15 декабря 2024 года в Керченском проливе потерпели крушение два судна – «Волгонефть-212» и «Волгонефть-239». Суда не выдержали шторма – и в море вылился мазут. По начальным оценкам, вытекло около 4 тыс. тонн, а извлечь из судов удалось только 1,5 тыс. тонн мазута. С тех пор в новости постоянно прорывается эта катастрофа. 11 марта на побережье Чёрного моря обнаружили новые выбросы мазута. Анапа хочет отсудить 211 млн рублей за свои закрытые пляжи. Там же были опубликованы данные, что из 8,2 тыс. пострадавших от мазута птиц погибло 6,4 тыс. особей.
Специально для «Стола» волонтёр и фотограф Артём Владимиров подготовил документальный проект.
***
Когда всё произошло – я дал себе пару дней, чтобы определиться, ехать или нет. Но решение пришло быстро, когда нашёлся бесплатный автобус до места и обратно, расселение и питание на месте прилагались к трансферу.
Закупив на маркет-плейсах необходимое (рабочая одежда, сапоги, респиратор и фильтры к нему, защитные костюмы и перчатки), 25 декабря я поехал в Анапу на автобусе, который организовал Московский зоопарк. В автобусе было 50 мест, а таблица, которую нужно было заполнить для внесения организаторами в списки волонтёров, насчитывала 80 строк, т.е. желающих было довольно много. Конечно, большинство – это молодые девушки, которые ехали «спасать птичку».
В моём мироустройстве птичка – это природный механизм самоочистки, такой же, как и водоросли, и более мелкая живность, поэтому я понимал, что важнее махать лопатой, а пернатые, к сожалению, в каком-то количестве будут гибнуть в любом случае, и, скорее всего, это количество никак не связано с затраченными человеческими ресурсами.
Сутки в дороге – и вот я в посёлке Витязево. Заселение, инструктаж и правила безопасности от местных сотрудников.
Декабрь хоть и плюсовой по температуре, но ощутимо ветреный и бодрящий. Пляжи не закатаны в мазут, как было на фотографиях в чатах волонтёров. Это просто песок, на котором равномерно рассыпаны «пятирублёвые монеты» из затвердевшего горючего. Мазут ничем не пахнет, зато пахнет респиратор. Я избавился от него на всю неделю.
При температуре +5 нефтепродукт не сильно испаряется, можно работать. Убрав за два дня пляж санатория (до новых выбросов, которые, само собой, были и будут в дальнейшем, уже после отъезда нашей группы), мы начали присоединяться к другим штабам и выезжать на Бугазскую косу, где ситуация была заметно сложнее.
Это протяжённые участки пляжей, полностью устланные мазутом, который лежит толстым слоем до 8 см и, подобно гудрону на крышах гаражей из нашего детства, полностью скрывает всё. Его удобно убирать – просто откусываешь лопатой порционные куски и убираешь в мешок. Правда, под обнажившимся слоем песка чуть глубже снова может быть мазут. Эти слои – как кольца на деревьях – отметки о выбросах.
Когда мы пришли на пляж рядом с Благовещенской, то помимо волонтёров там уже начали работать ребята из МЧС. Они не махали лопатами, но очень помогали в плане быта и организации работ: предоставили вахтовки, которые возили людей, делили пляж на участки, и на каждом из таких участков очень быстро ставились две армейские палатки с печками, организовывалась кухня и раздача расходников. Также начали подвозить работников бюджетной сферы (дворников, сантехников и прочий технический персонал из районов Краснодарского края).
К морю подъехали экскаваторы и фронтальные погрузчики, куда мы закидывали мешки с заражённым песком. Затем их грузили в большие самосвалы и вывозили на полигоны для переработки. Основной метод очистки для заражённого песка и ракушечника – это пережигание.
Во время очистки там все суетятся, ковыряются в песке, знакомятся, делят хлеб, снова надевают маски/респираторы/баффы и становятся безликими белыми кровяными тельцами на теле большого больного организма.
Но иногда на глаза попадаются брошенные маски, перчатки, лопаты и много мусора, которого здесь точно не было до нас. Я спрашивал себя: «А надо это вообще? Это точно что-то меняет? Я точно здесь помогаю?». Но сомнения развеиваются, когда возвращаешься к своему песчаному монотонному труду.
Трудно оценить, много ли проку было от нашей помощи. Но общение среди добровольцев, которое там сложилось, вселяет надежду, что люди могут найти общий язык даже в самой сложной ситуации.
