В этой статье, однако, будет рассмотрен практически не обсуждаемый ни в Западной Европе, ни в России и странах бывшего СССР феномен – маскулинизация образа гетеросексуальной женщины. В последние годы здоровье (физическое) и красота (внешняя) стали мифами-идолами: спорт больше направлен не на то, чтобы действительно быть здоровым или иметь красивую и – в буквальном смысле этого прилагательного – нормальную внешность, то есть соответствующую общепринятым и естественным стандартам (тучность, например, – аномальное состояние организма), а на идеалы, которые, хотя и меняются стремительно в зависимости от мод, сохраняют общие черты и никак не связаны с истинной эстетической красотой, которая, в свою очередь, не является полностью историчной. Важно отметить, что во всех этих случаях женщины, как, впрочем, и мужчины, просто действуют, стремясь к цели, которую заранее поставили перед собой, путём и/либо занятия спортом, ухаживании за собой, проведения хирургических операций. Как показал немецкий философ Пётер Слотердайк в эссе «Nicht gerettet – Versuche nach Heidegger» («Мы ещё не были спасены. Эссе после Хайдеггера», «Non siamo stati ancora salvati. Saggi dopo Heidegger»), такого рода действия присущи самой человеческой природе и, следовательно, не должны демонизироваться. Человек всегда действовал, «работал» над самим собой. Критике здесь подвергаются не сами действия, а цели, стоящие за ними, мотивы этих изменений.
Фото: Olga Guryanova / UnsplashСовременный эстетический женский образ характеризуется всё более отчётливо выраженными мужскими чертами. Этот идеал обычно и в не бывших советских странах ассоциируется со славянскими женщинами – в большинстве случаев с русскими, белорусскими, украинками. Это объясняется тем, что в соответствующих странах некоторые сферы ухода за собой исторически намного более развиты – достаточно подумать о маникюре. В Италии, например, в большинстве случаев даже итальянки обращаются к русским или украинским специалисткам. Тем не менее нет существенных различий в применении данного эстетического параметра. Значит, наблюдения, которые следуют, относятся ко всему Глобальному Северу.
Маскулинизация женщин имеет очень чёткие и заметные черты. Если описать сверху вниз, то получается следующее: брови часто нарисованы и, несмотря на их ухоженность, они большие, широкие и густые; нос тонкий, но острый, «жёсткий»; скулы геометрически очерченные, но в то же время крупные и объёмные; губы не теряют своей женственности, однако из-за чрезмерного накачивания становятся неестественными, плотными, тяжёлыми. Что касается верхней части тела, здесь остаются два вечных символа женственности: грудь и бёдра. Всё остальное, однако, гораздо более явно маскулинизировано по сравнению с лицом: мускулатура усилена, стройность телосложения подчёркнута, предплечья, дельтовидные мышцы, бицепсы и трицепсы увеличены и усилены по-мужски. К этому прибавляется отсутствие даже минимального количества жировой массы, яркая венатура и тенденция к всё большей загорелости кожи.
Фото: Новосильцев Артур / Агентство «Москва»Что касается нижней части тела, то здесь наблюдаются две, на первый взгляд, разные, но, по сути, взаимосвязанные тенденции: с одной стороны, к стройности и «жёсткости» форм, а с другой, к подтянутости (по крайней мере частичной) жировой массы. В прошедшие десятилетия доминировал культ худобы. Поэтому неудивительно, что сегодня наблюдается своего рода реакция, которая столь же преувеличенно превозносит образ гипертрофированной женственности, не имеющей ничего истинного, естественного и, следовательно, по-настоящему женственного. На самом деле женщины, поддающиеся этому новому образу, демонстрируют чрезмерно развитую мускулатуру (ягодицы, квадрицепсы и икроножные мышцы), намеренно наложенную на жировую массу, которую стараются сделать как можно менее мягкой. Хотя квадрицепсы и особенно ягодицы сохраняют свою женскую форму, их чёткость, объём и упругость явно отсылают к мужскому телосложению. Если бы тема реакции на требования ЛГБТ (движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещённым в РФ) и вопрос традиционных ценностей не были столь актуальны, подобные наблюдения могли бы и не вызывать удивления. Однако невозможно оставаться равнодушным к тому, что подобные модели распространяются даже в той части обществ Глобального Севера, которая, по крайней мере на словах, выступает против этих тенденций.
