказывается, бизнес они просто не понимают. (Воронеж, гостиничный бизнес)
Но того шока, который реально был, и что государство не помогло, если быть честным, от слова «совсем», то для меня – девочки в розовых очках, которая достаточно положительно относилась к государству и постоянно всем доказывала, что государство не такое уж у нас и плохое, и правительство… Но в итоге я тоже разочаровалась. (Екатеринбург, салон красоты)
В России как надеялись на Господа Бога, блин, так и надеемся (смеется). Весь мир надеется на государство, на дотацию, а мы всё на Бога надеемся. (Казань, общепит)
Всё это – как какое-то напоминание человеку, что не всегда так хорошо, гладко. Что, может быть, тебе напоминают: а посмотри, что ты раньше делал, чем занимался, на что растрачивал свою жизнь. Может, ты не тем чем-то занимался. Вот тебе – раз! – по башке, значит. И человек начинает задумываться, что-то переосмысливать, может, даже, в каком-то плане, и становится лучше. И это просто послано откуда-то: может быть, это какие-то законы философии, природы, что не бывает никогда ничего в жизни так гладко и прекрасно. (Барнаул, аттракционы)
...В данной ситуации не верить вообще государству, не верить тому, что говорят СМИ. То есть даже на уровне пропагандирования все эти меры, всё, о чём говорится, – всё это какая-то ложь. (Иваново, оптовая и розничная торговля, услуги)
Ожидания от будущего
У меня стакан наполовину полон должен быть. Ну, то есть иначе я просто сойду с ума, и тогда это вообще будет... (Санкт- Петербург, фотограф)
Я готова на всё что угодно, вплоть до танцев у пилона. Будем не продавать янтарные сувениры, а танцевать у янтарного пилона. Реально, я просто буду менять специализацию, находить заказчиков, будем крутиться. Я в этом уверена, надо просто действовать. Сейчас для нас главное – выработать стратегию и начать действовать, больше не ждать милостей от властей. У нас нет выбора, мы должны победить, чтобы выжить. (Калининград, янтарный бизнес)
Даже если снимут (ограничения), в этом году как если свой бизнес, его уже нет в этом году. Даже не поедут. То есть мой оптимистический сценарий – это просто хорошо, если откроется вот это всё. Ну, появится какая-то возможность куда-то устроиться, чтобы там что-то зарабатывать, как-то выживать – вот и всё. Люди вообще теряют возможность заработка, вот и всё. Начинается обнищание просто. И всё, достаточно этого, с этим уже все далее идущие проблемы. (Краснодар, аренда жилья)
Выживать-то, ребят, надо, держаться надо, ради детей, чтобы вывозить их из этой страны. (Казань, общепит)
Такое ощущение, что два ледокола – бизнес и государство – просто скоро столкнутся, и начнётся какое-то лютейшее противостояние. То есть какой-то пресловутой той самой стабильности, о которой все говорят, – её как раз нет. (Казань, детский сад)
Я месяц назад перестал прогнозировать полностью. Не буду отвечать. (Москва, салон красоты)
...Пришлось очень сильно пересмотреть политику премий. Понятно, что очень сильно пришлось, как бы мы этого ни хотели: за те же деньги всем придется работать теперь больше. По крайней мере интенсивнее, то есть не больше по времени, но интенсивнее. Это, к сожалению, тоже была одна из мер сокращения издержек, то есть отказаться от всего, что только можно наружу, и всё делать начать самим. Всё, на чем мы можем сэкономить, начать экономить. Существенный передел всех внутренних процессов для того, чтобы, опять же, не заниматься лишним трудом, сократить всё, что только можно. Все расходы, которые мы могли сократить, мы сократили. Был бухгалтер, который занимался первичной документацией. Больше нет. И на неопределённый срок нет... Какие-то части работ мы разделили между разными сотрудниками, на кого-то повесили какую-то допнагрузку. (Томск, общепит)
Закрытие торговых помещений в связи с экономическим кризисом, нанесенным эпидемией коронавируса. Фото: Sergey Bezgodov / ShutterstockЖивых очень мало останется. 40 % компаний малого и среднего бизнеса уже не выйдут, не вернутся на рынок никогда. (Саратов, частная медицина)
В России поняли, наконец-то пришло понимание, что мы одни, мы брошены, мы не в государстве находимся. (Томск, сеть медицинских центров)
Вот такое отношение государства изменило моё отношение к моей выплате налогов. Если я считал раньше, что должен платить налоги, потому что государство поможет, то теперь я уже так не считаю. Я считаю, что должен свои налоги «оптимизировать». (Казань, сеть магазинов электроинструментов)
Хотелось бы вообще переехать в другую страну и дальше уже заниматься не в России всем этим. И я перевёз бы бизнес этот отсюда, но если не перевёз бы, то открывал бы ещё там дальше, развивался бы. Ковид показал, какие дырки в нашем государстве есть, которые меня и так не устраивали, а сейчас они не устраивают в два раза больше. (Тула, сеть стоматологии)
