– В последние годы наметился тренд – «поиск учителя». Трансформационные коучи собирают полные стадионы: Лужники, Олимпийский… Тони Роббинс, Стивен Кови и прочие мотивационные спикеры и психотерапевты учат предпринимателей, достигших в жизни успеха, у которых вроде бы и так всё хорошо, быть счастливыми и развивать себя. Чему же они учатся? И за что платят огромные деньги? Почему «прокачивать» себя и свои навыки стало популярным?
– В Библии есть книга Екклесиаста. В ней очень много фраз, которые вошли в наш язык. Одна из них звучит так: «Нет ничего нового под солнцем». Это библейское выражение ещё нужно правильно понять. «Под солнцем» – всегда внутренне противопоставляется выражению «под Богом», ведь солнце для древних людей было излюбленным объектом поклонения, и там, где люди не с Богом, не под Богом и не за Богом, ничего нового нет. Только вечное вчера. У людей всегда есть колоссальная потребность не только в еде и сне, но и в слышании, чтобы через это слышание расти, меняться, открывать новые горизонты. Потребность в творческой жизни. И её можно удовлетворить, только когда человек слышит слово Божье. А если он этого слова не слышит, закрыл уши, у него возникает эффект болезненного слышания. Или когда он это слышание ищет болезненно. Я цитирую одну из книг Нового завета: во 2-м Послании Тимофея есть место, где автор говорит про эту ситуацию, что люди, «болезненно ища слышания, будут находить или искать себе учителей*». Тут нет ничего нового. Люди всегда платили большие деньги учителям, тем более тем, которые поднимали настроение, повышали уровень комфорта, учили добиваться успеха. Поэтому полмиллиона – это дорого, но для некоторых вполне приемлемо за такие вещи. Трудно это может восприниматься только на постсоветском пространстве, так как сказывается влияние советского прошлого, потому что в Советском Союзе образование и медицина были бесплатными, и люди не очень высоко ценили труд учителя или врача.
Мариинская школа глухонемых. Обучение разговорной речи в младшем классе. Фото: Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга Всегда, во все времена, учитель и врач были очень дорогими. Учиться и лечиться могли только очень обеспеченные люди. И все знали, что это дорого. Так что это неудивительно, что люди тратят сейчас огромные деньги на учителей, в том числе и таких. А уж тем более если это касается вопросов жизненного устроения. Во времена Христа мужчины призваны были получить законоучительное образование, они искали учителей и их содержали. Учителя надо было содержать даже за то, что он тебя учит Божьим заповедям.
– Это экзистенциальная потребность в Боге так сказывается на желании «личностного роста»? Или вопрос в каких-то психологических проблемах современного человека?
– Когда мы начинаем говорить о Боге, о Христе, мы отвечаем сразу на все вопросы. Но, с другой стороны, это понятно только для тех, для кого это уже стало понятным. А для тех, кому не открыто, часто звучит как правильный ответ в конце учебника, к которому ты не знаешь, как прийти. Задача есть, а как соединить известный ответ с решением задачи – это для многих неясно. Поэтому на практике редко идёт речь о Христе. Речь о том, чтобы человеку действительно что-то оптимизировать в своей жизни или, когда действительно это касается таких учителей, как Тони Роббинс и прочих, – вырваться из каких-то внутренних клещей, каких-то тупиков. Хотя бы эмоционально вырваться, не обязательно реально. Это не означает, что люди в результате этих тренингов и семинаров могут разрешить свои экзистенциальные тупики. Они известны: бессмыслица, страх смерти, несвобода, одиночество… Это вещи, которые невозможно разрешить вне Христа, вне общения с Ним. Собственно, христианин реальный и отличается, и узнается людьми по тому, что у него эти глубочайшие занозы как бы вылечены. Это не значит, что он не болеет, не умирает. Но у него всё по-другому, и у него нет этих тупиков. А когда эти безвыходности разрешить не удаётся, тогда задача состоит не в том, чтобы вылечить, а хотя бы облегчить страдания. Человеку становится легче, когда он поговорит об этом с кем-то, – это известно. Проблемы копятся, но ты поговорил – и легче. Проблемы не решились, но они снизили свою интенсивность. Чем занимается тот же Тони Роббинс? Детские травмы, целеполагание, попытка восстановить веру в себя. Он особым способом, даже технологией, давлением на определённые кнопки человека достигает этого. Людям становится легче, и они за это платят деньги. Стало повеселей, скука ушла – почему бы за это не заплатить?