Специфика современной маскулинизации образа северной женщины выражена идеей достижения высшего уровня женской красоты путём неограниченного подчёркивания, развития и увеличивания традиционно женских черт. К пассивному принятию отсутствия ограничений в уходе за собой прибавляется эффект, на первый взгляд неожиданный, но в действительности даже не осмысливаемый, – маскулинизация. Гиперженственность предполагает смешение мужских и женских черт и, следовательно, на физическом (внешнем) и эстетическом уровне транссексуальность. В истории человечества транссексуальность всегда стремилась выразить «третий пол», понимаемый как соединение основных характеристик мужского и женского начал, то есть как их усиление. В таких случаях, независимо от нравственного аспекта вопроса, заявленным намерением было достичь иного пола – состояния, отличного от сугубо мужского или женского. В рассматриваемой же ситуации транссексуальность не воспринимается как таковая – она считается женственностью или гиперженственностью.
Фото: Авилов Александр / Агентство «Москва»В этой статье не утверждается, что это единственная существующая модель женской красоты или что она принимается и одобряется всеми. Напротив, такое представление о женской красоте многими не одобрено, но – и в этом заключается наша основная мысль – оно воспринимается именно как чрезмерно женственное, а значит, не носящее ни мужских, ни тем более транссексуальных черт. Иными словами, независимо от выражаемой оценки, никто не сомневается в том, что речь идёт о (сверх)женственности.
Дополнительным подтверждением того, что это явление касается гетеросексуальных отношений, служит тот факт, что многие молодые барышни, вдохновляясь этой моделью, стремятся усилить физические и внешние черты своей молодости, а женщины постарше – вернуть себе более молодой облик. Сказанное подтверждено и медийной значимостью этого эстетического образа. В прошлые десятилетия эти темы – так же как и противоположная тенденция феминизации мужчины – стали объектом множества исследований. И они, марксистским образом, связывались с изменениями в капитализме. В таких исследованиях внимание уделялось заимствованию одним полом характеристик, традиционно приписываемых другому. К этому прибавлялась критика отсутствия отличительных черт: в этом отношении современные эстетические идеалы ведут к антропологическим моделям и человеческим типам, количественно ограниченным и качественно, в негативном смысле, идентичным.
Эти суждения справедливы и по отношению к описываемой здесь транссексуальной женственности, но ими вопоос не исчерпывается. В последнем случае мужские черты ещё подчёркнуты всё более ярким и преображающим макияжем, а также, при наличии, обтягивающей одеждой, выделяющей все вышеперечисленные формы. Тема одежды позволяет взглянуть на маскулинизацию с другой, более культурной стороны. Если предметы одежды, традиционно считающиеся женскими, очень обтягивающие, то мужские (пиджаки, рубашки, худи) – свободные и носятся так, что больше не остаётся простора воображению. Смешение женского и мужского проявляется также и в противоположных поведенческих моделях, воплощаемых сверхженской моделью. Чрезмерная забота о себе предполагает высокую степень свободы от мнения близких и общества в целом (независимо от его содержания). Иными словами, женщины свободны, эмансипированы и действуют исходя из того, что считают правильным для себя – не только в эстетике и спорте.
Фото: Кузьмичёнок Василий / Агентство «Москва»С другой стороны, поскольку такие черты повсеместно воспринимаются как показатели наивысшего уровня женской красоты, возвращается более традиционная логика, то есть «рыцарская»: таких женщин нужно завоёвывать, и они применяют очень строгие критерии к своим поклонникам (что, в свою очередь, снова свидетельствует о первом поведенческом типе).
Критикой данного описания может быть следующее замечание: смешение мужского и женского основано на конкретных исторически ограниченных поведенческих моделях. Однако на этот аргумент уже был дан ответ, поскольку как в случае женских, так и мужских образов поведения учитывались и прогрессивные, и консервативные привычки: эмансипированная женщина и женщина-дама, «эмансипированный» мужчина (действующий по индивидуалистическим и зачастую утилитарным принципам) и мужчина-рыцарь.