Тони Роббинс во время выступления. Фото: Wikimedia Commons– Такие вещи работают?
– Работают, конечно. Но если спрашивать об этом меня как христианина... Понимаете, христианство – это путь, сопряжённый с попыткой радикально решить вопрос. Христианство говорит, что человек – это существо, у которого есть духовно-органические проблемы. Не функциональные. Поэтому перед человеком стоит задача не перевоспитания, не оптимизации, не даже исцеления, а перерождения. А «технологии» имеют разную степень гуманности, ведь за всё приходится платить, и не только деньгами. Это попытка облегчить страдания. Человек живёт со своим внутренним конфликтом, и для того, чтобы ему было легче, и применяются эти вещи. Кто-то поедет на природу и погуляет, кто-то музыку послушает, как Саул (известный пример из Библии): мучает его зло, на душе плохо, так он Давида зовёт, чтобы тот хотя бы на гуслях ему поиграл, и он получил облегчение, просветлело на душе. Здесь так же: кто-то поехал на тренинг, кто-то ещё что-то для себя сделал. Это всё с точки зрения христианства такая паллиативная помощь умирающему. Но не лечение.
– В 1990-х масса людей искала Бога непосредственно: в больших залах слушали о. Александра Меня, приходили в церковь… Иногда попадали и к другим богам, но это всё-таки были поиски Бога. А сейчас люди идут за энергией, к наилучшей версии себя, к Роббинсу. С чем связана перемена?
– Тут есть несколько компонентов. Во-первых, в 90-е годы люди шли куда угодно. Собрать стадион – не было проблем. Кого там только не было: и Секо Асахара, и «Белое братство», и Виссарион тогда расцветал… В это время люди просто вырвались из душного чулана. Из двух измерений, в которых они жили: попали в третье, которое вдруг открылось. Конечно, у них жажда была обострена. Люди искали везде, и всего было полно.
Собрание Евангельских христиан в лесу, 1930г. Фото: Журнал "Евангельская вера" (Берлин, Германия), 1932Многие жалеют, что тогда Православная церковь не смогла использовать возможность, крестили всех, а надо было просвещать. Но надо также понимать, что церковь в Советском Союзе была фактически уничтожена к концу 30-х годов. То, что существовало с 1943 года, – это была полугосударственная структура, поэтому никаких сил, никакой традиции приводить людей и благовествовать им не было. А отца Александра Меня убили, и это тоже был знак того, куда всё идёт. Таких, как он, было немного: островки, жемчужины... И если сравнить с тем, что происходит сейчас, я бы не сказал, что Тони Роббинс стадионы собирает, а священники и проповедники – нет. Протестанты изменили тактику, и никто не стремится к массовости. У православных свои причины. И если для Роббинса важно собрать 10–15 тысяч человек и устроить массовое шоу, то современный христианский тренд в другом. Он в малых группах. И количество ищущих и жаждущих услышать в каком-то смысле не уменьшается. Я согласен, что все эти коучи действительно закидывают свои сети и ловят хорошую рыбу, особенно в Москве и в других городах, где у людей есть деньги. Эти тренинги, циклы на разный манер действительно достаточно популярны. Не спорю. Но хочу сказать, что там, где христиане грамотно устраивают свою деятельность, дефицита людей, желающих слушать и слышать, нет.
– Коучи – это модный тренд. Но это не учителя. К разговору о том, что учителя и врачи – это дорого, можно вспомнить школьных учителей. Их труд и сейчас не так высоко оплачивается и ценится… Видимо, в коучах привлекает моментальная «практическая полезность»?
– Серьёзные изменения произошли с пониманием того, что же такое образование за последние 50 лет. Вспомним Болонский процесс, когда появилось представление о компетенциях, стали меняться критерии того, что значит знать. Да, сейчас всё течёт к этой прагматичности. Но это большая тема для отдельного разговора. А если говорить об учителях, то слово это очень глубокое, нужно отличать разные его значения. В школах, институтах – преподаватели, они преподают тебе некий материал, а учитель – это другое. Это тот, кому ты подражаешь, отец. Роль отца в семье – это роль учителя. У кого ты учишься – тот твой отец. И наоборот, кто у тебя учится, становится на тебя похожим. Поэтому обращение к ученику «сын мой» – не фигуральное выражение. Это так и есть. Отцом является тот, кому ты подражаешь, кому открыт. Поэтому всякий ученик достоин своего учителя. Каждый выбирает учителя и определяет его по своему духовному ориентиру, который внутри него созрел. И человек не может оправдаться, что его так научили, потому что этого человека ты выбрал в учителя. Люди ищут своих учителей всегда, по своему слуху. Твой учитель – это твой выбор и твоя ответственность.
– Как человек может сориентироваться, куда идти, где искать учителя? Как не попасться шарлатану?
– Если речь идёт о верующем человеке – у него есть свой критерий, он ему открылся и выражен в словах Христа: «овцы Мои знают голос Мой». У верующего нет зуда болезненного слышания. И Христос для него единственный учитель.
Для неверующих единственным критерием могут быть внешние вещи: сертификаты, дипломы того или иного коуча или тренера, чтобы было ясно, что человек что-то закончил, что-то знает. И свидетельства других людей о плодах его деятельности. Если с этим всё в порядке, наверное, его услугами можно пользоваться. Если человек не исцелён Богом, у него остались глубокие тупики, про которые знает экзистенциальная психология. У него существуют внутри источники мучения, которые он сам не всегда может назвать. Самым честным и лучшим вариантом для него будет найти того коуча, который скажет: я не могу тебя вылечить, но могу сделать легче. Однако часто на практике выходит так, что психологам, психотерапевтам и коучам сложно удержаться в собственных границах и не стать «духовниками», не искуситься властью над людьми. Удержаться от соблазна и саморекламы крайне сложно. Сейчас люди строят отношения без конца и края, без границ. Нужно ведь за что-то зацепиться.
Бернард Марр, автор международных бестселлеров, популярный оратор, футуролог и консультант по стратегиям бизнеса и технологий. Фото: William Murphy / flickr.comВ конце XIX – начале ХХ века все верили в науку: в науке счастье и машины решат всё. Были счастливы от вида коптящих труб: новый завод построили! Радость! Ценились инженеры – они были героями наших дней. А сейчас кто вспомнит об инженерах? Сегодня люди верят, что можно раскрыть свой потенциал, открыть лучшую версию себя. Но эта эпоха тоже пройдёт. К тому же она даёт результат: один из элементов саморазвития – целеполагание, а когда у тебя есть цель, ты лучше что-то делаешь. Успех последних десятилетий в бизнесе связан не только с технологиями, а с правильным, грамотным подбором персонала и раскрытием его потенциала. Многое зависит от человеческого фактора. Потому и появился коучинг сначала в спортивной сфере, потом в бизнесе. Повлияла и христианская антропология. Стало понятно, что человек – это не просто мешок с костями, у него есть активность, инициатива, и когда он делает что-то по собственной инициативе, это хорошо получается.
– То есть на смену увлечению наукой пришло увлечение человеком?
– Не знаю, насколько человеком. Скорее – технологией управления людьми. Очень много интересного найдено за последние 50 лет ХХ века. Технологии используются направо и налево, изучают, как людям что-то впаривать, как оболванивать их, руководить ими. Это всё формы социальной инженерии, просто не такой убийственной, как была у Гитлера или у Ленина с Троцким. Другая технология – про попытки демократию сделать управляемой. Здесь надо научиться какому-то иммунитету, ведь люди беззащитны, когда им на некоторые кнопки нажимают, и они не могут с этим ничего сделать. Но я надеюсь, что защищаться научатся со временем. В начале века люди ведь не знали, что такое радиация, облучались, а потом поняли, насколько это вредно – пронизывать человека рентгеном.
– Когда священник снимает с себя сан и уходит в коучи, как архимандрит Андрей Конанос, о чём это говорит?
– О многокомпонентной проблеме. Мне думается, что здесь налицо кризис веры, кризис опыта, когда нет принципиального различения между христианским и психотерапевтическим опытом. Или это различение было, но стёрлось. С другой стороны, многие батюшки находятся в ситуации, когда их востребуют как бесплатных психотерапевтов и коучей, а храмы подчас так и воспринимаются. И тогда зачем себя стеснять священническими условностями? Ты идёшь в ту профессию, где открываются возможности, платят хорошие деньги – всё становится на свои места. Внешнее согласуется с внутренним. Я исключаю те случаи, когда священники идут в психотерапию или коучинг для того, чтобы свидетельствовать и помогать людям приходить к Христу, – но это отдельный случай.
– * «Ибо будет время, когда здравого учения не будут терпеть, но по собственным прихотям, болезненно ища слышания, будут набирать себе учителей, и от истины отвратят слух и обратятся к басням» (2 Тим 4:3).
